Опубликовано в журнале Новый Мир, номер 9, 2016
КОРОТКО
Юрий
Арабов. Огонь. М., «Atelier ventura», 2016, 128 стр., 300 экз.
Новая
книга стихов Арабова, завершающая его поэтическую трилогию («Воздух», «Земля»).
Дмитрий
Бавильский. Музей воды: венецианский
дневник эпохи Твиттера. М., «РИПОЛ
классик», 2016, 500 стр., 1000 экз.
Лирико-исповедальная
культурологическая проза (именно проза) о Венеции, увиденной и пережитой
русским; главы из книги публиковались в «Новом мире» (2016, № 1) под названием
«Разбитое зеркало».
Анна
Бунина. Неопытная муза. Собрание
стихотворений. Вступительная статья М. Нестеренко, составление и подготовка
текста М. Амелина; биографическая хроника и примечания М. Амелина, М.
Нестеренко. М., «Б.С.Г.-Пресс», 2016, 560 стр., 3000 экз.
Первое
представление, «со всей возможной полнотой», творчества «первой русской
женщины-поэта» Анны Петровны Буниной (1774 — 1829).
Зинаида
Гиппиус. Собрание сочинений в 15
томах. Том 8. Дневники: 1883 — 1919. Составление, подготовка текста,
комментарии, примечания Т. Ф. Прокопова.
2-е издание, исправленное. М., «Дмитрий Сечин», 2016, 656 стр., 2000
экз.
В
восьмой том собрания сочинений Гиппиус вошли ее дневники пред- и
постреволюционных лет, а также эссе «Воображаемое».
Светлана
Заготова. ООО, или Клуб любителей жизни
и искусства. Киев, «Каяла», 2016, 207
стр. Тираж не указан.
Роман
о людях искусства и людях при искусстве.
Павел
Крусанов. Калевала. Эпос. СПб.,
«Издательство К. Тублина», 2015, 304 стр., 700 экз.
Павел
Крусанов пересказывает карело-финский эпос.
Милан
Кундера. Торжество незначительности.
Роман. Перевод с французского А. Смирновой. СПб., «Азбука», «Азбука-Аттикус»,
2016, 160 стр., 7000 экз.
Новый
роман Кундеры.
Неведомой
сути забытые грани… Из современной
венгерской поэзии. М., «Центр книги Рудомино», 2015, 304 стр., 1000 экз.
Антология
издана к 25-летию Венгерского культурного центра в Москве и содержит подборки
свыше пятидесяти поэтов; в качестве переводчиков выступают Н. Ванханен, Вл.
Губайловский, М. Бородицкая и другие; вступительные статьи Андраша Барани и
Яноша Сентмартони.
Поэтический
атлас России. Антология современной
поэзии. Составители А. Ю. Коровин, П. М.
Крючков. М., «Современная литература», 2015, 512 стр., 2000 экз.
Стихи более чем трехсот пятидесяти поэтов, расположенные в
антологии по регионам — от «Северо-Запада» и «Центральной России» до «Урала» и
«Дальнего Востока».
*
Я.
А. Гордин. Гибель Пушкина. 1831 —
1836. (Мир Пушкина). СПб., Издательство «Пушкинского фонда», 2016, 368 стр.,
2000 экз.
О
последних шести годах жизни Пушкина — «Предлагаемая читателю книга написана для
того, чтобы доказать — Пушкин был политиком» (от автора).
Лев
Данилкин. Клудж. Книги. Люди.
Путешествия. М., «РИПОЛ классик», 2016, 384 стр. Тираж не указан.
Новая
книга известного критика, однако основное содержание составивших ее эссе как и
указано в названии книги, это «путешествия» (Йемен, Эфиопия, Швеция, Китай,
Галапагоские острова, Япония, Пермь, Нижний Новгород, Липецк и т. д.) и «люди»,
писатели в основном (Алексей Иванов, Павел Пепперштейн, Антон Понизовский,
Александр Иличевский и другие), собственно о литературе — статья «Клудж»
(первая публикация — «Новый мир», 2010, № 1).
Корнелия
Ичин. Авангардный взрыв: 22 статьи о
русском авангарде. СПб., Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге,
2016, 384 стр., 600 экз.
Свое
исследование русского поэтического и художественного авангарда профессор
Белградского университета строит на творчестве Ивана Аксенова, Тихона Чурилина,
Елены Гуро, Ильи Зданевича, Велимира Хлебникова, Казимира Малевича, Павла
Филонова и других.
Алла
Николаевская. Сэмюэль Беккет.
История. М., «Libra», 2016, 235 стр., 1000 экз.
История
жизни Беккета.
Психология
и литература в диалоге о человеке.
Под редакцией Н. А. Борисенко, Н. Л. Карповой, С. Ф. Дмитренко. М., Ассоциация
школьных библиотекарей русского мира (РШБА), 2016, 368 стр., 1000 экз.
Коллективная
монография — психологи и писатели о литературе и сегодняшнем молодом читателе;
сборник составлен на основе материалов Международной научной конференции,
посвященной Году литературы в России; завершает сборник мини-антология
современной литературы — стихи и проза Валерия Попова, Леонида Бахнова,
Александра Кабанова, Геннадия Калашникова, Марины Палей, Романа Сенчина,
Александра Снегирева и других.
Андрей
Румянцев. Валентин Распутин. М.,
«Молодая гвардия», 2016, 447 стр., 3000 экз.
Первое
жизнеописание Валентина Распутина, книга вышла в серии «Жизнь замечательных
людей».
Ольга Седакова. Заметки и воспоминания о разных стихотворениях, а
также Похвала поэзии. СПб., «Академия
исследований культуры», 2015, 148 стр., 1000 экз.
«„Похвала
поэзии” — моя первая проза. В ней соединились два замысла, поодиночке так и не
исполненных: замысел повести о раннем детстве — и замысел трактата о поэзии».
Олег
Сидоров. Платон Ойунский. М., «Молодая
гвардия», 2016, 285 стр., 3000 экз.
Вышедшее
в серии «Жизнь замечательных людей» жизнеописание Платона Ойунского (Платона
Алексеевича Слепцова) (1893 — 1939), основоположника якутской литературы,
ученого-филолога, государственного деятеля.
«Современник»
против «Москвитянина».
Литературно-критическая полемика первой половины 1850-х годов. Издание
подготовили А. В. Вдовин, К. Ю. Зубков, А. С. Федоров. СПб., «Нестор-История»,
2015, 872 стр., 1000 экз.
Впервые
с такой полнотой представленная полемика по центральному не только для
литературной, но и для общественной жизни вопросу нашего национального
самоопределения, вопросу, не разрешенному до сих пор.
Сергей
Шаргунов. Катаев: «Погоня за вечной
весной». М., «Молодая гвардия», 2016, 703 стр., 5000 экз.
Валентин
Катаев — история жизни и история творчества; главы из этой книги печатались в
«Новом мире» (2016, № 1).
*
ПОДРОБНО
П.
А. Дружинин. Идеология и филология.
Т. 3. Дело Константина Азадовского. Документальное исследование. М., «Новое
литературное обозрение», 2016, 528 стр., 1000 экз.
…1980
год — самое-самое цветение общества «развитого социализма». Утром 19 декабря
заведующий кафедрой иностранных языков Высшего художественно-промышленного
училища им. В. И. Мухиной, филолог-германист, переводчик Константин Азадовский
открыл дверь, услышав женский голос снаружи: «Телеграмма», и в квартиру вошли
несколько сотрудников милиции (и КГБ, как потом выяснилось) с ордером на обыск.
Пришедшие сообщили, что пришли искать наркотики, но рыться начали почему-то в
книгах и бумагах, отбирая то, что могло потянуть на идеологический
криминал. В качестве такового были
изъяты заграничные издания Цветаевой, Зощенко, Пильняка, З. Гиппиус, фотографии
русских писателей начала века. Ну и попутно был найден, естественно, пакет с
анашой. Причем пакет обнаружил сам Азадовский, спросив у сотрудника — а это у
вас что такое? Сотрудник слегка смутился. Проделано все было топорно.
Азадовский в диссидентском движении не участвовал, соответствующей литературы
дома не держал, он действительно был только филолог, только германист, правда,
его чтение русской и мировой литературы выходило за пределы общепринятого в
СССР и переводил он не разрешенных гэдээровских писателей, а «чуждых по духу»
классиков ХХ века, ну а самое главное здесь было то, что ни он, ни его
гражданская жена, арестованная накануне, отнюдь не чуждались общения с
коллегами из других стран. И поначалу
начальник следственного комитета района вообще отказывался давать ордер на
арест по причине отсутствия серьезных для этого оснований, но начальника
убедили коллеги из более серьезного ведомства. Дело Азадовского было
квалифицировано как дело уголовное, связанное с оборотом наркотиков.
Последовало предварительное заключение, суд (откровенно кафкианский), приговор
(два года лагерей) и этап в Магадан; ну а затем лагерная жизнь и упорная, на
годы и годы растянувшаяся работа по восстановлению собственного доброго имени —
реабилитирован полностью он был только в 1993 году, дело его было
переквалифицировано в политическое.
Почему
история с Азадовским стала шоком для тогдашней прогрессивной общественности и
имела такой резонанс в мире? Аресты инакомыслящих, тюремное заключение и
лагерные сроки по тем временам были делом заурядным; «народ» же вообще считал,
что «за дело их сажали», поскольку активно «выступали против советского
государства». Но существовали в те годы и негласные правила игры, молчаливый
договор с властями, что можно и чего нельзя делать тому же филологу, грубо
говоря, вы занимаетесь своими «ахматовыми и рильками» и не лезете в политику, и
мы вас вообще не замечаем. До определенного времени договор этот оставался в
силе. Аннулирован он был делом Азадовского. Теперь с точки зрения государства
преступлением становилось соответствие принятым в любом цивилизованном обществе
нормам поведения профессионального ученого, то есть образованность, широта
культурного кругозора, привычка к общению с коллегами из других стран и т. д.
Процесс медленного раскрепощения общественной и культурной жизни, шедший с
конца 50-х годов, резко затормозил, обозначилось движение назад, к советским
тридцатым годам.
Вот
сюжет, который подробно прописывается в монографии Дружинина с привлечением
обширного материала из судебных дел Азадовского (а их в результате было
несколько), из его переписки с официальными советскими инстанциями, из
воспоминаний и дневников современников, из материалов тогдашней печати
советской и заграничной; а также — на материале воспроизводимой автором картины
культурной и общественной жизни Ленинграда позднесоветских времен.
Лев
Усыскин. Необычайные похождения с
белым котом. СПб., «Литео», 2015, 526 стр. Тираж не указан.
Усыскин вроде как приучил нас к себе как к
литератору-многостаночнику — начинал как «чистый» прозаик, работающий в жанре
рассказа и очень быстро признанный экспертными сообществами разных литературных
премий, в том числе шорт-лист премии Юрия Казакова (2007), затем перешел к
крупной прозаической форме — в 2004 году, в частности, опубликовал одну из
лучших, на мой взгляд, русских повестей прошлого десятилетия «Там, за рекой
огни…», одновременно набирал силу как очеркист, затем Усыскин занялся уже
вполне профессионально очерками историческими, в итоге — книги «Рассказы о
Севере» и «Адмирал Василий Чичагов», в 2012 выпустил жизнеописание питерского
политика Маневича («Время Михаила Маневича»), ставшее еще и серьезным
исследованием политической жизни России 90-х годов. И тем не менее вышедшая в
прошлом году новая его книга не могла не удивить — полноценный (как минимум по
объему — 30 авторских листов) роман. Точнее, роман-сказка. Повествование с
традиционной завязкой: старинная Европа, деревенская девочка Гретхен, которую
после смерти отца братья выгоняют из дома, из всего имущества богатого
отцовского отдав ей кота. Но кот этот, как неожиданно выясняет девочка, оказывается
говорящим, накопившим свой жизненный опыт и определенный стоицизм. Девочка в
сопровождении кота отправляется в город искать место прислуги. И ее берет в
свой дом алхимик-философ Альбрехт, занятый поисками рецепта магической синей
краски, а также владелец редчайшей Книги, написанной магом и ученым из Сарагосы. Жизнь Гретхен
вроде как налаживается, но тут в городе появляется злой колдун Петро Нума,
готовый на все, чтобы заполучить себе Книгу. Относительно спокойно и ровно
шедшее повествование стремительно набирает скорость — интриги колдуна, арест
Мастера Альбрехта, бегство девочки и кота и странствия их по стране,
приключения посланных за нею в погоню головорезов и т. д. и т. д. В
повествовании появляются все новые и новые герои, и каждый со своим сюжетом.
В принципе, ничего вроде удивительного — сейчас для детей
пишут многие, ну а жанр романа-сказки стал, по сути, издательской индустрией.
Но роман Усыскина здесь стоит особняком (могу сказать это как многолетний
читатель книг и рукописей, выдвигавшихся на премию для детей «Заветная мечта»).
Во-первых, роман этот не имеет никакого отношения к самому популярному сегодня
жанру «фэнтези» с целиком придуманными миром. И это не игра с перемещениями во
времени и в разных — реальном и сказочном — мирах (лето городского ребенка,
приехавшего в деревню, пошедшего в лес и вдруг столкнувшегося с реальностью
услышанных им сказок, — еще одна широко используемая в сегодняшней детской
литературе матрица). И это не ироническое переосмысление бродячих сюжетов и
литературных штампов, в которые играют сегодня в интеллектуальной прозе.
Усыскин не играет со сказкой — он сказку сочиняет. И делает это,
используя не только свою фантазию, но и освоенный им инструментарий
писателя-историка и социального психолога.
В результате — многосюжетное, многонаселенное повествование с как бы
даже избыточной для детской сказки художественной плотностью и проработанностью
образов; с мотивацией поступков героев, которые не всегда подчиняются
закрепившейся в этом жанре условности; с развитием сюжетов, нарушающим
традиционную для сказочного повествования логику, но при этом остающимся в
рамках именно сказки. Короче, Усыскин написал свою сказку.
Николай
Боков. Зона ответа. Paris, «Editions
de la Caverne», MMXVI, 454 стр. Тираж не указан.
Николай
Боков. Дни памяти и ночи сновидений. Paris, «Editions de
la Caverne», MMXV, 454 стр. Тираж не указан.
Николай Боков. Созерцания и вздохи. Paris, «Editions de la
Caverne», MMXV, 114 стр. Тираж не указан.
Один
из последних русских писателей, эмигрировавших из СССР в 70-е годы, который
сохранил свой внутренний статус эмигранта, точнее, статус писателя независимого
— во всех отношениях. Выпускник философского факультета МГУ (1969), писавший
стихи и прозу, занимавшийся «самиздатом», входивший в круг литераторов, близких
к СМОГу; деятельный участник диссидентского движения в СССР и, естественно,
объект активного внимания КГБ Николай Боков эмигрировал в 1975 году во Францию,
какое-то время сотрудничал с русской эмигрантской печатью, но и в этой, как бы
близкой ему среде хранил свою «отдельность». Еще совсем молодым человеком,
поступая в МГУ, на вопрос, а почему вы хотите именно на философский, он
ответил: мне нужно найти истину. И последующий жизненный путь Бокова
выстраивала логика вот этого его поиска «истины»: вырвавшись на свободу, из
СССР в Европу, он обнаружил вокруг себя то, от чего бежал с родины: советское
«по ментальности» стремление лидеров русской эмиграции управлять своим
окружением, вывернутый наизнанку соцреализм в сочинениях эмигрантов и т. д.
(про НТС: «Спустя семь лет эмигрантская тщета НТС мне уяснилась. Дело не в том,
что борьба их с советским режимом неэффективна, а в том, что это всего лишь
способ существования, образ жизни в чужих странах: надо как-то устраиваться,
вот и устроились, женились, дети пошли. Небольшая секта с обеспеченной
жизнью»). В конце концов боковский
«поиск истины» уже не только вокруг себя, но в себе самом заставил его порвать
с обществом, с любым — на полтора десятилетия он становится отшельником (с
этого, в частности, начинается повествование его хроники «На улице Парижа» —
записки рафинированного интеллектуала, живущего бездомным клошаром). В эти годы
Боков много путешествует/бродяжничает — Франция, Германия, США, Турция, Греция
и т. д., и это странствия не столько «географические», сколько духовные — Боков
обращается к религии, ищет свое место в разных монастырях. При этом он остается
монахом-одиночкой, отшельником он ощущает себя и после завершения своих
странствий и возвращения к «цивилизованной» жизни литератора.
Вот, если очень коротко, сквозной сюжет текстов трех его
итоговых книг — том «Дни памяти и ночи сновидений» составили рассказы о детстве
и юности, о путешествиях, о советском периоде жизни и постсоветском; «Зона
ответа» посвящена в основном годам его странствий — физических и духовных.
Жанровое оформление: от исповедальной прозы и короткого рассказа, написанного с
ориентацией на классический формат этого жанра, до «розановского»
фрагментарного письма, как бы держащего в уме формат философской максимы. Эти
две книги плюс сборник стихотворений Бокова «Созерцания и вздохи» следует
определить как усилие, длившееся годами, — усилие уловить то, что автор смог бы
назвать для себя истиной. Проза и стихи Бокова — процесс этого уловления истины
и одновременно его итог: «Ответа нет. Но есть зона ответа: в нее нужно
войти и подождать. Ответ сложится в душе сам, и не всегда он выразится в
словах. Иногда он останется никак не сформулированным, хотя действенности не
потеряет».
Составитель Сергей Костырко