стихи
Опубликовано в журнале Новый Мир, номер 5, 2017
Жук Вадим Семенович родился в 1947 году в Ленинграде.
Окончил театроведческий факультет Ленинградского государственного института
театра, музыки и кинематографии. Поэт, актер, сценарист, драматург, режиссер,
теле- и радиоведущий. Создатель и художественный
руководитель театра «Четвертая стена». Стихи публиковались во многих журналах и
альманахах, в том числе в «Знамени», «Октябре», «Арионе».
Автор четырех поэтических книг.
Живет в Москве. В «Новом мире» публикуется впервые.
* *
*
Представь себе — каков он
русский Стикс.
Как стынет небо над водою
чёрной,
Какая ивушка на берегу грустит,
И тянет дымом с пашни
обречённой.
За поворотом выросло село,
Гребущий в днище
упирает пятки
И синей изолентою весло
Замотано в районе рукоятки.
Покинут лес. Покинут пёс.
Покинут дом.
Все спешные приметы человека.
Торопится гребец, покуда льдом
Не затянула непогода реку.
* *
*
Пояс с кольтом
отстёгивая на ходу,
Холм для нас застелили мхом и
согрели,
Палубной походкою
я иду
Сквозь заросли чапарреля, дорогая, сквозь заросли чапарреля.
Воробьиное граффити на
раскисающем льду
Или чухонский
светлый расплыв акварели
В белом июне. Ты видишь, как я
иду,
Сквозь заросли чапарреля, заросли чапарреля.
Ранних лисичек корзинка псом
прижалась к ноге,
Скачут индейцы по милой и
влажной Карелии.
Рыжий Майн Рид на полке, цент в
пироге,
Капли брусники в зарослях чапарреля.
Там в небывалом, но бывшем
когда-то году,
Десятилетний,
начитанный, ростом не больше свирели,
К тебе, десятилетняя, я иду,
Сквозь ржавую проволоку, сквозь
заросли чапарреля.
* *
*
«Аврора» грозная, теснящая
Неву,
На набережной чёрные заводы.
Я был уверен в том, что доживу
До ноября семнадцатого года
Другого века. В нём мы
победим
Весь старый мир могучей силой
ратной,
Порядок новый в мире утвердим,
И будет всё доступно и
бесплатно.
И нашей Революции сто лет!
Салют в вечернем небе
распылённый!
И мне подарят чёрный пистолет
И белые бумажные пистоны!
Осталось десять месяцев. Не
срок.
Я доберусь до этого столетья.
Но вряд ли я нажму на твой
курок,
Прощай, прощай, мой чёрный
пистолетик.
Здесь будущее залито свинцом
И тягостна свинцовая погода.
И бьёт свинчаткой ветер мне в
лицо,
Две тысячи семнадцатого года.
28 декабря
2016
* *
*
Одна и та же белая звезда,
Над парком за окном и над
могилой Блока,
Над женщиной чужой и
светлоокой,
Над поездом до пункта «никуда»,
Над лапчатым Кремлём, над
спящим Эрмитажем,
Одна и та же.
* *
*
Это Владимир Набоков с сачком,
Ловит крылатых
лолиток сачком,
Хищен, изящен и тучен.
Чтоб хорошо красоту разглядеть
Надо её на булавку надеть
Можно тогда красоту разглядеть
Лучше.
* *
*
Просторный кабинет. Отдёрнуты
гардины.
До края, лейтенант, армянского
налей.
Я список лагерей прочёл до
середины,
Вот он идёт как раз за списком кораблей.
Краслаг и Чердыньлаг, Особый Соловецкий,
Вятлаг и Дубровлаг, Свирьлаг, Сиблаг, Дальлаг.
Норильский, Озерлаг,
Таёжный, женский, детский.
Сыпняк. Барак. Собак. Архипелаг
Кулак.
Да выпей сам, сынок… Заешь
хотя бы сушкой,
Посыпался народ ввиду особых
мер.
Прими их, лейтенант, — Дефо,
Сервантес, Пушкин
Записывай, сынок, — Катулл,
Рублёв, Гомер….
Вагон
Когда мы
наконец друг к другу притерпелись,
Все сорок человек и восемь
лошадей..
Как славно было нам! Какие
песни пелись!
Какой разгул свобод! Какой
обмен идей!
И первые два дня, когда мы
испражнялись,
От окружавших
взгляд стыдливо отводя,
Мы чувствовали стыд и даже
извинялись.
Но сумно
стало нам и нашим лошадям.
Вагон стоял забыт. Незыблем. Не
колеблем.
Среди огрызков рельс, среди
обломков шпал.
Песок и креозот. Железных
прутьев стебли.
Он толком сам на знал, как он сюда попал.
Вагон стоял
забит аршинными гвоздями.
Дымился и смердел. Вокруг цвела
весна.
Они были людьми, мы были
лошадями.
Нас был двойной набор, но
смерть была одна.
Тускнел нагрудный знак
«Челябинск — Чебоксары»,
Уже не зная жить, мы снова
стали петь.
И подлетал к нему оголодавший
сарыч,
И пробовал запор отчаянный
медведь.
Один из нас исторг на грязь
настила семя,
Зубами в вороной другой
вцепился бок…
Потом не стало нас. И я ушел со
всеми.
И не могу сказать, кто автор
этих строк.
* *
*
Видишь, мальчик бежит.
Сзади девочка с криком бежит:
«Не бежи!»
На песке остаются пятипалые
лёгкие лодки.
Не догнала. Устала. Он
скрывается за гаражи.
Муравьи по тропинке идут
такелажной походкой.
Он плюёт в муравья. Попадает.
Тот гневно глядит,
Вытер лапы о грудь и берётся
опять за поклажу.
Мальчик лёг за «Максим». Далеко
впереди
Он заметил
десант, по родному крадущийся пляжу.
«Тра-та-та» !
Он за сопкой — невидимый им,
«Тра-та-та!»
! Только эхо к волне покатилось!
Нужно каску воды! — перегрелся
«Максим»!
Отойти невозможно! Тут она
появилась.
Улыбается. Жалкие плечи. Глядит
воробьём.
Через тёмную чёлку. Живую.
Густую.
Он толкает её, потому что он
любит её
И любить
обречён до тех пор, пока мир существует.