стихи
Опубликовано в журнале Новый Мир, номер 9, 2014
Климов Александр Николаевич родился в городе Юже в 1959 году. Автор четырех поэтических
сборников. Лауреат премии «Нового мира» (2008). Живет в Москве.
* *
*
Где недавно
с рыбаком прошёл грибник,
Как влюблённые
попарно на пикник,
Взявшись за
руки, в полях опоры ЛЭП
Бесшабашные отплясывают степ.
Кто в
косынках арматуры, кто в серьгах
Изоляторов,
признанье в проводах;
Или то, чему
названье ток,
Утекает от
избытка на восток.
Так идут они
сквозь просеки лесов,
Выше елей
пирамиды их голов,
Их макушки
протыкают облака,
И ромашку
теребит в руке рука.
* *
*
Трава, и
солнцем всё прогрето,
Уж не сошёл
ли я с ума?
Нет! Это
точно, точно лето,
А лишь вчера
была зима.
А лишь вчера
теснились льдины
У
Москворецкого моста,
Ан, вот и
осень, гроздь рябины,
Тщедушный
лист убит с куста.
И я иду, и я
не знаю,
В какое
время попаду.
И, кажется,
я проживаю
Всего четыре
дня в году.
Не
хронология распалась:
Что ты, что
Волга, что Тува;
Что год, что
сотня — мне осталось,
Возможно,
день, а может, два.
* *
*
Как в слове
«солнце» буква «л» закатна,
Двух
горизонтов перевёрнут лес,
Видна на горизонте необъятном
Двум
странникам полуокружность «с».
И если
первый перед сном зевает,
Закатом еле
теплится стекло,
То в поле
русском ветер раздувает
Над лесом
приподнявшееся «о».
Как жду
рассвет, как жизнь невероятна
И как я к
ней средь прочих прикипел…
Но всё-таки,
как в солнце — «л» закатна,
Как всё-таки
закатна в солнце — «л».
* *
*
Темнотища-то какая за окном:
Чёрный
тополь тьмы чернее, чёрный дом,
Чёрной тучей
заколдована луна,
Даже
простыня — и та черна.
Темнотища-то какая за окном:
В паутине
бьётся муха с комаром,
Тихо, тень
не ходит по стопам,
Только лики,
только страхи по углам.
Только думы
неотвязной чередой,
Что совсем
сольюсь с огромной этой тьмой,
Что
неотвратимый ужас тьмы
Неизбежнее
тюрьмы или сумы.
Бражник Языкан
Лене и Алексею Веренкам
Чёт, недолёт,
перелёт —
Сотка щедрее
гектара,
Бражник из
флокса сосёт
Пьяную
сладость нектара;
Тоненький
свой хоботок
В лоно
цветка погружая,
Тянется юный
вьюнок
К чашке
остывшего чая.
Дозаправляется
АН
Где-то в
заоблачном небе,
Вечер как
данность нам дан
Без размышлений
о хлебе.
Бражник из
флокса сосёт
Пьяную одурь
нектара,
Чёт,
недолёт, перелёт
В даль голубую гектара.
Бражник Мёртвая голова
Ночью на
свет летит,
Звук
различишь едва,
Бражник-мессершмитт,
Мёртвая
голова.
Ближе, очки
готовь,
Он,
несомненно, ас
И попадёт не
в бровь,
А, уж
конечно, в глаз.
Только и я
герой,
Дымом от
сигарет
Тянется за
спиной
Инверсионный
след.
Цель,
крестовина, сбит —
Выйти бы из
пике,
Мессер хвостом кадит
Огненным в ночнике.
Спите
спокойно, вы,
Веси и
города,
Сквозь
трафарет листвы
Светит моя
звезда.
* *
*
В
трёхперстии зажатое перо.
Знамение
времён, никонианство.
И третий
Рим, как первый Рим, старо,
Как
неизбывно в протопопах чванство.
Есть
римляне, стамбульцы, москвичи,
Да наш особый
путь с другими вместе:
Так верует,
так молится в ночи
Перо моё,
зажатое в трёхперстье.
Луне
Восход луны
— парад самоубийц.
Ушло и не
вернётся больше солнце,
Всё отошло,
из всех знакомых лиц
Блестит в
глазах лишь твой смертельный
Стронций.
Мой верный
знак! Я след беру спиной,
Клешнями в
жизнь, превозмогая жижу,
И если
звёзды где-то за тобой
Пульсируют,
я их не вижу.
Я так же
пучеглаз, как ты полна,
Из берегов
выходит глаукома,
И лижут
волны брюхо валуна,
Я ослеплён,
мне не дойти до дома.
И где тот
дом, с прозреньем в двести ватт,
С дырой в
стене и с видимостью крыши?
Я говорил с
людьми — они молчат,
Я с Богом
говорю, и Он не слышит.
Лишь камень
и вода — утробный мрак,
Там,
наверху, красавица Селена,
Заступница
моя, мой верный знак:
Как
бесконечна жизнь, как смерть мгновенна.
Ещё душа в
огне, ещё во мне
Живут твои
приливы и отливы,
Я по твоим
законам выл, зане
Мне берег
мёртвых виделся счастливый.
Так дай
остыть, пока накинешь креп,
И в прошлое
уйдёт зубовный скрежет…
Как янычар,
на небо выйдет серп,
И он меня
как раз зарежет.
* *
*
И всё-таки и
таки —
Подъёмная
сила, тангаж,
Тяга, угол
атаки,
Плоскости,
фюзеляж.
Всё-таки
очень странно,
Что самолёт
летит,
Небо ли ламинарно,
Бог ли его
хранит.
Закрылки и
элероны,
Киль —
младший брат весла,
Нервюры там,
лонжероны —
Стальные
нервы крыла.
Вроде закон
Бернулли
Всё
объясняет, но
Снизу ли
подтолкнули,
Сверху ли
пронесло.
Всё-таки и
таки
Странствует
Одиссей,
Миг — мы уже
в Итаке —
Эго-го—го, эгей!
Гасится
скорость звука,
В небе
десятки тонн,
А не стрела
из лука,
Кажется, это
сон.
Нет, это
жизнь летальна:
Штопор,
толчок, земля.
Боинг летит витально,
А разбиваюсь
я.
*
*
*
Избавь,
Господь, от язвы моровой,
От недорода,
от войны, от сухо.
Помолимся о
щедрости земной,
О
благорастворении воздухов.
Глад не
коснётся наших городов,
А весей — запущенье и разруха…
Пошли нам в
изобилии плодов
И
благорастворение воздухов.
Днесь
перекрёстным опыленьем свет
Перекрестился
и пчела для слуха,
Как
благовест, с пыльцой влетает ветр
Во благорастворение воздухов.
Соедини в
одно навоз и мёд.
Благослови,
как в мёде тонет муха,
Вдыхаю,
растворяюсь в свой черёд
Во благорастворении воздухов.
Ласточка
Ласточка
шепнула воде
На своём, и
встала вода
Между
берегов, как в бадье,
Словно не
текла никуда.
Словно бы не
били ключи
В глубине
прохладного дна,
Исподлобья
память молчит
Гладкого,
как вол, валуна.
Ласточка по
стрежню волны
Улетела
дальше на Юг,
К золотой косожской орде,
А потом до
синей орды,
Ну а там,
известно — каюк.
Пепельное
солнце в тени,
Парится
небесная высь.
По воде
пером черкани,
Дождичком на
землю вернись.
Ноябрьский номер журнала “Новый
мир” выставлен на сайте “Нового мира” (http://www.nm1925.ru/ ), там же для чтения
открыт октябрьский номер, в “Журнальном зале” «Новый мир» № 11 появится после
28 декабря.