Опубликовано в журнале Новый Мир, номер 11, 2014
«Афиша-Воздух»,
«Вестник Европы», «Воздух», «Волга», «Гефтер», «Завтра», «Интерпоэзия»,
«Коммерсантъ Weekend», «Лехаим», «Литературная газета», «Лиterraтура», «НГ Ex
libris», «Нева», «Независимая газета», «Огонек», «Перемены», «ПостНаука», «Православие
и мир», «Радио Свобода», «Российская газета», «Свободная пресса», «Сетевая
словесность», «Урал», «Частный корреспондент»,
«ART1», «Colta.ru», «Kinote», «Relax.by», «RUNYweb.com»
Василий Авченко. Территория Куваева. 12 августа писателю и геологу исполнилось бы 80 лет. — «Свободная пресса», 2014, 11 августа <http://svpressa.ru>.
«Может быть, самое ценное в трехтомнике Куваева, вышедшем в прошлом году, — его письма, многие из которых опубликованы впервые. Это публицистика с чеканной четкости формулировками, в которой литератор, гражданин, мужчина Куваев представлен даже яснее, чем в прозе».
«Это наш Джек Лондон
— с бараками Певека вместо кабаков Доусона. Советский Клондайк без └золотой
лихорадки” и └американской мечты”. Здесь, писал Куваев, работа заменила собой
веру или, вернее, сама стала верой. Поиски └презренного металла”, символа
наживы и всех пороков человека, превратились в аскетический подвиг. Отношение
героев Куваева к золоту похоже на отношение к золоту героев Шаламова. └Глупым
металлом”, от которого └сплошная судимость”, называл золото Безвестный
Шурфовщик куваевской └Территории”. Шаламов сформулировал еще короче: └Золото —
смерть”».
Юрий Арабов. «Тяжесть профессии режиссера не поддается описанию». — «Kinote», 2014, 15 августа <http://kinote.info>.
В рамках проекта «Открытая лекция» сценарист, поэт Юрий Арабов ответил на вопросы слушателей. «Я сейчас написал сценарий о том, как человек нашего времени входит вовнутрь пьесы └Утиная охота” и развращает всех там. Оказывается, что персонажи └Утиной охоты” и Зилов — это просто святые по сравнению с ним. Я не знаю, что это описывает, но, во всяком случае, это веселый материал, который, наверное, что-то описывает».
Также на сайте «Москва Инфо», 2014, 14 августа: <http://moscow-info.org>.
Григор Атанесян. «Зодчий» Валерия Шубинского: Гумилев и окрестности. — «Афиша-Воздух»,
2014, 19 августа <http://vozduh.afisha.ru>.
«Шубинский вскрывает и подспудную, редко кем замеченную, но едва ли не самую трудную для мужа и мужчины сторону этого союза — прижизненная популярность Гумилева была гораздо тише громкой известности Ахматовой, а тиражи — на порядок (в строгом арифметическом значении слова) меньше. Автор констатирует: └Сумарный тираж ее книг к 1924 году превысил семьдесят тысяч экземпляров. Суммарный тираж прижизненных книг Гумилева, не считая переводов, — менее шести тысяч”».
Владимир Бондаренко. Иосиф из Брод. Владимир Бондаренко о малой родине
предков поэта Бродского. — «Свободная пресса», 2014, 3 августа.
«В 1971 году режиссер Вадим Лысенко пригласил поэта Иосифа Бродского сыграть в своем фильме └Поезд в далекий август” секретаря Одесского горкома КПСС Наума Гуревича. Фильм рассказывал об обороне Одессы во время Великой Отечественной войны. <…> Когда съемки фильма были завершены (уже отсняли и хроникальные кадры прибытия героев обороны в город, и их встречи с одесситами тридцать лет спустя, и заседание штаба обороны с участием Бродского и Джигарханяна, сыгравшего роль разведчика), раздался звонок из Киева: срочно показать в Госкино Украины отснятые материалы! Потребовали переснять все кадры, где присутствует Бродский. <…> Лысенко переснял с участием другого актера только крупный план. На среднем и дальнем плане остался Иосиф Бродский, жаль, его фамилию пришлось выбросить из титров».
Инна Булкина. Клуб кинопутешествий. — «Гефтер», 2014, 6 августа <http://gefter.ru>.
«Сейчас понимаешь, что, как любое позднесоветское элитарное кино, └Парад планет” был не про └тот свет”, а про └этот”, т. е. за любой аллегорией должен был прочитываться некий текст о том, как человек 80-х понимает мир в себе и вокруг себя. Из сегодняшнего дня самой неожиданной интригой в этом фильме мне видится его литературная онтология. В основе сценария Миндадзе одноименный роман украинского писателя Евгена Гуцало, собственно, заключительная часть его трилогии └Запозичений чоловЁк” (└Мужик взаймы”). Роман вполне совписовский, но не без └традиции”: главный герой — такой себе └парубок моторный” Хома Прищепа, его незаконные странствия — почти └Енеїда”, вернее, селянская одиссея. И этот — по всем культурным правилам └перелицованный” — эпос Миндадзе └переперелицовывает” заново. Не совсем понятно, зачем, скорее всего, случайно так получилось, и в этом не было отдельной литературной идеи. Но уж так получилось».
Верховный уровень. Ирина Роднянская об энергии заблуждения, иерархии вопреки и пространстве больших идей. Беседу вел Борис Кутенков. — «НГ Ex libris», 2014, 7 августа <http://www.ng.ru/ng_exlibris>.
Говорит Ирина Роднянская: «Например, Олег Юрьев и его сомышленники хотят выстроить новую иерархию имен, руководствуясь тем, что прежняя — даже включающая противостояние советизму, — устарела: мы не знаем истинных своих гениев! Я эти попытки приветствую, хотя не согласна, что старая иерархия должна быть напрочь сломана. Я сама написала о Георгии Оболдуеве, обрадовавшись этой возможности, — в самиздате я его знала смолоду — как об очень крупном поэте. Тем не менее для меня остается в силе старая иерархия: Заболоцкий — великий поэт, а Оболдуев — весьма крупный, но не затмевающий собой того самого Заболоцкого, который страдал от советской власти и печатался при советской власти».
«Мы не можем сейчас открыть кого-то в XIX веке и сказать: └Боже мой, а мы об этом и не знали, это огромная величина!” Случевский был недооценен — но следующее поколение тут же его оценило; Тютчев был недооценен — его тут же оценили символисты. В XX веке сам факт пробелов, по расчетам властей, должен был еще и оставаться навсегда закрытым от публики. Но пришло другое время. И └энергия заблуждения” — как сказано у Толстого, потом у Шкловского — хочет воздать бывшим изгоям должное через отрицание: поставить впереди, скажем, прозу Всеволода Петрова (автора новооткрытой, действительно превосходной повести) или Павла Зальцмана, потеснив их повышенными аттестациями прозу Платонова, Булгакова или Набокова — писателей, которые уже заняли в жизни века первостепенное место».
Полный текст интервью см.: «Лиterraтура», 2014, 10 августа <http://literratura.org>.
Главкнига: чтение, изменившее жизнь. — «НГ Ex libris», 2014, 7 августа.
Говорит Роман Сенчин: «И до сих пор в трудные, смутные моменты я открываю Сартра, или Камю, или Миллера и ищу у них поддержки, совета».
Гомер. Одиссея. Одиссей и Ахилл. Вступительное слово и перевод с древнегреческого Григория Стариковского. — «Интерпоэзия», 2014, № 1, 2 <http://magazines.russ.ru/interpoezia>.
«Выбранная для перевода пятиударная строка со свободным, └плавающим” ударением, на мой взгляд, позволяет совместить эпическую прозрачность, сценарную документальность └Одиссеи” и ритмичность оригинала. Не существует единого способа переложения Гомера, способов должно быть много (от силлабического стиха до прозы), как много их в англоязычной среде <…>».
См. также Песнь первую «Одиссеи» в переводе с древнегреческого Максима Амелина: «Новый мир», 2013, № 2.
Владимир Губайловский. Письма к ученому соседу. Письмо 5. О сознании. — «Урал», Екатеринбург, 2014, № 8 <http://magazines.russ.ru/ural>.
«Сознание у летучей мыши наверняка есть. И она воспринимает тот же внешний мир, что и человек. Мы (хотя бы в принципе) способны проанализировать мозг летучей мыши во всей его полноте и сложности, но мы, по-видимому, ни на шаг не приблизимся к пониманию того └каково быть летучей мышью”. У нас нет никаких инструментов исследования ее феноменального сознания. Но и сознание другого человека мы тоже можем представить себе только приблизительно».
Игорь Гулин. Прожитое прочитанное. О сборнике Марии Степановой «Один, не один, не я». — «Коммерсантъ Weekend», 2014, № 31, 15 августа <http://www.kommersant.ru/weekend>.
«Это — один из сквозных сюжетов этой книги. То как люди ХХ века, века оптовых смертей (любит повторять Степанова, цитируя └Стихи о неизвестном солдате”), не то что героически сопротивляются хаосу, бесчеловечности, гибели, стиранию людей и смыслов, но — обустраивают себе жилище. Это пространство — дом, книга, текст, тело, память, смерть. В конечном итоге — почти всегда смерть. С нее здесь все начинается (первое эссе посвящено кладбищу), от нее если отходит, то недалеко. Сосредоточенная вежливость, любовная солидарность в смерти, а вовсе не хватательное выживание, и оказывается этой финальной точкой сопротивления хаосу».
Ему снилась жена Сталина. Беседу вел Дмитрий Волчек. — «Радио Свобода», 2014, 17 августа <http://www.svoboda.org>.
Говорит Алла Грачева: «На основании анализа самих записей и по воспоминаниям людей, которые были рядом с ним [Алексеем Ремизовым], часто он видел во сне то, что он хотел видеть. В последние годы из-за болезни сердца ему не могли сделать операцию катаракты, и он почти ослеп. На имевшуюся с детства колоссальной степени близорукость наложилась катаракта. И он фактически не выходил из дома и уже в самые последние годы не мог читать книги. Понимаете, какое шло сужение мира… <…> И его записи свидетельствуют о том, что ну ладно, день закончился, а никто не знает, что ночью я буду свободен и буду бродить там, где я хочу, и разговаривать с тем, с кем я хочу. Это фиксация такой самоустановки на сновидения».
«Жить невозможным». Михаил Ямпольский и Сергей Козлов о Борисе Дубине. — «Colta.ru», 2014, 21 августа <http://www.colta.ru>.
Говорит Сергей Козлов: «Дубин принадлежал к крохотному числу людей, выполняющих в нашей стране редкую и вместе с тем чрезвычайно важную для России культурную функцию └человека-института”. Это человек, деятельность которого разворачивается по столь разным направлениям, что современники говорят: └Казалось, это было несколько людей, носивших одну и ту же фамилию”. Другая сторона этого редчайшего культурного типа — невероятная работоспособность и продуктивность; современники говорят: └Казалось, он один заменяет собой работу целого института”. Таким был Михаил Леонович Гаспаров. Борис Дубин был фигурой из этого же ряда — хотя он яростно воспротивился бы всякой попытке поставить себя рядом с Гаспаровым. Но факт есть факт: это была одна и та же культурная роль — если угодно, └культурная вакансия”».
«Забытая война» как начало катастрофы: Александр Солженицын о Первой мировой. Беседу вела Оксана Головко. — «Православие и мир», 2014, 4 августа <http://www.pravmir.ru>.
Говорит Людмила Сараскина: «То реальное (а не придуманное) обстоятельство, тот факт (а не художественный вымысел), что отец, недавний толстовец, студент-филолог Московского университета, имевший все основания уйти от военного призыва и сидеть в библиотеках вплоть до весны 1916-го (вот потом можно было бы и в военное училище пойти), глубоко волновали Солженицына-сына и требовали непростых объяснений. Но и тут не нужна была реконструкция, ибо загадка имела точную разгадку: она называлась └патриотизм”».
«Сам Солженицын тоже рвался на войну, обивая порог военкомата, хотя в его призывном свидетельстве было записано: └В мирное время не годен, в военное — нестроевая служба”. Служба военкомата в июне 1941-го с ним не хотела даже разговаривать; однокурсников забрали на офицерские курсы, а он стыдился, что только провожает друзей, чувствовал себя виноватым, писал письма Ворошилову, маршалу Воронову, но никогда никаких ответов ему не было. К осени сокурсники были уже лейтенантами, а он мечтал погибнуть на окраине Ростова. Вызов пришел только через четыре месяца, 16 октября 1941-го, да и то призывник был определен не в артиллерию, о которой мечтал, а в гужевой транспорт, и обнаружил себя среди пожилых, хворых мужиков — у кого язва желудка, у кого сухая рука, у кого хромая нога. Фактически это была инвалидная команда. Но он не смирился с безопасной службой в глубоком тылу, хотя всегда мог оправдать ее диагнозом из призывного свидетельства и правилами военного времени о мобилизации ограниченно годных».
Запад против России. Взгляд философа. Берлинское интервью Александра Зиновьева. — «Независимая газета», 2014, 14 августа <http://www.ng.ru>.
Беседа Александра Зиновьева с журналистом Виктором Лупаном состоялась в Берлине и была опубликована французской газетой Le Figaro от 24 июля 1999 года.
«Эмиграция стала для меня настоящим наказанием».
«<…> произошло то, что я предсказывал: падение коммунизма превратилось в развал России. <…> Я это говорю, потому что в свое время был невольным соучастником этого для меня постыдного действа».
«Было бы слишком просто всего лишь завоевать мир. Им ведь еще надо управлять! Именно эту фундаментальную проблему пытаются сейчас разрешить американцы… Поймите, во времена Христа на Земле всего было около 100 миллионов человек. Сегодня одна только Нигерия насчитывает такое количество жителей!»
«Однако если нынешняя тенденция продолжится, то народы, которые основали современную цивилизацию (я имею в виду латинские народы), постепенно исчезнут. <…> Мне кажется, французы мало обрадуются, узнав, что человечество будет счастливо, но без французов».
«Значение имеет только та жизнь, которой мы и наши близкие живем сегодня».
Вера Зубарева. Тайна сада. Об одном стихотворении Беллы Ахмадулиной. — «Нева», Санкт-Петербург, 2014, № 8 <http://magazines.russ.ru/neva>.
«Много тайн сокрыто в
стихотворении Беллы Ахмадулиной └Есть тайна у меня от чудного цветенья…”
(1981). Интригуют сразу две вещи в этом └зачине”: во-первых, упоминание тайны,
а во-вторых, намек на какое-то загадочное └чудное цветенье”. Критик уже готов
погрозить пальцем и попенять Ахмадулиной на штамп — мол, неужели не нашлось в
арсенале большого поэта более подходящего эпитета? Но она тут же охлаждает его
пыл, уточняя: └чуднАго”. И эпитет превращается в следующую загадку, но уже
подсказывающую, что тайна имеет отношение к старинной орфографии <…>».
Наталья Иванова. Советским почерком. О главных событиях Московской международной книжной выставки-ярмарки. — «Огонек», 2014, № 34, 1 сентября <http://www.kommersant.ru/ogoniok>.
«На самом деле литература на уровне коллективного бессознательного предчувствует (за несколько лет) то, что будет происходить со всеми нами. Причем не только изысканная, но и массовая — надо иметь зрение, чтобы это разглядеть. Например, популяризировать советские изыски наша литература стала гораздо раньше, чем политики или маркетологи. Еще двадцать лет назад я начала писать об этом: не нужно заигрывать с прошлым, не нужно над ним стебаться с видом, что мы его преодолели и что нам все это интересно только в порядке нового модного развлечения».
Владимир Карпец. Битва за историю. — «Завтра», 2014, № 35, 28 августа <http://zavtra.ru>.
«Охаянный за
└полицейский социализм” глава Особого отдела Департамента полиции (с 1902 по
1903 г.) С. В. Зубатов (1864 — 1917) в числе прочего считал необходимым превращение
рабочего класса в особое, признанное властью сословие, наделенное правами и
привилегиями и охраняемое Государем. Интересно, что по мере └русификации”
советской власти и эта идея — разумеется, безымянно — всплывала и начинала
└работать”, и тоже после войны. Вспомним т. н. └рабочие династии”, в том числе
описанные в романе Всеволода Кочетова └Журбины” (советский аналог юнгеровского
└Труженика”)…»
Влад Кравцов. Я, Слуга. — «Гефтер», 2014, 1 сентября.
«До недавнего
времени фильм [В. Абдрашитова] └Слуга” обычно проходил по разряду фантасмагорий
и притч. Подобная интерпретация предполагает, что всегда есть господа и всегда
есть слуги, и что роли эти не социальны, а имманентно присущи индивидам. И
отношения между господами и слугами воспроизводятся сходным образом, будь на
дворе темное средневековье или расцвет суверенной демократии. Такая
интерпретация уходит от содержательного разговора. Обобщение по форме не
отменяет того, что фильм о России. Сам фильм — это вопрос о российской формуле
власти и подчинения».
«Двенадцать лет спустя драматург Миндадзе [в интервью] этот жест перетолковывает. История, оказывается, про то, как из-за прихоти начальства вспыхнула талантливая и счастливая жизнь. Ничего так! Это заявление Миндадзе на заре тучных нулевых — симптом тревожный. Запрос на демистификацию власти, похоже, отменен».
«Лавры — это творческая смерть…» Беседу вел Андрей Диченко. — «Relax.by», 2014, 1 сентября <http://mag.relax.by/city/persona>.
Говорит Александр Снегирев: «Сегодня политкорректность стала цензурой в руках тех, кто хочет заткнуть оппонентов, и моя писательская задача не бороться с политкорректностью, а просто ее не замечать, забыть о ней».
«Конечно, литература — это публичное высказывание и единственным ограничением для меня является уместность той или иной мысли в данной конкретной книге. А страх кого-то задеть стоит приберечь для выступлений на детских утренниках».
Павел Матвеев. «Тейч Файв» почти не виден. Загадка пропавшего романа Анатолия Кузнецова. — «Colta.ru», 2014, 18 августа.
«Что с писателем стряслось, отчего вдруг замолчал? И это — после бурного успеха └Бабьего Яра”, вышедшего в переводах на все основные европейские и мировые языки. Кузнецов от неприятных вопросов не уклонялся, беседовал со всеми, отвечал подробно, без раздражения. Смысл его ответов неизменно был один и тот же: он не может и не хочет продолжать писать так, как делал это, работая в советской литературе, а делать это по-другому у него просто не получается. Поэтому больше не считает себя писателем, а считает публицистом».
Глеб Морев. «Россия продолжает сочинять удручающе предсказуемый исторический нарратив». Беседовал Геннадий Кацов. — «RUNYweb.com», 2014, 1 августа <http://www.runyweb.com>.
«Рынок актуального искусства есть, а рынка актуальной литературы нет, никогда не было и, полагаю, не будет. Шансы более или менее выгодно └рукопись продать” появляются у автора лишь по мере движения из ниши актуальной словесности в сторону массмаркета — и так было всегда, от Пушкина до Сорокина. В массмаркете связка автор-интерпретатор/куратор совершенно факультативна. Поэтому так характерен бунт того же Сорокина против критики в период его расставания с концептуализмом и пришедшейся на середину нулевых активной устремленности к └широкому читателю” и рыночным тиражам: слишком тесная связь с интерпретатором, как └стигма” актуального искусства дискредитировала его на новом поприще».
«Разумеется, как и любое закручивание гаек, то есть любое препятствование органическому течению культурного, равно как и политического процессов, нынешнее ни к чему хорошему не приведет. Не в смысле упадка культуры — культура, как мы знаем, вещь довольно вандалоустойчивая, и, принимая целиком квалификацию эпохи, данную Кузминым, мы помним, что синхронно если не печаталось, то писалось на рубеже 20 — 30-х в России. Да даже и печаталось: └Форель”, └Второе рождение”, └Козлиная песнь”, └Путешествие в Армению”, └Зависть”, └Смерть Вазир-Мухтара”, └Город Эн”. Так что за культуру переживать не приходится. А вот за ее делателей — да. Психологический дискомфорт нарастает. Но если в тридцатые метафизическая смерть обернулась для многих и многих буквальной гибелью, то нынешние заморозки в сфере культуры (но не в политической сфере) выглядят покуда скорее пародийными».
Николай Набоков. Старые друзья и новая музыка. Глава из книги. Перевод и примечания М. А. Ямщикова. Подготовка публикации, вступительное слово Евгения Белодубровского. — «Нева», Санкт-Петербург, 2014, № 8.
«В следующий раз я
увидел [Сергея] Прокофьева во время шахматного турнира в Санкт-Петербурге, куда
Це-Це, страстный шахматист, и я пришли как зрители. Прокофьев сидел за
шахматным столиком, его большая блондинистая голова была наклонена над
шахматной доской, он выглядел отрешенно, сосредоточенно и мрачно. Победитель
турнира Алехин, тогда еще молодой человек в форме университетского студента, но
уже ставший шахматной звездой, двигался от стола к столу; останавливался на
мгновение около каждого, делал ход и переходил к следующему. Прокофьев сидел
неподвижно, все время с одним и тем же напряженным и внимательным выражением
лица. Он даже не поднимал глаз, когда Алехин подходил к его столу. Я наблюдал
за игрой в течение нескольких часов, до тех пор, пока большинство игроков не
потерпели поражения. Остались только Прокофьев и еще один или два шахматиста.
Когда мы покидали переполненный зал, был объявлен окончательный результат.
Алехин выиграл двадцать восемь партий, одна закончилась вничью, и одну он
проиграл молодому Прокофьеву. Таким образом, в России я видел Прокофьева только
два раза — на рахманиновском концерте и на шахматном турнире. И больше не видел
до тех пор, пока много позже, в 1923 или 1924 году, не встретил в Париже, когда
молодым, двадцатилетним человеком переехал из Германии во Францию и поступил в
Парижский университет. Но за время, прошедшее между шахматным матчем и Парижем,
я узнал музыку Прокофьева и начал любить ее».
Анна Наринская. Пример для подписания. О «Викторе Шкловском» Владимира Березина. — «Коммерсантъ Weekend», 2014, № 32, 22 августа.
«Единственное, что, в принципе, нужно знать про вышедшую сейчас биографию Виктора Шкловского (отца-основателя формальной школы в литературоведении и автора одной из самых зажигательных книг о влюбленности └ZOO, или Письма не о любви”), это не плоха ли она настолько, что ее читать вообще невозможно. Вот выйди она года, скажем, три назад — можно было бы тратить время на тонкости. И тогда надо было бы сказать, что главный провал ее автора Владимира Березина состоит в том, что он пытается — в литературном смысле — быть слишком похожим на своего героя».
«Но все-таки это не
такая плохая книга, чтобы ее не прочитать. Вернее — чтобы не прочитать ее
именно сейчас. Потому что многие эпизоды оттуда (а проще говоря — многие
эпизоды из жизни Шкловского) могут служить наглядным пособием на уроке на тему
└интеллигенция и власть”».
Павел Нерлер.
Несостоявшаяся эмиграция. Вокруг письма Н. Я. Мандельштам к Н. А. Струве (конец
1973 года). — «Лехаим», 2014, № 9, сентябрь <http://www.lechaim.ru>.
«Письмо документирует и отчасти датирует всплеск эмиграционных настроений у Надежды Яковлевны Мандельштам».
«Нет больше высокой и низкой культуры, есть просто культура сегодня». Интервью с философом и культурологом Александром Павловым о философии массовой культуры, Славое Жижеке и обществе потребления. Беседу вела Анна Козыревская. — «ПостНаука», 2014, 12 августа <http://postnauka.ru>.
Говорит Александр Павлов: «Если бы я захотел защитить диссертацию по политической философии └Южного парка” (диссертацию, не диплом), думаю, меня с такой темой приняли бы далеко не в каждом ученом совете. Но есть прецеденты, когда защищаются дипломы └Социально-философский анализ сериала ▒Южный парк▒”. Таким образом, молодое поколение этим уже занимается. Старое поколение ученых ориентировано на совсем другие предметы. Им, конечно, это чуждо, и их можно понять».
О поэтической теме. Владимир Аристов, Лида Юсупова, Василий Бородин, Владимир Навроцкий, Арсений Ровинский, Андрей Черкасов, Александр Уланов, Олег Юрьев, Марина Темкина, Гали-Дана Зингер. (Опросы.) — Журнал поэзии «Воздух», 2014, № 1 <http://www.litkarta.ru/projects/vozdukh>.
Говорит Олег Юрьев: «Если тебе есть что сказать или о чем сообщить — напиши статью, или реферат, или диссертацию. Поэзия же есть мышление образами, а не высказываниями. Мне важно сказать то, что я сейчас говорю, я и говорю это — ни в коем случае не стихами, а деловой прозой, для того, собственно, предназначенной. С моей точки зрения, тематическое мышление, по крайней мере в ХХ веке, не говоря уже о веке текущем, прямо противоположно мышлению поэтическому».
«Тематический подход имеет две стороны — подход читателя (даже если он по профессии писатель, но в данный момент читает, а не пишет) и подход писателя (когда он пишет). Для читателя осознавать эти о чем и что совершенно естественно. Так он выучен, воспитан, только так пугающий хаос, плещущийся в гармонических стихах великих поэтов, сводится к набору понятных высказываний и не перепугивает до смерти. Писатель, в первую голову поэт, может, конечно, сказать себе: └Дай-ка я напишу о”… безразлично о чем — о любви, о повышении урожайности многолетних трав или о преступлениях (того или иного) режима, но если он справляется с этой задачей, то никакой он не поэт и не писатель, и текст его… совсем не ворованный — а разрешенный, санкционированный воздух. Конечно, может произойти и так, что └стихи о” наперекор себе могут стать └стихами”, часто это, по литературно-историческим условиям, происходило в XIX веке, редко в ХХ-м, в ХХI-м, думаю, будет происходить очень редко (└никогда” в этих вещах не бывает)».
Сергей Оробий. Все что угодно, только не роман. Джойс, Джобс и поэтика флуда. — «Лиterraтура», 2014, 10 августа <http://literratura.org>.
«Формулировка └поэтика флуда” на первый взгляд парадоксальна. Слово └поэтика” отсылает вглубь веков, к Аристотелю, и привычнее выглядит в окружении └инвариантов”, └структур”, └интертекстов”. └Флуд” же означает пустую болтовню в интернете и ассоциируется скорее с концом литературы в ее привычном смысле».
«Однако новая эстетика — вспомним формалистов — прорастает в └низких” жанрах. Как всем известно из Тынянова, в эпоху разложения автоматизированных больших форм возникает новый конструктивный принцип в виде малых форм, черпающих свой материал из быта. В качестве примера подобной └литературы промежутка” Тынянов называл эпистолярный жанр пушкинской поры, выгодно отличавшийся от └высокой” литературы своей └интимной” простотой».
Борис Парамонов. Семейная жизнь Андрея Платонова. — «Радио Свобода», 2014, 12 августа.
«Для понимающего читателя давно уже стало ясно, что мировоззрение Платонова, само его мироощущение было окрашено, скорее даже сформировано его мизогинией, женоненавистничеством. Это заметил еще Виктор Шкловский, познакомившийся с Платоновым, когда он уже писал, но еще не печатался, в 1926 году в Воронеже».
«Как такой человек мог относиться к конкретным женщинам в своей обыденной жизни? Он должен был их сублимировать, увидеть в возвышающем образе. И тут первостепенно значимы его письма к невесте».
«Это не любовное письмо, а космическая фантазия, космическая прельщенность, столь характерная для русских символистов, особенно Блока, но переведенная в некий проективный план. Вообще это письмо напоминает те письма, которые Блок писал своей невесте. Известно, что брак Блока не был счастливым; можно предположить то же и у Платонова».
«Именно столкнувшись с реальной жизнью, вот именно что женившись, вступив в житейскую рутину, Платонов понял неосуществимость своей космической утопии, грез о покорении и преображении природы, бытия в целом».
Андрей Пермяков. У них была прикольная эпоха. — «Волга», Саратов, 2014, № 7-8 <http://magazines.russ.ru/volga>.
«Губайловский однозначно и безусловно выбирает как раз кинематографическую эстетику. Роман [└Учитель цинизма”], состоящий из семидесяти трех мозаичных, вроде бы, эпизодов сам просится на пленку, обещая интеллектуальное кино. Не артхаус, оскомину набивший, а именно вот кино для младших научных сотрудников старшего возраста — ныне подобных фильмов уже и не делают. Последний, кажется, был снят в 1999 году и назывался └Магнолия”. В нем Том Круз играл и Джулианна Мур тоже. Дивное кино, когда цепочки эпизодов, на первый, второй и третий взгляды меж собою не связанных, вдруг образуют симфонию, и ты уже знаешь про жизнь чего-то такое, чего не знал. Фильм, получив признание критиков и два шкафа фестивальных наград, средь масс успеха не имел, принеся хорошие убытки. Наверное, └Учитель цинизма” тоже б не оказался блокбастером, однако, посмотрел бы я этот фильм с радостью. Он бы отличался, конечно, посылом от └Магнолии”. Та все же о роли случайности в жизнях людей, случайностей пытающихся избежать, а └Учитель” наоборот — о поисках радостей духа в закосневшем мире государственных дрем. Оттого и вмещает └Магнолия” события одного дня, а └Учитель” — довольно многих лет. Но посыл во многом идентичный: как сделать себя несчастным и одиноким, затратив на это максимум усилий».
Проблема преподавания литературы в школе. Мнения экспертов ПостНауки об основных проблемах преподавания литературы в средней школе. — «ПостНаука», 2014, 6 августа.
Говорит Дмитрий Бак: «Нездоровое внимание общественности к этому предмету рождает целый ряд фантасмагорических концепций. Например, исходящих из того, что преподавание литературы должно быть построено на воспитательной парадигме. Это идея, не имеющая ничего общего с жизнью. То есть литература может воспитывать, это одна из ее функций, но функция эта дополнительная, вторичная, а главная функция литературы — эстетическая. Если мы не поймем, что значит восприятие литературы юным, молодым, у нас ничего не выйдет, в том числе никакого воспитания. Я слышу голоса — причем иногда довольно авторитетные — о том, что программы должны строиться именно на тех примерах, которые воспитывают некие традиционные ценности, российские, русские. На мой взгляд, это горячечный бред. <…> Итак, четыре проблемы: кадры словесников, регламентация и стандартизация, нездоровый общественный резонанс и смешение эстетического и этического».
Говорит Екатерина Лямина: «<…> дети в школе очень любят говорить └вообще”, забывая о том, что никакой текст не может быть рассмотрен └вообще”. Даже └Война и мир”, которая переходит из поколения в поколение, не теряя, а наоборот, приобретая, все равно не может рассматриваться └вообще”. Все равно └Война и мир” — это произведение графа Толстого, написанное в определенный период, имевшее определенный отклик у своих первых читателей, имевшее определенные задачи, вписывающееся в историю России того времени, в ту историческую мысль и так далее, и так далее».
Прозрачные камни. Беседу вел Александр Чанцев. — «Частный корреспондент», 2014, 22 августа <http://www.chaskor.ru>.
Говорит Александр Иличевский: «Довольно обширный комплекс математических объектов, которые когда-то входили в обиход моего языка, — с неизбежностью влияет на письмо. Хотя бы своими структурными особенностями. Скажем, самый отчетливый пример — структура романа └Перс”. Она не просто нелинейная, она сферическая. Все линии в нем равны по значению и равноудалены от центра молчания, от центра такого большого вопроса, который формулируется по мере развития романа».
«Я напрямую не знаю, как обогатить музыкой прозу, просто я вижу их — музыки и прозы — внецелевое сродство. С применением композиционных искусств проще — иногда важно понимать, что замысел рассказа исполним, только если следовать трехчастному условию, подобному, например, тому, что есть в 23 концерте Моцарта: ясный зачин, трагически медлительная середина, всепрощающий финал».
«Зебальд, Агнон, Беллоу, — к ним я часто что-то стал в последнее время возвращаться <…>».
Андроник Романов. «Перфекционистская точка отсчета становится объективно необходимой». Беседу вел Борис Кутенков. — «Сетевая словесность», 2014, 4 сентября <http://www.netslova.ru>.
«Мы создаем └Лиterraтуру” именно как попытку новой версии литературного журнала — без бумаги и архаичной дистрибуции. У нас нет имитации бумажной полосы с полиграфической версткой и эффектом перелистывания, как в мобильных версиях глянцевых журналов, например. У нас даже └номер журнала” — понятие условное, означающее очередность публикации большого блока информации — прозы, поэзии, публицистики и критики. Да, внешне └Лиterraтура” — сайт. И, тем не менее, это — цифровой литературный журнал».
«Даже при наличии такого большого количества литературных премий и конкурсов, какое существует ныне, не хватает своеобразного литературного Гринвича. Конечно, это — перманентное и субъективное. Но в определенные времена перфекционистская точка отсчета становится объективно необходимой. Например, сейчас, когда опубликовать можно все что угодно. И все, что угодно, публикуется. Между читателем и многочисленной армией авторов нет никакого фильтра. Задача └Лиterraтуры” — быть тем самым Гринвичем. Нас никто не уполномочивал и не назначал. Это было простым решением действовать не оглядываясь».
Александр Севастьянов. Глыбы, люди, эпоха. 40 лет назад вышел знаменитый сборник публицистики. — «Литературная газета», 2014, № 31, 6 августа <http://www.lgz.ru>.
«Сам Солженицын, затевая сборник [«Из-под глыб»], писал еще в 1971 году: └Незримо для меня уже пролегла пропасть между теми, кто любит Россию и хочет ее спасения, и теми, кто проклинает ее и обвиняет во всем происшедшем”».
«Одним из лучших и наиболее актуальных доселе достижений сборника я считаю его принципиальную не просто антикоммунистическую, но антиленинскую направленность — и именно в те годы, когда главной политической модой среди советской интеллигенции — тут-то как раз уместно бы употребить словцо └образованщина” — стал └возврат к ленинским нормам”. Когда в связи с ленинским столетним юбилеем (1970) по экранам и страницам стартовало победное шествие мощной ленинианы, в коем не преминул участвовать стар и млад: от Мариэтты Шагинян и Михаила Шатрова (о нем Фаина Раневская недаром обронила крылатое: └Шатров — это Крупская сегодня”) до Андрея Вознесенского и Евгения Евтушенко. Тогда ленинизм как образец политического поведения повсеместно и истерично стали противопоставлять сталинизму. Этот своего рода └ленинский психоз” длился долго, до самого распада Советского Союза и краха КПСС, да и сегодня еще не сошел на нет».
Скрипка и немножко нервно. Соломон Волков продолжает свои диалоги с эпохой: от Шостаковича и Сталина до Бродского и Спивакова. Беседу вел Игорь Вирабов. — «Российская газета» (Федеральный выпуск), 2014, № 199, на сайте газеты — 3 сентября <http://www.rg.ru>.
Говорит Соломон Волков: «Меня удивило — когда Первый канал показал фильм Анны Нельсон └Соломон Волков. Диалоги с Евтушенко”, на Евтушенко накинулись с каким-то остервенением. Но и на меня тоже: зачем я задавал спросил: а кто научил Беллу Ахмадулину пить? Я даже опешил. Ну, по совести говоря: разве всем этим критикам не любопытно, они не хотят знать, кто научил Ахмадулину пить? А мне, не скрою, интересно. И у кого же еще спрашивать об этом, как не у Евтушенко?»
«Я очень высоко ценю Андрея Вознесенского как поэта, он незаслуженно сейчас оказался в тени».
«Скажем, тот же Бродский — впечатление такое, что он выше всего суетного, небожитель. А посмотрите, какое невероятное количество фотографий осталось — где Бродский позирует, смотрит в камеру, принимает выражение лица. Если бы небожителей не волновала мирская слава, они бы и не позировали».
Мария Степанова. Позавчера сегодня. О том, как мы перестали быть собственными современниками. — «Коммерсантъ Weekend», 2014, № 32, 22 августа.
«Блоковские стихи написаны после своего рода наводки на резкость — изнутри этой самой внезапно наступившей современности, о чем там и сказано аршинными, если не огненными, буквами. Петроградское небо мутилось дождем, две недели назад столица была спешно переименована, -бург с его немецким привкусом пришлось заменить на -град, громили немецкие лавки, топили в Мойке бронзовых коней, украшавших немецкое посольство, пятнадцатилетнему Косте Вагенгейму сменили фамилию на Вагинов, с нею он всю жизнь и проходил. О таком в стихах нет, в первой публикации они называются └На фронт” и начинаются как документ, как прямой перевод из реальности в текстовый формат. Тридцатого августа Блок записывает: └Мы обедаем у мамы в Петергофе.— Эшелон уходил из Петергофа — с песнями и ура”. Через день, первого сентября, было написано └Петроградское небо”, которое значило тогда что угодно, только не привычный нам текст о последних минутах старого мира».
«Странным образом эти блоковские стихи и становятся собой (тем, к чему мы привыкли) лишь в ретроспекции, во взгляде, обращенном назад из точки сегодняшнего стояния, когда все уже совершилось и читатель слишком хорошо знает, что было дальше. Здесь что-то вроде входа в тоннель, здесь начало дуги, по ту сторону которой стоят мандельштамовские └Стихи о неизвестном солдате”, накануне новой войны подводящие итог оптовым смертям первой».
Иван Толстой. Новая профессия братьев Набоковых. Из истории «Голоса Америки». — «Радио Свобода», 2014, 2 сентября.
«По рассказам
других ветеранов └Голоса Америки”, он [Владимир Набоков] все-таки проходил
отборочный конкурс на позицию диктора Русской службы. Если это правда, то
отнести этот эпизод следует, конечно, к поре до успеха └Лолиты”, после которого
писатель в обычном заработке больше не нуждался. А значит, происходить это
могло в Нью-Йорке, где редакция └Голоса” оставалась до середины 1950-х. Почему
же Владимир Владимирович не попал в дикторы? Тут ответы расходятся. Одни
утверждают, что его фонетика была более чем вычурная — он картавил, привносил
недопустимую авторскую модуляцию и был, по результатам теста, отнесен к
категории слабо владеющих нормативной русской речью. По мнению других
мемуаристов сама общественно-политическая лексика, которую должны были
произносить в микрофон уста автора └Дара” и └Приглашения на казнь”, могла
довести Набокова до апоплексического удара».
«Только бумага, только хардкор». Москвичи Катя Морозова и Игорь Гулин запустили литературный журнал «Носорог». Беседу вел Егор Галенко. — «ART1», 2014, 4 августа <http://art1.ru>.
Говорит Катя Морозова: «Несмотря на то, что └Носорог” действительно самиздат в том смысле, что мы его сами придумали, сами сделали и сами напечатали, его скорее можно отнести к разряду классических толстых литературных журналов, с разделом прозы, поэзии, с романами с продолжением и так далее. <…> Мы в свое время как раз и сошлись на том, что не хотим быть рупором той или иной идеологической доктрины, несмотря на то, что конечно каждый из нас прекрасно осознает с какой идеологией мы себя соотносим. Но это не должно считываться с первых страниц журнала, мы принципиально не-критическое издание».
Говорит Игорь
Гулин: «Понятно, что в России └литературный журнал” это не просто формат,
но и фантазм, который преследует людей пытающихся что-то в этом роде затеять.
Фантазм влияния на умы, организации пространства, героического сопротивления.
Ну и тут история от └Современника” до └Лефа” и от └Нового мира” до └Часов”.
Этот след скорее рессентиментно мучает, чем дает что-то интересное сделать,
может быть продуктивнее зажмуриться и представить, что его не существует. При
этом конечно литературных журналов не хватает. Их, живых, собственно три.
(└Митин Журнал” в своем современном виде скорее похож на книги, большие
альманахи, хотя безусловно это очень вдохновляющее и меня во многом
сформировавшее издание). Это └[Транслит]”, └Воздух” и └Русская проза”, ведущая
немного мерцающее существование».
Умка: «Политику надо просто игнорировать». Поэт, певица и переводчик Анна Герасимова о войне, эмиграции и о том, почему она не пишет новых песен. — «Colta.ru», 2014, 7 августа.
Говорит Анна Герасимова (Умка): «Все последнее время повторяю формулу Бродского: └Надо быть частным человеком”. По Вольтеру — └возделывать свой сад”. Есть еще такая установка: └Делай что должно, и будь что будет”. Ну что я могу сказать? Какая кому разница, что я думаю? Не все ли равно, что я думаю?».
«Я откажусь от любой публичной акции. Да и не позовут меня — все знают, что не пойду. Слишком это все пропитано ангажированностью, вечными вопросами └сколько это стоит” и └кому это на руку”. Никто ведь не делает пацифистских акций. Против войны — значит, за какую-нибудь другую войну».
Александр Чанцев. Лиза и машины («Про уродов и людей» А. Балабанова). — «Перемены», 2014, 5 августа <http://www.peremeny.ru>.
«Кроме иностранцев,
носителями зла оказываются в └Про уродов и людей” — женщины».
«Садомазохизм, что интересно, будет присутствовать даже в └цельном” └Брате” — в готовый фильм это не вошло, но в сценарии подруга Данилы, вагоновожатая, не только хранит у себя набор BDSM └гаджетов”, но готова испытать их на себе».
«Неприятие новых времен, ассоциируемое с бандитами, иноземцами, крайней наживой и женщинами, у позднего Балабанова трансформируется в довольно прямое высказывание о социальной несправедливости (└Жмурки”, └Кочегар”, └Брат”), мистический почти эскапизм — исследованием механизмов борьбы против социальной несправедливости. Таким образом, вроде бы получается, Балабанов реализует, пусть и с марксистским уклоном, то, что на Западе назвали бы идеалами dead white man — любовь к старине, своей стране, традиционалистические ценности».
Вильям Шекспир. Трагическая история Гамлета, принца Датского (как она была многократно представлена слугами Его Высочества в городе Лондоне, а также в двух университетах Кембриджа и Оксфорда и в прочих местах). Перевод и примечания Виталия Поплавского. — «Вестник Европы», 2014, № 40-41 <http://magazines.russ.ru/vestnik>.
«ГАМЛЕТ. Шла бы ты в публичный дом: лучше грешить самой, чем производить на свет благочестивых грешников. Даже я, человек относительно порядочный, и то могу предъявить самому себе такие претензии, что лучше бы мне на свет не родиться: я высокомерен, злопамятен, амбициозен, и у меня в душе столько гнусных намерений, что моя мысль не успевает их обдумать, воображение не успевает их спланировать и мне просто не хватает времени, чтоб воплотить их. А я еще — не самый худший вариант. Встречаются скоты более крупные. Так что будь осторожна, не верь никому из мужчин. Иди лучше прямиком в дом терпимости. Кстати, где твой отец?»
Я есмь, ты еси… Жорж Нива о русском романе-идее, партитурах Андрея Белого и нелюбви к экзаменам. Беседу вела Марианна Власова. — «НГ Ex libris», 2014, 28 августа.
Говорит Жорж Нива: «Ее [Марии Рыбаковой] роман в стихах └Гнедич” меня очаровал полностью, и я считаю, что это великий текст. Или, во всяком случае, магический, который содержит неимоверно многое: и античность, и Петербург, и украинские корни Николая Гнедича. Там есть и Константин Батюшков, и эротизм, и испанский роман, который он придумал. Получается тайна связи между временем Ахиллеса и временем Гнедича, между греческим простором и российским простором».
Составитель Андрей
Василевский
«Грани», «Дружба
народов», «Знамя», «Иностранная литература», «История», «Плавучий мост»,
«Посев», «Православие и современность», «Русский репортер», «Собеседник
Армении», «Фома», «Prosodia»
Шарль Азнавур. Прощаться с публикой весьма, весьма трудно. Беседовала Элен Масаелян. — «Собеседник Армении» (издательская группа «Собеседник»), 2014, № 9 (43) <www.sobesednikam.ru>.
«Сегодня, когда мне
уже 90, оглядываясь назад, на того мальчика, я говорю себе: └Мой маленький
Шарль, ты ничего не потерял”. Моя жизнь была яркой, полной неожиданных
поворотов и сюрпризов. Я посетил сотни стран, встречался с императорами,
королями, президентами. Я был приглашен в Белый Дом и Кремль. И при этом я
каждый раз чувствовал себя как сотни героев из моих детских книг. Например, как
герой книги Луи Анри Буссенара └Путешествие юного парижанина по свету”. Я был
тем самым маленьким парижанином, который попадал в удивительные авантюры. Он
шел вперед с широко раскрытыми глазами и открытым сердцем, бившимся чаще
обычного, не зная, как себя вести в обществе или куда деть свои руки.
Повторение научило меня справляться с беспокойством, но я никогда не чувствовал
себя комфортно во время официальных встреч. Кроме Елисейского дворца в Париже и
президентского дворца в Армении».
…Мне удалось побывать на его московском концерте в самом начале прошлого месяца. Сидели, повезло, довольно близко от сцены. Никакого «старчества» я не заметил, скорее, легкий напор и — какое-то электрическое щегольство. Вспомнился забытый сакральный пафос таких обесцветившихся слов, как «артист» и «сцена». В этом продуманном полуторачасровом спектакле сам собою участвовал весь зал (с постепенным повышением «температуры»). Только когда все кончилось, я сообразил, что, наверное, старше Азнавура в «Крокус Сити Холле» никого и не было. О внутреннем устройстве концерта, кажется, интереснее всех написал Борис Барабанов в «Коммерсанте» (ну, он вообще умно пишет).
Владимир Бояринов. Раковина. Стихи. — Журнал поэзии «Плавучий мост», Россия — Германия, 2014, № 2 <www.plavmost.org>.
Называется «Молодому поэту».
«Пушкина убили на дуэли, / Маяковский застрелился сам,
/ А Сергей Есенин в └Англетере” / Всенародным висельником стал. // Под расстрел
попал Васильев Павел, / Девкою задушен был Рубцов… // Ты еще желанья не
оставил / Знаменитым стать в конце концов?»
Сей журнал, как здесь пишут, «является некоммерческим изданием, выпускается на личные средства его создателей». Среди редакторов Андрей Бауман, Вальдемар Вебер, Герман Власов, Вячеслав Куприянов, Вадим Месяц и другие. Выходит ежеквартально.
Сергей Гузев. Стихи. — «Prosodia». Журнал южного Центра изучения современной поэзии, Ростов-на-Дону, 2014, № 1, осень — зима.
В краткой биографической справке к публикации одаренного сорокалетнего поэта, живущего в Таганроге, есть фраза: «Почти не печатается».
Вот — «большая часть стихотворения «UTOPIA» (оно начинается словами «Так Софья Власьевна выдрачивала — вхруст…»):
…А
смерть есть классовая нечисть: как врага,
паскудство
истребить — до дцатого колена!
Чуть
боговержец брык с копыт — а где ж геенна?
Все
та же люмпен-пролетарская туга.
Очнется
— мир затянут в праздничный кумач,
знамена
реют, Кремль сверкает как алмаз.
Чу
— нарастает звук издалека неугомонный!
То
не архангельский призыв, не горний глас —
побудкой
дня заведует архаровец-трубач,
и
во весь рост встает проклятьем заклейменный…
Такой «марксистский
мясопуст». Редакция вежливо напоминает, что Софья Власьевна — это
«эвфемистическое уголовно-интеллигентское обозначение советской власти».
Расскажите вы ей, цветы мои.
Олег Воробьев. Геофизическая версия гибели подводной лодки «Курск». — «Грани», Москва — Париж — Мюнхен — Сан-Франциско, 2014, № 251.
«Если двенадцатого августа (2000 года — П. К.) произошло землетрясение в Норвегии, то в этот же день в Балтийском, Норвежском и Баренцевом морях должно было произойти множество зачастую маломощных локальных землетрясений, не всегда даже регистрируемых береговыми сейсмостанциями. <…>
Лежал └Курск”, как известно, на глубине ста восьми метров, в то время как в нескольких километрах к югу рельеф дна понижается до ста семидесяти метров. Это указывает на то, что перед аварией лодка проходила над многометровым склоном морского дна несомненно тектонического происхождения. Позже, когда стали известны более точные координаты места гибели лодки, на тектонической карте Баренцева моря была однозначно установлена приуроченность данного геоморфологического элемента к мощному глубинному разлому.
Наше предположение заключается в том, что данный тектонический разлом Кольской микроплиты и был источником сейсмо-гравитационного удара подводного землетрясения, погубившего └Курск”».
Священник Владимир Зелинский. О музыке и смерти. — «Грани», Москва — Париж — Мюнхен — Сан-Франциско, 2014, № 251, 252.
«Блок дорог мне более всего совсем не мистический, не изысканный, не петербургский, не ресторанно-скрипичный Блок └с каменным лицом красавца и поэта” (Бунин), а уже как бы бывший — └писать стихи забывший Блок”, все существенное уже написавший, все понявший, обреченный, оглушенный, прикованный к └бессмыслице заседаний”, └обтянутый паутиной” (свидетельства очевидцев), тянущийся только к смерти и замедливший перед ней лишь затем, чтобы напоследок вольно попрощаться с искусством, Пушкиным, Россией, самим собой».
«Итак, └пародия” —
вот слово, что должно послужить ключом ко всей поэзии Блока. Блок великий поэт
в силу того, что он — подлинный мистик, ибо говорит он о подлинной реальности.
Потому что └и слов кощунственных творец” есть уже поэт значительный, ибо
кощунственные слова — неправда сказанная о Правде; └кощунство всерьез”
обязывает быть причастным глубине, предполагает укорененность в └глубинах
сатанинских”».
«Душа Блока была как будто полем враждования двух одолевающих друг друга сил, и он, мистик и медиум, был беззащитен перед обеими».
Андрей Зорин. Высшая школа как стандарт и фикция. Какими не должны быть университеты и зачем они нам нужны. Беседовал Дмитрий Ермольцев. — «Русский репортер», 2014, № 35 (363) <www.rusrep.ru>.
Интервью знаменитого филолога и историка, профессора РГГУ и Оксфорда (Гарварда, Стэнфорда ets.).
«Виталий Найшуль
(президент Института национальной модели экономики — П. К.) как-то
объяснил мне очень просто, почему в современной России такие феноменальные
успехи в торговле и такие скудные в медицине. Предприниматель, открывающий
магазин, может сказать: └Ни один человек, работавший в советской торговле, в
моем магазине не появится. Все, точка”. Открывая больницу, так сказать нельзя.
Где взять других врачей? То же в образовании. Плюс к тому советская система
наплодила людей, которые преподавали историю партии, истмат, диамат и так
далее. Все эти люди остались в образовании, даже ученые степени не были
отменены. Их переименовали в политологов, социологов, культурологов. И они
многое определяют в том, что сейчас происходит».
К 120-летию рождения Анастасии Цветаевой. «Зовут ее Ася, но лучшее имя ей — Пламя…» Беседовала Татьяна Жилкина. — «Грани», Москва — Париж — Мюнхен — Сан-Франциско, 2014, № 252.
Эту беседу нынешний главный редактор «Граней» записала в Переделкине осенью 1992 года. Видимо, в тот год и я видел старенькую А. И. в Доме творчества. Тогда в нем еще иногда живали литераторы. С Цветаевой, помню, были две ее примечательные подруги — переводчица Евгения Филипповна Кунина и Татьяна Ивановна Лещенко-Сухомлина (чудесная певица романсов).
« — Вы когда-то говорили и писали, что сын Цветаевой
Мур сыграл определенную роль в кончине матери. Он был виновен в ее гибели?
— Активной вины не было, а пассивная, конечно, была. Потому, что когда их привезли в Елабугу, — а ему было шестнадцать лет и он пылал страстями, а мыслить не умел — он отказался там учиться, хотел продолжать учиться в большом городе. И он сказал матери: └Я учиться в этой дыре не буду. Ты часто говоришь о том, что ты будешь жива, пока ты нужна”…
У нее стихи есть: └Надобы во мне…”
└Так вот, — продолжал он, — я тебе скажу, что кого-то из нас отсюда вперед ногами вынесут”.
Это я цитирую его
слова, которые он потом повторял после смерти матери своей тетке по отцу. Он
бросил ей угрозу, что не хочет жить в этой дыре и учиться девятый и десятый
класс, и что он покончит с собой, его, отсюда, из этой дыры вынесут вперед
ногами. А так как он сказал └кого-то из нас”, то, может быть, это сыграло
какую-то роль».
Владимир Козлов. Раздвоение Пуханова. — «Prosodia», Ростов-на-Дону, 2014, № 1, осень — зима.
О новой книге Виталия Пуханова «Школа милосердия» (М., «Новое литературное обозрение», 2014).
«Я не нахожу в этой поэзии ничего из того, что описали Давыдов и Львовский».
«Самое большое испытание для читателя этой книги — совместить воедино рефлексивную, головную поэтику верлибров, где даже цитаты пропущены через свой опыт, с псевдонародными песенками, где даже свое кровное выдается за коллективное — как правило, с выраженным низовым началом»[1].
Владимир Козлов. Спасительный символизм Евгения Рейна. — «Prosodia», Ростов-на-Дону, 2014, № 1, осень — зима.
«У Бродского никогда не было таких событий (в предыдущем абзаце: └…из таких простых ощущений — что может быть проще, чем вот эта внутренняя фиксация очередной календарной вехи” — П. К.). Только в молодости, под влиянием Рейна, он мог петь гимны миру — такому, каким он застигнут. Он мог строить стихотворения на упоении некоей эмоциональной, иррациональной по своей сути нотой, каковых у Рейна — огромный ассортимент, поскольку его мир — музыкален. На какой бы свалке он ни оказался, он умудряется найти для нее мелодию, эмоциональную гармонизирующую основу. А пенье Бродского, по его собственному выражению, — └без музыки”. Это бормотанье частного человека в молчащем, пыльном, враждебном человеку мире. Бродский способен подвергнуть отчуждению практически все — иногда даже саму поэзию, язык — то есть единственную нить, связывающую его сознание с миром. А у Рейна весь мир — продолжение его личности. Эта личность простовата и порой неуклюжа, она любит и ценит дружбу, она легко соглашается на любые └мы”. Даже неясно, что выставить против ее ненавязчивого обаяния, детской наблюдательности и легкомысленной чувствительности. Любая среда сдается этим качествам Рейна, не пытающегося быть интеллектуалом или даже эстетом. Не сдается только время. Переживание времени — главный нерв его поэзии. И потому элегия — главный его жанр. Здесь и сейчас его лирическое └я” может все — потому что может главное: пережить полноту момента. Но — не может этого момента удержать. Время всякий раз изгоняет его из эмоционального рая. Если бы не время, Рейн писал бы идиллии».
Насчет педалируемой в статье идеи «символизма» Е. Р., думается, можно поспорить.
Сергей Козлов. Солдаты и офицеры: от борьбы с врагом — к междоусобице. — Научно-методический журнал для учителей истории и обществознания «История» (Издательский дом «Первое сентября»), 2014, июль-август <http://his.1september.ru>.
Тема номера: «Первая мировая: забытая война. 100 лет».
«Как отмечал в 1918 году философ Семен Франк, └благородно-мечтательный идеализм русского прогрессивного общественного мнения выпестовал изуверское насильничество революционизма и оказался бессильным перед ним…”
Дальнейшие исторические события во многом подтвердили правоту подобных оценок.
Сегодня нам известно уже множество фактов об истреблении русского офицерства во времена └Красной смуты”. Так, только в одном Выборге в ходе жестокой резни 26-27 апреля 1918 года было убито около 400 русских и расстреляно не менее 500 человек (в основном офицеров).
Историк Сергей Волков отмечает: └Зимой 1917/18 года и весной, когда миллионные солдатские массы хлынули с фронта в тыл, по всем дорогам… пошла невиданная еще волна бесчинств и насилия. … Множеству офицеров, пробиравшихся к своим семьям, так и не суждено было до них добраться”. Современники свидетельствовали: └Чуть остановка, пьяная озверелая толпа бросалась на поезд, ища офицеров”.
Весной 1917 г. большевики также организовали массовое истребление офицеров Черноморского флота, которых расстреливали в оврагах и сжигали в топках боевых кораблей. Невиданное в истории всех флотов мира варварство прекратилось лишь после немецкой оккупации Севастополя. В январе 1918 года события повторились. Волков пишет о трагедии в Одессе: └Офицеров бросали в печи или ставили голыми на палубе в мороз и поливали водой, пока не превратятся в глыбы льда… Тогда их сбрасывали в море”. В те дни в городе погибло свыше 400 офицеров.
Всего же, согласно данным множества источников (включая сведения, собранные специальной деникинской комиссией), в ходе └красного террора” было уничтожено 54 тысячи офицеров, 260 тысяч солдат, 815 тысяч крестьян, а всего 1 миллион 777 тысяч человек!»
Константин Логачев. Японский крест святителя Николая. — «Фома», 2014, № 11 <http://www.foma.ru>.
«Очень показательно,
как владыка Николай вел себя во время Русско-японской войны. Он был
православным христианином, но он был русским. И он сказал своей пастве: └Доселе
я молился за процветание и мир Японской империи. Ныне же, раз война объявлена
между Японией и моей родиной, я, как русский подданный, не могу молиться за
победу Японии над моим собственным отечеством. Я также имею обязательства к
своей родине и именно поэтому буду счастлив видеть, что вы исполняете долг в
отношении к своей стране. Кому придется идти в сражения, не щадя своей жизни,
сражайтесь — не из ненависти к врагу, но из любви к вашим соотчичам. Любовь к
отечеству есть святое чувство. Но кроме земного отечества у нас есть еще отечество
небесное. Это отечество наше есть Церковь, которой мы одинаково члены и по
которой дети Отца Небесного действительно составляют одну семью. И будем вместе
исполнять наш долг относительно нашего небесного отечества, какой кому
надлежит. И вместе с тем будем горячо молиться, чтобы Господь поскорее
восстановил нарушенный мир”.
Он благословил свою паству молиться за императора — составил специальное циркулярное письмо, оно опубликовано. Это такой поступок, который еще раз показал вселенскость Православия. Такой поступок не мог не внушить еще более глубокого уважения к владыке Николаю».
Автор много лет работает с дневниками святителя.
Похоже, что Николай Японский — единственный равноапостольный святой XX века.
А в дни той войны он был и единственным русским, оставшимся на острове.
Моя самая
английская книжка. — «Дружба народов», 2014, № 8 <http://magazines.russ.ru/druzhba>.
Здесь большие и маленькие монологи Евгения Абдуллаева, Николая Анастасьева, Марины Бородицкой, Василия Голованова, Виктора Голышева, Елены Долгопят, Дениса Драгунского, Александра Кабакова, Геннадия Калашникова, Евгения Клюева, Григория Кружкова, Юрия Кублановского, Льва Паршина, Евгения Попова, Юрия Серебрянского, Алексея Слаповского, Алексея Торка и Александра Хургина.
«Юрий Кублановский, поэт, переводчик (? — П. К.):
С английской литературой происходят странные вещи: Пушкин и Гете читали Вальтера Скотта как глубокомысленного прозаика на все времена. Но уже в моем отрочестве — это был писатель исключительно для юношества.
Не знаю, что сказать о Диккенсе: этот замечательный пример торжества добра над злом, кажется, тоже уже перекочевал в юношескую литературу, и для зрелого сознания слишком умилен и простоват…
Недавно я перечитал └На маяк” Вирджинии Вульф: какая сильная проза, кажется, оставившая во рту послевкусие ветра и моря.
Но, конечно, постоянный мой спутник Шекспир. <…> В целом, английская литература сейчас в моем сердце занимает больше места, чем французская.
А в прошлом году на сельском погосте под Лондоном я вдруг наткнулся на изъеденную лишаями плиту Олдоса Хаксли…»
…Я позвонил Кублановскому, чтобы спросить, когда и с какого языка он переводил зарубежную литературу. «Я переводил?!» «Там написано: └поэт, переводчик”». Долгая пауза. «…Лет сорок тому назад в сборнике новозеландской поэзии было одно стихотворение, под которым стояло: └перевел Ю. Исполатов”. Моя работа».
Петр Мультатули. Первая русско-японская революция. Беседовала Оксана Гаркавенко. — «Православие и современность», Саратов, 2014, № 30 (46) <http://www.eparhia-saratov.ru/ArticlesCategories/Index/journal>.
« — Какую роль в развязывании смуты 1905 года
сыграли японские деньги?
— <…> 4 января 1905 года на японские деньги большевики выпускают первый номер своей газеты └Вперед”. В этой связи └пораженчество” Ленина приобретает смысл не только политического убеждения. В феврале 1905 года Ленин встретился с несостоявшимся лидером рабочих Г. А. Гапоном. На этой встрече Ленин и Гапон договорились об объединении сил большевиков и эсеров в подготовляемом вооруженном восстании. Гапон говорил о необходимости переброски в Петербург большого количества оружия. Вскоре это оружие будет закуплено на японские деньги.
Осенью 1904 года Акаси (полковник, резидент, военный атташе в России — П. К.) финансирует общеоппозиционную конференцию, принявшую резолюцию о свержении самодержавия. Таким образом, кадеты, эсеры, бундовцы, собравшиеся на └съезде русской оппозиции”, многие сами того не подозревая, являлись орудием японского шпионажа».
Александр Нилин. Аллея классиков. Из романа частной жизни. — «Знамя», 2014, № 9 <http://magazines.russ.ru/znamia>.
«Аллея классиков» — это улица Серафимовича в переделкинском городке писателей. Отец автора — известный советский писатель Павел Нилин, автор романа «Жестокость».
Ниже — из эпизода, посвященного похоронам К. И. Чуковского, которыми «руководил» С. В. Михалков.
«Шестьдесят девятый год вам не шестьдесят пятый. И государственный человек Михалков понимал, что и у гроба Чуковского какие-нибудь бессовестные вольнодумцы могут позволить себе протестные или, по крайней мере, несанкционированные выражения. И все же на похоронах Чуковского привычной уверенности в себе у Михалкова слегка поубавилось. Чуковский для него не мог до конца перестать быть Чуковским — и было Сергею Владимировичу не по себе.
Когда-то Женя Чуковский (внук К. Ч. — П. К.) читал мне его талантливые стихи, где Михалков хотел представить собственные похороны: └Понесут по улицам длинный-длинный гроб. Люди роста среднего скажут: он усоп…”. И были там слова: └Не ходить к Чуковскому, автору поэм, с дочкой Кончаловского, нравящейся всем…”.
Желание отца сказать какие-то слова на кладбищенском холме застали его врасплох. Никто никому не собирался грубить. Отец сказал: └Отойди, Сережа”, — и взобрался со своей хромой ногой поближе к гробу. По словам Мити Чуковского (другого внука К. Ч. — П. К.), растерянный Сергей Владимирович только твердил: └П-паша, П-паша…” Но не отталкивать же?»
Анастасия Орлова. Облака в городе. — Журнал поэзии «Плавучий мост», Россия — Германия, 2014, № 2.
К слову: мой любимый детский поэт, Настя Орлова из Ярославля, делает трудное искусство: пишет для самых маленьких.
«Я камушек дивный / Нашел на реке, / Я спинку ему / Согреваю в руке. / Ведь камушек этот, / Наверно, вовек / В руках не держал / Ни один человек!»
От редакции. Университетский взгляд на поэзию — восполнение пробела. — «Prosodia», 2014, № 1, осень — зима.
Вероятно, этот текст написан главным редактором нового журнала — поэтом Владимиром Козловым (см. его подборку в сентябрьском номере «Нового мира»).
«Конечно, равнодушие
к филологии и ее навыкам — это следствие кризиса в восприятии литературной
традиции. А мы в нее верим, считая, что без понимания традиции невозможно
оценить индивидуальные заслуги пишущего. Традиций много, но распознавать их
непросто. Проще каждый раз заявлять, что ты начинаешь заново. Хотя именно
традиция постоянно и бесконечно нова — когда с нею работает талант и тем более
гений. Само название нашего журнала воплощает изначальную связь поэзии и науки
о ней. Prosodia — латинская калька др.-греч. — └акцент, ударение”. У русского
слова └просодия” два значения: звуковая организация речи, находящая наивысшее
воплощение в стихе, а также стихосложение, наука о стихе. Латинское начертание
— это дань традиции, но уже не самой древней, а той, которую прочтет всякий,
кто знаком с романским алфавитом. Предложенный ракурс взгляда обеспечивает
несколько иной взгляд на саму современную поэзию, позволяет немного иначе
выстраивать иерархии и отбирать поэтические произведения. Пристальное прочтение
способно скорректировать представление о том, что происходит сегодня с поэзией
в России и за ее пределами. Вот им-то мы и намерены здесь заниматься». Журнал
будет выходить дважды в год.
Дарья
Тимохина. В. Д. Набоков. «Старомодный либерал». Портрет в интерьере эпохи.
К 145-летию со дня рождения. — «Посев», 2014, № 8-9 (1643/1644) <http://www.posev.ru>.
Приведу из финала очерка. «Яркий выразитель политико-психологического настроя либеральной интеллигенции, Набоков при этом выделялся в ее среде как эффектный светский человек (выделено мной; остальные сыпали пепел на штаны, что ли? — П. К.). Благодаря своей └стильности” (она проявлялась и в личных качествах, манере поведения, и в прагматичной, профессиональной деятельности) Набоков-политик весьма органично вписывался в атмосферу серебряного века и блистательного Санкт-Петербурга.
В какой-то мере └стильным”, исполненным достоинства и мужества — эти качества, по отзывам многих современников, были свойственны личности Набокова, — оказался и его ранний роковой финал. Спустя пять лет после Февральской революции, в Берлине, в зале филармонии, политический эмигрант Набоков бесстрашно вступил в схватку с монархистом, спасая жизнь П. Н. Милюкова — своего давнего соратника по кадетской партии, а в последние годы жесткого политического оппонента. Своеобразный блеск сопутствовал и посмертной легендарной славе Владимира Дмитриевича. Проходили десятилетия, и он начинал все в большей степени восприниматься по-новому — в отсвете образа своего знаменитого сына <…>».
Обидно в подобном скрупулезном исследовании встретить серьезную фактическую ошибку (не описку ли?). Упоминая известную групповую поездку журналистов и литераторов в Англию (Набоков командировался от кадетской «Речи») автор очерка промахнулась в дате ровно на год. Ну, какой «февраль — март 1917-го», откуда?
Бото Штраус. Неожиданное возвращение. Пьеса. Перевод с немецкого и вступление Владимира Колязина. — «Иностранная литература», 2014, № 9 <http://magazines.russ.ru/inostran>.
«Штраус известен своим экстравагантным поведением. Беспримерны его нелюбовь к публичности, театральным и телевизионным └тусовкам”, отказ от премий, статьи, иногда шокирующие критикой современного общества. И новое эссе Штрауса └Огни ворот” (2013), в котором констатируется приход эпохи глупости и нового человека массы — └идиота”, немецкое общество отвергло как оскорбительно элитарное и мизантропическое. Последние годы писатель и вовсе уединился в тихонькой деревушке в Уккермарке, на границе с Польшей. Интервью он принципиально не дает, на премьерах не появляется (а если и появляется, то инкогнито). Одним словом, его присутствие в интеллектуальной жизни Германии заключается исключительно в спорах вокруг его произведений — пьес, романов и эссе.
Как и вся проникнутая └избыточным” интеллектуализмом немецкая драма, пьесы Штрауса трудно усваиваются русским театром. Лишь одна постановка состоялась в └Красном факеле” (1995 г., реж. Олег Рыбкин) — к счастью, очень удачная, выдержанная в стилистике Штрауса. Руководитель одного известного московского театра, прочитав представляемую ныне пьесу, прислал переводчику письмо следующего содержания: └Извините, но я в жизни ничего более глупого не читал”.
Согласится ли с этим вердиктом наш читатель?»
В принципе, «руководитель театра», сам того не зная, скорее, даже и прав, только выбор прилагательного неудачен.
Ничего более инопланетного, что ли.
Составитель Павел
Крючков