Опубликовано в журнале Новый Мир, номер 6, 2017
КОРОТКО
Петр
Алешковский. Рыба и другие люди. М.,
«АСТ; Редакция Елены Шубиной», 2017, 540 стр., 3000 экз.
Собрание
повестей и рассказов лауреата премии «Русский Букер»;
основу книги составили роман «Рыба» и повесть «Жизнеописание Хорька».
Максимилиан
Волошин. История моей души.
Стихотворения, книга о Сурикове, отрывки из дневников. М., «Книжный Клуб
Книговек», 2017, 400 стр. Тираж не указан.
Избранное
Волошина, в котором он представлен как поэт и художник, — в книге воспроизводятся
также его коктебельские акварели.
Михаил
Гиголашвили.
Тайный год. Роман. М., «АСТ; Редакция Елены Шубиной», 2017, 733 стр., 3000 экз.
Историческое
— но в современной стилистике — повествование о двух неделях из жизни Ивана
Грозного, уже отмеченное «Русской премией».
Зиновий
Зиник. Ящик
оргона. Роман. М. — Екатеринбург, «Кабинетный
ученый», 2017, 302 стр. Тираж не указан.
Новый
роман Зинника — о том, что «дорога в рай может быть
вымощена злыми намерениями».
Илья
Ильф, Евгений Петров, Михаил Булгаков.
Из черновиков, которые отыскал доктор филологических наук Р. С. Кац и опубликовал Роман Арбитман. М., «Панорама», 2017, 96 стр., 1000 экз.
Что думали авторы этой книги о войне в Сирии и борьбе
с покемонами, о законах, принимаемых Государственной
думой, и назначении попадьи уполномоченным по правам ребенка и о многом другом
— об этом мы можем узнать из черновых набросков к знаменитым романам; редчайшие
эти записи, никогда ранее не публиковавшиеся, собрал филолог Р. С. Кац и передал для публикации прозаику Роману Арбитману.
Виктор
Мартинович. Озеро Радости. М.,
«Время», 2016, 416 стр., 2000 экз.
Роман,
написанный на материале жизни современного Минска, с молодой выпускницей журфака в качестве главной героини.
Мои
университеты. Сборник рассказов о
юности. Автор-составитель Александр Снегирев. М., «Э», 2017, 352 стр., 5000
экз.
Среди
авторов Александр Мелихов, Мария Метлицкая, Анна
Матвеева, Александр Цыпкин, Олег Жданов, Александр
Маленков, а также еще более тридцати авторов, вспоминающих свою, по большей
части студенческую юность.
Виктор
Ремизов. Искушение. М., «ArsisBooks», 2016, 368 стр., 2000 экз.
Новый роман автора «Нового мира», финалиста — с
романом «Воля вольная» — премий «Большая книга» и «Русский Букер»
в 2014 году.
Жермена де Сталь. Десять лет в
изгнании. Перевод с французского, статья, комментарий
В. А. Мильчиной. СПб., «Крига»,
«Издательство Сергея Ходова», 2017, 472 стр., 1000
экз.
Перевод
знаменитого рассказа де Сталь про ее бегство от Наполеона с приложением развернутого
исторического и филологического комментария.
Фигль-Мигль. Эта
страна. Роман. СПб., «Лимбус
Пресс», «Издательство К. Тублина», 2017, 377 стр., 2000 экз.
Новый
роман лауреата премии «Национальный бестселлер», в котором изображается попытка
Президента РФ внедрить в жизнь в качестве нового Национального проекта «Философию
общего дела» Николая Федорова.
•
Горбачев
в жизни. Составители К. Карагезьян, В. Поляков. М., «Весь Мир», 2017, 752 стр.,
1000 экз.
Попытка
написать портрет президента СССР с помощью документов, писем, интервью,
фрагментов воспоминаний.
Кайбара Экикэн. Поучение в радости. Нисикава Дзекэн. Мешок премудростей горожанину в пользу. Перевод
с японского, вступительная статья и комментарии А. Н. Мещерякова. СПб., «Гиперион», 2017, 256 стр.,
1500 экз.
Из
творческого наследия знаменитых японских философов — «конфуцианцев»
Кайбара Экикэн (1630 —
1714) и Нисикава Дзекэн
(1648 — 1724).
А. Ф. Керенский: pro et contra. Составление, вступительная статья, комментарии А. Б.
Николаева. СПб, РХГА, 2016, 768 стр., 300 экз.
О Керенском пишут В. В. Шульгин, Ф. И. Шаляпин, Н. А.
Бердяев, Р. Г. Б. Локкарт, А. И. Куприн и другие.
Контрпроцесс
Троцкого. Стенограмма слушаний по
обвинениям, выдвинутым на московских процессах 1930 гг. Перевод с английского
А. Д. Зверева, О. О. Комолова; перевод с испанского
К. Ю. Барановского. Под редакцией и с предисловием С. С. Дзарасова.
М., «ЛЕНАНД», 2017, 608 стр. Тираж не указан.
Перевод
книги, вышедшей в 1937 году в США, — материалы контрпроцесса, проведенного
международной комиссией по расследованию обвинений, выдвинутых против Троцкого
на московских процессах 30-х годов, содержат также показания самого Троцкого.
С.
Ю. Неклюдов. Темы и вариации. М., «Индрик», 2016, 520 стр., 800 экз.
С.
Ю. Неклюдов. Легенда о Разине: персидская княжна и другие сюжеты. М., «Индрик», 2016,
552 стр., 800 экз.
Собрание
работ одного из ведущих современных фольклористов, основателя и бывшего директора
Центра типологии и семиотики фольклора РГГУ.
Б.
М. Парамонов, И. Н. Толстой. Бедлам
как Вифлеем. Беседы любителей русского слова. М., Издательский дом «Дело» РАНХиГС, 2017, 512 стр., 1000 экз.
Русская
литература от Владимира Соловьева до Александра Солженицына в «персональных»
главах, представляющих «разбор литературной фигуры, взятой целиком, в завершенности
своего мифа».
Георгий
Свиридов. Музыка как судьба.
Составление А. С. Белоненко и В. С. Белоненко, научный редактор С. И. Субботин.
2-е издание, доработанное и дополненное. М., «Молодая гвардия», 2017, 795 стр.,
7000 экз.
Дневники
и статьи одного из ведущих русских композиторов прошлого века.
Л. Д. Троцкий: pro et contra. Составление, вступительная статья, комментарии А. В.
Резника. СПб., РХГА, 2017, 864 стр., 300 экз.
О
ключевой фигуре Октябрьской революции, Гражданской войны, а затем антисталинского
движения в коммунистической среде — с разных точек зрения.
Тристан
Тцара.
Сюрреализм и литературный кризис (1946). Предисловие, перевод и комментарии Е.
Д. Гальцовой. М., ИМЛИ РАН, 2016, 96 стр., 400 экз.
Впервые
на русском языке (издание содержит также и французский оригинал) текст лекции
знаменитого дадаиста-сюрреалиста.
Марк
Фрост.
Тайная история Твин-Пикс. Перевод с английского А.
Питчер. СПб., «Азбука», «Азбука-Аттикус», 2017, 384
стр., 10 000 экз.
Дэвид
Линч после перерыва в 25 лет приступил к съемкам третьего сезона «Твин-Пикс» по сценарию все того же Марка Фроста.
Не дожидаясь появления сериала на экранах, Фрост
издал осенью 2016 года вот эту написанную/составленную им, с использованием разного
рода документов, фотографий, репродукций, карт и т. д. книгу-альбом (этот жанр
называется «датафикшн»), посвященную событиям,
предшествовавшим тому, что происходит в сериале.
•
ПОДРОБНО
М.
Н. Эпштейн. Проективный словарь
гуманитарных наук. М., «Новое литературное обозрение», 2017, 616 стр., 1500
экз.
Книга,
которую можно назвать вехой для наших гуманитарных наук и своеобразным итогом
(разумеется, предварительным) творческой и научной деятельности одного из ведущих
современных литературоведов (а также лингвистов, философов, культурологов) Михаила
Эпштейна, — словарь терминов гуманитарных наук, содержит 440 «терминов-концептов». Словник его
составили термины не только из литературоведения и лингвистики, но и — философии,
религиоведения, истории, социологии и так далее. Главное
отличие словаря от уже существующих в том, что это современный (можно добавить
— авторский) словарь сегодняшнего состояния гуманитарных наук — кроме того, что
словник его составили термины, вошедшие (не без помощи автора словаря) в обиход
в последние десятилетия, — скажем, «транскультура»,
«пиар», «нуар», «прагмо-арт», «метареализм»,
«текстоид», «логопоэйя» «симтактия» и т. д. (подобные термины составляют абсолютное
большинство в словнике), — в словарь вошли и термины,
содержание которых, казалось бы, полностью отработано составителями уже
существующих словарей и энциклопедий, но даны они в том значении, в котором
используются сегодняшними филологами, культурологами, философами («слово»,
«творчество», «модальность», «молчание» и т. д.). То есть это словарь,
представляющий дискурс именно сегодняшней «гуманистики».
Работа над составлением этого словаря длилась, как отметил автор в предисловии,
34 года.
«Цель
словаря — представить радикальное обновление понятийно-терминологического аппарата
гуманитарных наук»; «Словарь можно назвать эвристическим, поскольку он
показывает разнообразные способы смыслотворчества,
образования новых идей и понятий. В нем отражены интеллектуальные, языковые,
социальные, технические процессы начала третьего тысячелетия, требующие новых
способов артикуляции. Словарь вводит в гуманитарные науки методы проективного
мышления, которое описывает не наличный объект, но возможность его
конструирования», — из авторского предисловия.
Май
Цзя.
Заговор. Роман. Перевод с китайского Евгении
Митькиной. СПб., «Гиперион»,
2016, 400 стр., 3000 экз.
Один из самых неожиданных романов, переведенных в
последние годы с китайского, — шпионский. Герои его —
сотрудники сверхзасекреченного китайского
«подразделения 701», которое занимается радиоперехватом и дешифровкой кодов
противника. Атмосфера жизни героев романа отчасти напоминает атмосферу
знаменитого фильма «Энигма», но только отчасти, это
роман — китайский. То есть сюжет и образные ряды здесь
выстраивает, с одной стороны, технический и интеллектуальный уровень работы китайских
контрразведчиков, судя по тексту, сравнимый с уровнем самых продвинутых
разведок мира. А с другой стороны — в романе изображается
прежде всего новый Китай с причудливым для русского читателя переплетением
традиционных форм жизни ХХ века в специфическом варианте социалистического и
пост-маоистского Китая (временной охват романа в различных эпизодах — с 50-х по
90-е годы). Сюжет романа позволяет автору нарисовать картины жизни не только
закрытого от мира (от китайского — тоже) «подразделения 701», но и современного
китайского города, китайской деревни. Скажем, первая часть романа (в романе
четыре части и четыре главных героя) начинается рассказом о поиске сотрудниками
разведки людей с уникальным слухом, и повествование перемещается в китайскую
деревню, где живет слепец-нищий, гениальный «слухач»; ну а далее развивается
сюжет, в котором — не только история профессиональной деятельности деревенского
«слухача», неожиданно для себя ставшего контрразведчиком, но и тщательно
прописанные ситуации столкновения человека деревни, в известной степени
человека прошлых веков, с миром современной цивилизации. В своем повествовании
автор использует стилистику традиционного китайского романа с его неторопливым
развитием сюжета, вниманием к психологии героев, с обращением к традиционной
символике китайской литературы. Ну, например, одна из героинь романа,
обладательница уникальных математических способностей и таланта психолога, но
при этом наделенная характером, слишком независимым для среды, в которую
попала, плюс, затронутая западной культурой, — героиня эта безуспешно пытается
скрыть от сослуживцев свой «лисий хвост». Однако при всей традиционности своей
прозаической манеры Май Цзя как писатель принадлежит
культуре ХХ века, он может, например, позволить себе развернутую историю
(четвертая часть романа), написанную от лица покойника, поскольку свой вклад в
работу китайской контрразведки — вклад абсолютно реальный и очень значительный
— герой этот сделал уже после своей смерти.
Русским
читателем «Заговор» может быть прочитан не только как современный шпионский
роман, но и в значительной степени как текст страноведческий
— в нем Китай второй половины прошлого века, изображаемый в ракурсе, повторяю,
очень неожиданном. И, кстати, чтение этого романа для русского читателя может
оказаться еще и, скажем так, пряным: одним из главных
врагов, с которым борются герои, был, естественно, СССР.
Анна
Аркатова.
Стеклянное пальто. М., «Воймега», 2017, 68 стр., 500
экз.
Новая книга стихов Анны Аркатовой. Пятая. И если
попробовать читать их по мере выхода, то отчетливо проявится процесс
«уплотнения слова» — из ее стихов постепенно уходит «поэтичность высказывания»,
уступая место собственно поэзии. Путь к ней у Аркатовой, можно сказать,
парадоксальный: через «ужесточение взгляда». «Ужесточение» здесь — в кавычках,
потому что тут сложнее: стих как бы все тот, легкий, смешливый, лиричный, и
героиня его как бы та же, из первых книг. Но чуть-чуть меняется взгляд автора,
в нем уже четко определившаяся дистанция от объекта изображения, пусть условная,
маленькая, но — дистанция. Взгляд этот — доброжелательный, как бы даже
ласкающий, но и по-женски проницательный, то есть рентгеновский почти
(«жесткий»). Взгляд, отмечающий, скажем, чуть утрированную женственность в
автопортретах лирической героини: «Легкие юбки льняные, / Шорты, рубашки поло,
/ У лета свои связные, / Своя разведшкола. // Щурясь, очки сложила, / Вишню
отправила в рот — / Все! Взведена пружина. / Этот? Минуточку…
/ Тот!» И одновременно это взгляд, проникающий сквозь мотыльковую суету
женщины, знающей, как она хороша, в ее сугубо личное бытийное пространство, но
опять же «бытийное» по-женски, что отнюдь не снижает это «бытийное», а наделяет
его достоверностью: «не пламя не камин — но газовой горелки / послушный хоровод
<…> засаленный чугун плиты послевоенной / холодная вода / обмылок весовой / а вот и свет в руке / оладушек мгновенный / ожог —
и все опять бежит по часовой // встань среди кухни
встань / сифоном с газировкой / свободною рукой гранатовый сцеди / сироп и зарифмуй
/ шумовку со штормовкой / простой набор вещей / запаянных в груди». И
«бытийное» в книге уже никак не противоречит обаянию вот этой как бы чуть
кокетливой женственности лирической героини — одно становится продолжением
другого. Вот еще один автопортрет: «нужны стихи и как-нибудь одеться / такое
видишь маленькое сердце / всего лишь две позиции активны / ну не противно? / а
между тем пока стихи скликаешь / пока штаны по цвету
подбираешь / пока кружишь от этого к тому / весь мир в него зайдет / по
одному». И вот это серьезно, потому как выбор одежды, то есть очередной выбор
себя на выход, очередной ритуал жизни читается как еще одна форма
противостояния той стороне жизни, из которой «ужас глянет».
Героиня
Аркатовой может кокетничать чем угодно, но только не своей позой «поэтессы»,
нет в книге пафосных строк про свое «проклятое святое
ремесло» и «тяжесть избранничества», стихи у нее, повторяю, сочиняются
(«скликаются») в процессе подбирания одежды или в легкой пробежке за любимым,
который всегда вышагивает впереди. Стихи — это то, чем живешь. И если бы нужно
было выбрать одну строчку для представления тональности этой книги, то я бы
выбрал вот эту: «на свете счастья нет, но есть слова и строчки»; но с оговоркой,
вынутая из контекста, она может выглядеть чуть-чуть пафосно, однако в самом стихотворении
пафоса нет, сочинение стихов для Аркатовой не форма самоутверждения в качестве
«поэтессы», она сосредоточена в своих стихах на вещах более серьезных.