Опубликовано в журнале Новый Мир, номер 2, 2017
Когда
перед вручением премии «Просветитель» кто-то спросил меня, за кого я болею, я
сказала: за Александра Панчина и его книгу «Сумма биотехнологии» — с
подзаголовком «Руководство по борьбе с мифами о генетической модификации
растений, животных и людей»[1] и
вызывающим ярлыком на обложке «Книга содержит ГМО!». И буквально через десять
минут книга Панчина стала победителем 2016 года, причем сразу в двух номинациях
— «Естественные и точные науки» и «Народный выбор».
Книгу
я купила как раз перед вручением, но какое-то представление о ней и ее авторе
уже имела, поскольку мне выпала удача выступить с Александром Панчиным на
организованном той же премией семинаре — там речь шла о бессмертии, Панчин
отвечал за науку, я, понятное дело, за фантастику. Людям, которые набились в
книжный магазин «Республика», надо сказать, о науке было интереснее, тем более
Панчин — блестящий лектор. Когда правда интересней выдумки — это хорошо. Хотя
бывает, что выдумка берет верх. Далее как раз об этом. О выдумках, которые,
подменяя собой реальность, напрямую на эту реальность воздействуют, согласно
принципу «когда ситуация рассматривается как реальная, она реальна по своим
последствиям».
Так
вот, бессмертию или, если точнее, способам продления жизни посвящена лишь
последняя — 16-я глава книги, о которой я тут пишу, тогда как все остальное —
разбор мифов и страхов, накрученных вокруг генной инженерии. «Специалисты,
которые непосредственно занимаются генной инженерией и молекулярной генетикой,
как правило, предпочитают не тратить время на развенчание мифов, но мне такой
подход кажется неверным, ну, или как минимум, недальновидным. Во всяком случае,
кто-то должен этим заниматься», — пишет Панчин в предисловии.
Он и занимается. Выпускник факультета биоинженерии и
биоинформатики МГУ Панчин — член Комиссии РАН по борьбе с лженаукой и
фальсификацией научных исследований. Участник оргкомитета и экспертного совета
Премии имени Гарри Гудини[2].
Член совета просветительского фонда «Эволюция». Ведет блог, в котором борется
со лженаучными мифами — в защиту ясных взглядов и научного метода.
Почему именно сейчас восторжествовала паранаука, разговор
отдельный — возможно потому, что в кризисные, переломные моменты истории
мифологическое сознание берет верх над рациональным. Но восторжествовала, и
страх перед ГМО (не только в России, в странах Западного мира) — из той же
области, что массовый психоз тарелочников во времена холодной войны. Вокруг
генетики вообще накручено очень много мифов — начиная с того, что в свое время
сами гены были объявлена адептами «правильной, мичуринской биологии»
мифическими частичками. Но и дальше пошло не лучше — о чем свидетельствует,
например, многократно повторяемое, в том числе и в СМИ, и, как правило, ничего
не значащее словосочетание «на генетическом уровне». То, что непонятно или
малопонятно неспециалисту, очень легко срастается с паранаукой и порождает
дивные химеры, которые в перспективе — по своим последствиям — гораздо опасней
химер собственно генетических.
Касательно
генно-модифицированных организмов (ГМО) кто только просветительскую работу не
вел, в том числе и писатель-фантаст и популярный блоггер Лео Каганов, — но
каждый раз на пальцах приходится объяснять, казалось бы, самоочевидные вещи.
Самая
простая и очевидная (и об этом говорится в книге) — мы все ГМО. Любой
существующий организм является результатом последовательных (во всю эволюцию
длиной) генных модификаций некоей первичной группы одноклеточных организмов.
Мутации — изменения в генетическом материале — и есть двигатель эволюции и
причина образования новых видов животных и растений. Только этот процесс
построен на случайном отборе удачных вариантов и, конечно, растянут во времени
— у природы его много. Человек и сам приложил к нему руку — как только в нее
превратилась лапа: вывел новые виды животных и растений, отбирая из множества
мутаций те, что были полезны ему. Кстати, большинство культурных растений и
есть генно-модифицированные организмы — достаточно сравнить культурные сорта с
их дикими предками.
Многие
культурные сорта даже получили иной по сравнению с исходным набор хромосом — не
по паре каждой хромосомы (как в каждой уважающей себя неполовой, соматической
клетке), а четыре или восемь, что позволило существенно поднять их урожайность.
Чтобы добиться этого, ученые обрабатывали исходную делящуюся клетку ядом
колхицином, разрушающим структуру митотического веретена, растаскивающего
хромосомы по противоположным полюсам делящейся клетки. Действовали на клетку и
другими мутагенными факторами — радиацией, например. А потом смотрели, что получится.
Вдруг у растения, которое разовьется из такой клетки, получатся какие-то новые
и полезные нам признаки. Тот же искусственный отбор, но более быстрыми темпами
— и опять же путем получения хромосомных или генных модификатов. Генная
инженерия как раз и позволяет перейти от метода проб и ошибок, метода тыка — к
совершенно точному знанию того, что именно мы хотим получить и как именно это
сделать. Причем сделать тонкие, штучные вещи, которых нельзя добиться,
полагаясь на игру случая, — например, встроить козам в геном ген, отвечающий за
выработку антибактериального белка лизоцима — молоко с наличием такого белка
может защищать детей от инфекционных болезней желудочно-кишечного тракта. Или
создать светящиеся в темноте растения, заимствовав для этого гены у светлячков,
— представьте себе улицы, засаженные такими деревьями! Или заставить бактерии
производить инсулин в промышленных масштабах (что и делается, начиная с 1978
года). Сколько человеческих жизней может быть спасено (да и спасено). Сколько
голодающих можно накормить (да и накормлено). Сколько вымерших видов можно
возродить (геном мамонта и вымершей птицы моа, пишет Панчин, уже расшифрован).
Иррациональный
страх перед ГМО вызван во многом, увы, как бы это помягче сказать —
необразованностью одних и недобросовестностью других (о недобросовестных,
некорректно поставленных экспериментах, призванных подтвердить вред от ГМО,
тоже можно почитать в книге). А история с плачевно закончившейся попыткой
ввести в обиход культуру генно-модифицированного «золотого риса», способного
возместить нехватку витамина А в скудном рационе развивающихся стран,
рассказана в третьей главе с многозначительным названием «Сон разума рождает
чудовищ». Кстати, нельзя исключить, что неприязнь к ГМО может иметь чисто
коммерческие причины и насаждается сознательно, принимая причудливые формы в
сознании не очень сведущих людей.
Потребление ГМО
вредно? С чего бы, если, скажем, можно вырастить растения, устойчивые к
вредителям и тем самым уменьшить количество инсектицидов и пестицидов, которыми
(тоннами) обрабатывают поля и которые уж точно вреднее некуда. Если можно
создать гипоалергенные арахис, бобовые и орехи, а также рыбу и другие водные
организмы, в тканях которых будет отсутствовать тот специфический белок,
который и вызывает эту самую аллергию (иногда тяжелую, иногда со смертельным
исходом). Если можно создать выращиваемые в промышленном масштабе помидоры, по
вкусу не уступающие помидорам «с грядки»? Или увеличить в них количество
страшно полезных, по последним данным, пигментов-антоцианов. Кстати, любая
пища, попавшая в наш организм и использующаяся организмом как топливо и
строительный материал, разбирается на такие мелкие кирпичики, подвергается
такой переработке, что от первоначального генетического набора ничего не
остается — в этом смысле продукты, произведенные из ГМО, не более опасны, чем
поступление в наш желудок, ну, скажем, котлеты с грибами. Или пиццы, где тоже
полным-полно всего разного. Нельзя же всерьез считать, что мы почти ежедневно
подвергаем себя риску подхватить гены гриба. Или коровы. Или помидора.
Что
будет, если ГМО не будет? Если противники ГМО победят? Ну, во-первых, не будет
многих технологий, облегчающих нам жизнь (о некоторых из них Панчин
рассказывает в своей книге). Во-вторых — новых сортов растений и пород животных
с очень нужными современному человечеству качествами. В третьих, некоторых
необходимых лекарств. Да и генной терапии, благодаря которой можно избавить
человечество от многих врожденных болезней, тоже не будет. Человек будущего не
будет здоровым, красивым и талантливым долгожителем (напоминаю о той главе,
которая про отсрочку старости и смерти — и как она достигается). И наконец,
наша жизнь будет беднее. Например, не будет такого нового вида искусства, как
эстетическая генная инженерия, эволюционный дизайн. Такой вид искусства,
кстати, уже есть, я писала про него в свое время в статье «Бесполезный
светящийся кролик»[3], а также
про то, что эти опыты вообще-то отвечают чаяниям человечества и были
предвосхищены писателями фантастами от Олафа Стэплдона, выпустившего в 1930-м
роман «Последние и первые люди», до Лоис Макмастер Буджолд с ее «Цетагандой» (1996). Не будет возрожденных
мамонтов и птиц моа. Не будет дронта. И все из-за иррациональных страхов.
В
общем, все это говорено-переговорено, но рацио тут, кажется, не очень
действует. Не убеждает. Его перевешивают, давят какие-то другие факторы. В
частности, мутная и довольно агрессивная смесь полузнания с незнанием,
использующая псевдотермины псевдонауки, которая притворяется наукой, — смесь,
как раз и порождающая эти самые химеры массового сознания. Тем не менее есть
авторы, взявшие на себя миссию терпеливого, планомерного просвещения. Это
хорошие, умные люди. Но переломят ситуацию не они.
Просто
на самом деле прогресс остановить очень трудно — уже хотя бы потому, что
противники ГМО, которые едят ГМО, одеты в ГМО (если не в синтетику)[4], принимают
лекарства, чье активное вещество изготовлено при помощи ГМО (возможно, не
догадываясь об этом), так вот, эти противники ГМО, борющиеся за естественность,
на самом деле пользуются всеми благами, предоставленными прогрессом, — от
электричества и теплой воды в кранах до сотовых телефонов и компьютеров. И если
ГМО сможет спасти жизнь кому-нибудь из них или их близким, то насколько далеко
будет простираться их страх и неприязнь к достижениям современной генетики
(медицинской генетики в частности). Луддиты конца XVIII — начала XIX века
громили станки и фабричное оборудование, причем рациональная основа в их
действиях была — они спасали рабочие места тех, чей труд заменили машины, — но
победили не они.
Все,
что связано с наукой, причем наукой сложной для понимания, способно вызывать
иррациональные страхи. В свое время в той же Москве кое-кто старался не
проходить мимо Института Курчатова. Мало ли… Вдруг радиация?
Но
есть ли у таких, иррациональных страхов некая подоснова? Есть. Вспомним
Чернобыль или Фукусиму. Может ГМО представлять опасность для человечества? Да.
Посмотрим правде в глаза. Может. В одном определенном случае — в случае
использования ГМО в качестве биологического оружия. Атом может вращать турбины
электростанций, а может превращать в пыль города.
В
фантастическом романе Андрея Лазарчука и Михаила Успенского «Посмотри в глаза
чудовищ» выведена одна из темных фигур отечественной науки ХХ века — Трофим
Денисович Лысенко. Так вот, этот персонаж представлен в реальности романа как
мученик, пожертвовавший своим добрым именем и репутацией, и громил он
отечественную генетику, не просто расправляясь с конкурирующим научным
направлением, а ради благополучия человечества.
То
есть все было не так, как на самом деле, а вот как:
«Молодой
агроном, теоретически раскрывший сущность наследственной плазмы, пришел в ужас
от ближайших перспектив развития советской молодой, страшно талантливой и
абсолютно беспринципной генетики. Он знал и понимал, как просто будет скоро
создавать любые гибриды от самых невинных — вроде картофеля и томатов — до
самых свирепых: гриппа и оспы… Причем вероятность создания последнего стократ
вероятнее, чем первого — ибо страна перманентно готовилась к войне… <…>
Следовало дискредитировать само направление.
Трофиму
Денисовичу пришлось выдумать мичуринскую агробиологию»[5].
А
то, пишут авторы романа, абсолютное биологическое оружие должно было быть
создано в СССР где-то между тридцать шестым и тридцать девятым годами.
Не
в этом ли, кстати, и кроется причина на первый взгляд иррационального страха,
который коллективное массовое сознание испытывает, когда речь заходит о ГМО?
Его подоплека, подоснова? Невербализуемая, непроговариваемая, прикрывающаяся
самыми разными личинами.
Страха,
что в очередной раз из деталей, предположительно, предназначенных для сборки
швейной машинки, получится пулемет. Потому что любое технологическое
достижение, которого добивается человек, становится оружием всегда.
Но
здесь мы бессильны. Все. И противники ГМО, и его сторонники. Прогресс, как я
уже тут писала, в принципе невозможно остановить. Даже если иногда кажется, что
в какое-то время, в каком-то месте на этот раз получилось. Но это на самом деле
просто такая фантастика.
[1] Панчин
Александр. Сумма биотехнологии. М.,
«АСТ; Corpus», 2016, 432 стр. Название, конечно, отсылает к «Сумме технологии»
Ст. Лема (1964), в свою очередь отсылающей к «Сумме теологии» Фомы Аквинского
(начата в 1265 — не закончена).
[2] Премия имени Гарри Гудини <http://houdiniprize.org>
обещает присудить 1 млн рублей первому, кто продемонстрирует паранормальные способности в условиях
корректно
поставленного эксперимента. Пока что получить ее никому не удалось.
[3] «Новый мир», 2010, № 6.
[4] Напомню: все
сельскохозяйственные продукты, все ткани и материалы растительного и животного
происхождения принадлежат генно-модифицированным организмам, уже хотя бы
потому, что они далеко ушли от своих одноклеточных предков во-первых, а
во-вторых — будучи окультуренными — от первоначальных, диких форм.
Искусственный отбор — это целенаправленный отбор полезных человеку мутаций, то
есть генных модификатов.
[5] Лазарчук
А., Успенский М. Посмотри в глаза
чудовищ. СПб., «Азбука», 1998, стр. 411, 412.