Опубликовано в журнале Новый Мир, номер 8, 2017
Основной
темой британо-ирландского сериала «Крах» («The Fall», 2013 — 2016, 3 сезона, 17
эпизодов, создатель сериала Аллан Кабитт) является расследование нескольких
убийств, однако перед нами не детектив, поскольку личность убийцы раскрыта
зрителю с самого начала. Дополнительную остроту придает повествованию тот факт,
что действие происходит в Белфасте, где по-прежнему бурлят межнациональные и
межрелигиозные конфликты. Полицейское дознание разворачивается параллельно
новым убийствам и покушениям; два главных героя — мужчина и женщина, ирландец и
англичанка, маньяк Пол Спектор (Джейми Дорнан) и следователь Стелла Гибсон
(Джиллиан Андерсон) — воплощают, на первый взгляд, строго противоположные концепции:
нарушение закона и его скрупулезное соблюдение, немотивированную жестокость и
искреннее сочувствие жертвам насилия, патологическую потребность подчинять и
стремление защищать слабых. Однако чем больше мы узнаем этих двух людей, тем
более сложными они нам представляются, оценка их поступков и внутренних
мотивировок становится все менее категоричной и мы обнаруживаем в обоих все
больше общих черт. «Лед и пламень не столь различны меж собой».
Напряженное
действие первого сезона, режиссером которого является Джейкоб Вербрюгген,
известный своей работой над сериалом «Карточный домик», сменяется нарочито
неторопливым повествованием во втором и третьем сезонах, поставленных самим
Алланом Кабиттом, что заставляет зрителя внимательнее приглядываться к мелочам,
замечая настораживающие поведенческие несоответствия, двойственность мотивов
Стеллы Гибсон и Пола Спектора, неоднозначность каждого их поступка и слова. Их
интеллектуальная дуэль напоминает опасную игру Клариссы Старлинг с доктором
Лектером из «Молчания ягнят». (Аналогия тем более напрашивается, что в сериале
«Ганнибал», напоминающем «Крах» проблемой неотразимого очарования зла, Джиллиан
Андерсон сыграла роль Беделии Дю Морье — психотерапевта доктора Лектера.)
Перекликаются имена персонажей: Стелла — Старлинг, Спектор — Лектер, оба
преступника психологи, обе женщины потеряли в детстве любимых отцов, что
оказало влияние на их профессиональный выбор и рисунок поведения. Но если
противоборство каннибала Лектера с юной стажеркой похоже на досужую забаву
кошки с мышкой, то Стелла и Спектор — равные соперники, в полной мере
осознающие уловки и ухищрения противника.
Наши
сведения о жизни Стеллы очень скудны, но, скорее всего, в юности она была
именно такой, как Кларисса Старлинг в исполнении Джоди Фостер. Вполне возможно,
что в основу личности Стеллы легли переживания, сходные с теми, которыми
Кларисса делится с Лектером в обмен на помощь в поисках маньяка. Редкая
мужественность и рациональность обеих проистекает из их тоски по отцам,
отсутствие которых они стремятся компенсировать собственным поведением. Как и
«Молчание ягнят», «Крах» начинается с представления героини, знакомящего нас с
ее характером: Клариссу мы застаем во время изнурительной тренировки, а Стеллу
впервые видим за уборкой ванны. Обыденность этого занятия не должна нас
обмануть: мы видим женщину, не просто стремящуюся к безупречному порядку и
тотальному контролю над происходящим, но и привыкшую во всем полагаться на
себя.
Внешний
абрис героини Джиллиан Андерсон почти буквально повторяет образ агента Даны
Скалли из «Секретных материалов», но актриса играет совершенно иной характер.
Воплощение чисто мужской сдержанности и британского интеллектуализма, полностью
владеющая собственными эмоциями, Стелла Гибсон отличается подчеркнутой
аккуратностью и педантичностью не только в своей внешности, но и в образе
мышления: она подмечает детали, ускользнувшие от других полицейских, соотносит
факты, между которыми ее коллеги отказываются замечать связь. И в личной жизни Стелла ведет себя по-мужски,
выбирая себе сексуальных партнеров на одну ночь, не предполагающую продолжения
отношений. Стелла ссылается при этом на встречающуюся еще кое-где в
традиционных обществах альтернативную европейской матриархальную модель семьи,
главой которой является старшая женщина, а мужчина приглашается только на ночь.
Цинизм Стеллы в отношении мужчин в чем-то сродни гендерному садизму ее
противника Спектора — оба они не способны строить полноценные отношения с
противоположным полом, перенося на своих партнеров собственные детские травмы.
Сцена
любовного свидания Стеллы с Джимми Уолсоном монтируется параллельно с очередным
убийством, после которого Спектор моет свою жертву и красит ей ногти, что
наводит на мысль о том, что оба предпочитают безвольных партнеров, поскольку не
ждут доброжелательной реакции, ожидая от мира и людей только боли. Им обоим
подошли бы слова песни Джонни Кэша: «I focus on the pain the only thing that’s
real» («Я сосредоточен на боли — единственной реальной вещи»).
Музыкант
и модель, Джейми Дорнан, прославившийся исполнением главной роли в фильме
«Пятьдесят оттенков серого», с самого начала как бы играет двух разных
персонажей. Хладнокровный садист-эстет, терроризирующий и жестоко убивающий
молодых женщин, а потом неторопливо выстраивающий определенную, приятную для глаза
мизансцену, соседствует в нем не только с тонким психологом, помогающим своим
клиентам, но и с заботливым любящим отцом благополучного семейства. Спектор
дарит своей маленькой дочке кулон только что убитой им женщины и прячет
подробно иллюстрированный дневник своих зверств на чердаке детской комнаты,
однако при этом он внимателен и ласков с женой и детьми. Он не может не
понимать, что ночные кошмары дочки связаны с его теневой жизнью, но
одновременно использует прогулки с ней для слежки за очередной намеченной
жертвой. Кажется, что невозмутимый злодей в личности Спектора внезапно уступает
место нежному отцу и мужу и затем столь же неожиданно возвращается, и тогда он
снова становится глух к нуждам семьи.
Известие
о том, что одна из его жертв была беременна, пробуждает в нем способную к
эмпатии ипостась его личности — он пишет ее отцу письмо, в котором выражает
свое вполне искреннее сожаление по поводу случившегося. Однако раскаивается он
не в самом убийстве, поскольку продолжает убивать и дальше, а в том, что
случайной жертвой стал неродившийся ребенок. Этот эпизод оказывается одним из
первых указаний на тяжелую детскую травму, исказившую его восприятие реальности
и раздвоившую его сознание.
Постепенно
авторы открывают нам все больше подробностей о крайне неблагоприятных
обстоятельствах детства Спектора. Самоубийство матери и жизнь в приюте
поставили его в полную зависимость от извращенца воспитателя, подчинившего себе
волю сирот. Вынужденный смириться с деспотизмом отца Дженсона, Спектор загоняет
в дальний угол своего сознания не только травмирующие воспоминания, но и ту
часть собственной личности, которая подвергалась регулярным надругательствам.
Невозможность дать отпор насильнику приводит Спектора к стремлению заставить
кого-то другого терпеть боль и унижения. «Если нас ранит чужое счастье, то
почему бы его не уменьшить?» — как он говорит Кэйти Бенедетто (Айслинг
Франциози), очарованной его образом разрушителя общественной морали. Несмотря
на то, что отец Дженсон осужден за свои преступления и отсиживает срок в
тюрьме, травма, нанесенная им Спектору, настолько глубока, что Питер лишен
возможности соответствующим образом выразить ее. Защищаясь от невыносимой боли,
его психика вытесняет реальные события, заставляя его отрицать сам факт
насилия. Спектор рассказывает Стелле Гибсон, что ему удалось избежать насилия
со стороны священника, потому что он никогда не мылся. Однако соученик Спектора
по приюту Дэвид Альварес утверждает, что он был одним из любимчиков их
похотливого воспитателя.
Названия
ряда серий «Темный спуск», «Зримая тьма», «Бездонная пропасть», «Всегда
темнее», а также фраза Ницше, которую Спектор цитирует в письме отцу убитой
девушки, о том, что нужно носить в себе хаос, чтобы быть в состоянии родить
танцующую звезду, придают его мотивам характер экзистенциального протеста
против окружающей его реальности. Он отвечает надругавшемуся над ним миру тем
же, причиняет другим те же страдания, что пережил сам.
В
фильме нет финала, в котором мудрый следователь объяснил бы своему недалекому
коллеге, а вместе с ним и запутавшемуся зрителю подлинные мотивы преступника.
Эта недоговоренность не только позволяет сериалу продолжаться, но и предлагает
каждому зрителю провести собственное психологическое расследование
происшедшего. Нет однозначного ответа на вопрос, чем именно так поразила
Спектора Стелла Гибсон, почему именно ее он выбирает своим конфидентом, именно
ее стремится во что бы то ни стало убедить в непоколебимой обоснованности
собственного взгляда на мир и неизбежности своих действий. Тревожная музыка Кифуса
Чианчиа, сопровождающая те моменты, когда Спектор впервые видит Стеллу в
новостях на экране телевизора, а затем мельком в полицейском участке, намекает
на глубокое впечатление, произведенное на него не словами или действиями, а
самим обликом нового следователя. Спектор ставит изображение на паузу и
внимательно вглядывается в ее черты, словно обретая давно утраченное. Вряд ли
он видит в ней просто достойного противника, с которым ему хочется затеять
увлекательную игру. Одной из напрашивающихся трактовок является то, что в
Стелле Спектор узнает внешность или манеру трагически покинувшей его матери,
которую он не перестает бессознательно винить за то, что она не смогла защитить
его от жестокостей этого мира.
У
него нет друзей, он не пытается поделиться своим образом мыслей с женой или
коллегами — лишь в разговорах с клиентами у него порой вырываются выстраданные
личные размышления, например, что боль не поддается излечению, можно просто
научиться с ней жить. И только со Стеллой он ведет настолько интимные беседы,
словно их связывает длительное знакомство.
Стелла
также выделяет Спектора из всех остальных встречающихся ей мужчин, в которых
она видит лишь инструменты исполнения своей воли и желаний. На влюбленных в нее
заместителя начальника полиции Белфаста Джима Бернса, ее коллег-полицейских
Джимми Уолсона и Тома Андерсона, каждому из которых она уделила одну ночь
любви, она смотрит с нескрываемым сожалением и легким презрением к их
подверженности эмоциям, а вот Спектор ей по-настоящему интересен. Она запомнила
тот самый первый испытующий взгляд, который бросил на нее незнакомец в
полицейском участке, и задолго до настоящего знакомства она неосознанно
стремится ему понравиться. Этой цели, например, служит алый лак, которым Стелла
красит ногти, потому что Спектор так поступил со своей очередной жертвой.
Восстанавливая ход убийства, она ложится на кровать в позу пострадавшей,
видимо, ради того, чтобы мысленно взглянуть в глаза заинтриговавшему ее
преступнику. По мере развития действия мы замечаем все больше общих черт у
этих, казалось бы, столь разных людей. Их объединяет даже выбранный каждым из
них вид спорта: Стелле необходимо поплавать, чтобы отвлечься и сосредоточиться,
а Спектор предпочитает длительные пробежки. Плавание и бег — это спорт
одиночек, привыкших добиваться всего самостоятельно, не полагаясь на помощь
других.
Мы
можем только гадать, какие темные глубины Стеллы всколыхнул Спектор, что
заставил эту непримиримую феминистку увидеть того единственного равного
мужчину, острую потребность в котором она столь яростно отрицает. Возможно ли,
что и она бессознательно накладывает на человека, действия которого она должна
анализировать по долгу службы, образ своего утраченного отца? Или среди
покорных ее воле мужчин она неожиданно для себя увидела воплощение истинной
маскулинности, отсутствие которой у ее партнеров и побудило ее развить в себе
мужские черты характера? Фильм не дает четкого ответа на эти и подобные
вопросы: Джиллиан Андерсон выбрала сдержанную манеру исполнения и мы можем лишь
гадать о том, что творится в ее душе.
Строгая
категоричность предпочтений Стеллы выражается и в ее манере одеваться.
Официальный черный костюм с белоснежной блузкой словно подчеркивают
непримиримость в ее стремлении отделить добро от зла. Аскетичная гамма
нарушается только раз, когда Стелла уступает требованию Спектора и впервые
отправляется на личный разговор с ним. На этот допрос она надевает ярко красную
блузку, стремясь то ли спровоцировать, то ли соблазнить обвиняемого. Тот
факт, что отношения между ними далеко выходят за рамки обычного диалога
подозреваемого и следователя, замечают и адвокаты Спектора, которые пытаются
квалифицировать излишне интимный характер беседы как фактор эмоционального
давления на их подзащитного.
Предельно
сдержанная, контролирующая каждое свое движение Стелла срывается лишь однажды,
когда в финале второго сезона в Спектора стреляет его бывший клиент,
разъяренный тем, что психолог помог его жене спрятаться от него. Несмотря на
то, что ранен еще и ее коллега и любовник Том Андерсон, Стелла бросается к
Спектору, бережно кладет его голову себе на колени и в отчаянии восклицает:
«Помогите! Мы теряем его!» Истекая кровью, Спектор все же услышит эти слова и
напомнит их Стелле после своего выздоровления. Однако через мгновение Стелла
полностью овладела собой и невозмутимо объяснила свой возглас желанием не дать
преступнику ускользнуть от правосудия. У нас нет оснований полагать, что в этот
момент Стелла лжет самой себе относительно чувств, испытываемых ею по отношению
к Спектору. Мы неоднократно видели, насколько сильна и искренна ее эмпатия к
страдающим людям. Она, несомненно, жалеет и Спектора, понимая, через какие
мучения ему пришлось пройти, но для нее категорически неприемлем путь мести
миру, выбранный Спектором ради компенсации своих душевных травм. Поэтому Стелла
неумолимо дезавуирует его изобретательную имитацию амнезии, которая могла бы
помочь ему избежать наказания за содеянное. Найдя доказательства его
преступлений за пределами периода разыгрываемой Спектором потери памяти, Стелла
настолько выводит его из себя, что он жестоко избивает ее прямо в комнате для
допросов, пока подоспевшие полицейские его не скручивают. Этот самоубийственный
поступок кажется неожиданным для столь холодного аналитика, как Спектор, ведь
тем самым он лишает защиту всех возможных козырей. В этот момент мы
окончательно убеждаемся в том, о чем авторы намекали нам на протяжении всей
истории: в болезненной раздвоенности личности главного героя.
С
самого начала мы не можем не заметить противоречивости поступков Спектора: он
продолжает убивать, невзирая на напавшее на его след расследование; не опасаясь
быть узнанным, он оказывает психологическую помощь одной из своих жертв и даже
заявляется в полицию; не скрываясь, ходит на семейные праздники к друзьям.
Такой опытный и расчетливый преступник, каким мы видим Спектора в сценах
убийств, вряд ли совершил бы подобные оплошности. Создается впечатление, что в
Спекторе живут две личности: бестрепетный убийца периодически сменяет в нем
доброго отца и вдумчивого психолога.
Многие
акцентированные детали наводят зрителя на эту же мысль: его фамилия заставляет
подумать о многообразии аспектов, составляющих целое, подобно тому, как
цветовой спектр возникает при расщеплении белого света. Двойное имя Спектора —
Питер Пол — подчеркивает аномальную поляризованность его натуры: с семьей и
пациентами он — Пол, а для своих жертв он — Питер. В третьем сезоне мы узнаем,
что и фамилий у него тоже две, поскольку после потери родителей он был
усыновлен. Впервые лицо Спектора (как и лицо Стеллы) мы видим в зеркале, причем
оба внимательно и настороженно вглядываются в свое отражение, словно не узнавая
или сомневаясь в том, что видят именно себя. С таким же напряженным выражением
Спектор рассматривает собственный дневник убийств, как будто видя его впервые.
Глядя на свое отражение в зеркале после нападения на Стеллу, Спектор
произносит: «Это не я!», словно пытаясь отделаться от вырвавшейся на свободу,
неподконтрольной ему злой ипостаси. Другим намеком на то, что оба главных героя
фильма скрывают свое истинное «Я» под личиной, служит объединяющая обоих тема
маски: Спектор снимает маску перед каждым убийством, а со Стеллой мы
знакомимся, когда она стирает с лица питательную маску. Оба бессознательно
стремятся в тому, чтобы окружающие увидели их такими, каковы они на самом деле,
но с тоской понимают тщетность любых подобных попыток.
Тема
раздвоения личности звучит в фильме, когда патологоанатом Рид Смит (Арчи
Панджаби) размышляет о том, что часто ощущает в себе двух человек: врача,
сталкивающегося с ужасами своей профессии, и маму двух милых дочек, занятую
обычными домашними заботами. В ответ Стелла, впервые объединив себя со
Спектором, говорит, что это ощущение знакомо не только ей самой, но и
убийце. Позже из найденного полицейскими дневника Спектора мы узнаем о
том, что он много размышлял об этом раздвоении на действующую и наблюдающую
части собственной личности — таков известный механизм самозащиты психики,
пытающейся справиться с невыносимыми страданиями. Знаком он и Стелле, привыкшей
внимательно наблюдать не только за окружающими, но и за собой. Но
принципиальное отличие двух главных персонажей этого психологического триллера
в том, что если Спектор бессознательно стремится переложить ответственность за
драматические обстоятельства своего детства на других людей, то Стелла,
напротив, чувствует себя обязанной помочь каждому нуждающемуся в сочувствии и
опоре.
Название
сериала «The Fall» справедливо переводится как «Крах» или «Падение»,
подразумевая разоблачение убийцы, крушение его надежды скрыться от правосудия.
Однако у английского слова «the fall» есть и другое значение — «осень», которое
в таком контексте может быть прочитано как время подведения итогов, период
зрелого осознания, выведения на свет потаенного. Весь фильм зритель наблюдает
не столько за ходом расследования, поскольку присутствует при совершении
преступлений, о которых полицейские узнают лишь постфактум, сколько за
изощренной психологической игрой двух людей, понимающих друг друга значительно
лучше, нежели могут предположить окружающие. С названием сериала рифмуется
фраза из дневника Спектора: «Between the idea / And the reality / Between the
motion / And the act / Falls the Shadow…»[1] (курсив
мой — И. С.). Этот непреодолимый занавес, разделяющий мир желаемого и
действительного и вынуждающий человека выходить за рамки собственных
представлений о дозволенном, тень, отчуждающая от тебя части собственной
личности, и является, на мой взгляд, основной темой сериала.
Несмотря
на то, что история Пола Спектра, покончившего с собой тем же способом, каким
умерла его мать и каким он убивал своих жертв, полностью завершена в третьем
сезоне, авторы делают многообещающие предположения относительно возможного
продолжения. Джиллиан Андерсон говорит, что с удовольствием вернулась бы к
образу Стеллы Гибсон, чтобы посмотреть, что стало с ней через несколько лет
после истории с Полом Спектором. Это кажется логичным, поскольку мы так ничего
толком и не узнали о безупречном следователе Гибсон. Нам известна лишь скудная
информация о том, что в отрочестве Стелла потеряла отца, по которому очень скучает, и что она многие годы ведет
дневник снов, обнаружение которого Спектором, проникшим в ее гостиничный номер,
и необходимость присоединить дневник к вещественным доказательствам
расследования приводит ее в крайнее смущение. Авторы рассказали нам лишь о
некоторых из этих видений, в которых проявляется ее ужас перед Спектором,
гиперответственность за других людей и лютая тоска по рано ушедшему отцу,
обстоятельства смерти которого нам неизвестны.
В
заключительной серии третьего сезона Стелла рассказывает влюбленной в Спектора
Кейти, что ее отец погиб в автомобильной катастрофе, но ее ледяной тон и
застывшее лицо позволяют предположить, что это сильная волевая женщина многое
скрывает не только от других, но и от самой себя, возможно, защищаясь от
травмирующих воспоминаний, как это делал Пол Спектор. Выжившей после нападения
маньяка Энни Броули (Карен Хасан), которая пребывает в таком ужасе, что не в
состоянии вспомнить детали случившегося, Стелла надевает на руку резинку для
волос со словами: «Бей резинкой по запястью, когда мысли и чувства подавляют
тебя. Мне это когда-то помогло». А Спектору Стелла предлагает подумать о том,
как будет чувствовать себя его дочь, когда узнает правду о нем. Все эти мелкие
детали выглядят проговорками рвущейся наружу, но заблокированной сознанием
правды об обстоятельствах детства и юности самой Стеллы. В финале третьего
сезона мы видим героинь фильма, судьбы которых драматически пересеклись с Полом
Спектором: чудом выжившая после похищения Роза Стагг (Валин Кейн), влюбленная в
него Кейти, его дочь Оливия и, конечно, Стелла Гибсон. Никто из них не в
состоянии забыть случившееся, и дальнейшая жизнь каждой из них могла бы стать
сюжетом следующего сезона сериала «Крах».
[1] Спектор
переписал в свой дневник фрагмент поэмы Т. С. Элиота «Полые люди» («The Hollow
Men»): «Между замыслом / И воплощением / Между порывом / И поступком /
Опускается Тень…» (перевод Андрея Сергеева).