стихи
Опубликовано в журнале Новый Мир, номер 6, 2013
Стратановский
Сергей Георгиевич родился в 1944 году в Ленинграде. Один из самых ярких
представителей ленинградского литературного андеграунда 1970-х годов. Автор
нескольких поэтических книг. Лауреат литературных премий. Живет в
Санкт-Петербурге.
Монолог Хайрема Максима —
изобретателя пулемета
Я
— Хайрем Максим, изобретатель
Из
родной мне Америки
вынужден был уехать,
В
Старый Свет уехать,
Ибо
мой пулемет, смертомет из металла и логики
Был
не нужен Америке.
Но
зато был он нужен
британцам, германцам
и русским
Для
убийства зулусов, японцев, китайцев, индусов,
А
потом и друг друга…
Так и вломилась как
вор
В
мир — смерть серийная.
Бесконечно
познанье,
но в нем — не одно созиданье,
А
порой разрушенье,
с кровью глубинная
связь,
С
липкой грязью окопной,
с непогребенными
трупами.
Но
ведь это — прогресс,
а прогресс — это
воля и власть
Над
людьми и науками.
Да,
я слышал… ахимса… непричинение боли
Никому
из живущих…
Но это лишь вымыслы
дикие
Темнокожих
пророков…
Войны-то были
всегда.
Мир
пронизан насильем,
и его не исправят бессильные
Джентльмены
индийские.
Автоподставщик
Вот
и погиб под колесами,
не рассчитав
что-то, видимо,
Автоподставщик
удачливый
(не поставщик — вы не
путайте!)
Вот
его Ватерлоо.
И
напишут на склепе,
что был он умелым
мошенником,
Но
исчез под колесами
автозверя — нелепо, случайно…
Что,
конечно, печально,
но так уж устроена
жизнь.
Бизнес-собор
Вот
он — бизнес-собор:
симбиоз
православного сна
С
липким взглядом завистливым
на небоскребы нью-йоркные,
Бизнес-соты
комфортные
и прибамбасы
престижные.
Кто
придумал все это?
Кто в узел единый
связал
То,
что тайно и свято,
и шумно торгующий
зал,
И
конторы с ним смежные?
Да,
никто не придумал.
Само получилось, срослось…
* *
*
Дева
Обида и дева Протест — сестры кровные
Шьют
себе платья модные,
шьют у Диора
во Франции,
Чтоб
в Москве и окрест — люди умные,
Креативные
то есть, о них говорили и спорили.
О
их ликах, не платьях, но иногда и о платьях.
Дева
Обида и дева Протест суть эмоции.
Аллегории
их, но не голые,
А
престижно одетые,
с шиком парижским одетые.
Так
в Москве, иногда в Петербурге. В провинции
Все
иначе, конечно…
Поэт и парикмахер
Что
орет поэтище зычногорлый
Парикмахеру
личному Христофорычу?
«Причеши-ка
мне ухи», — орет он.
«Причеши
мои уши,
ибо колышится в глыбищи
Плоти
моей человечек некий…
Человечек
диктующий
строки, строфы
стихов,
ритм и рифмы
подсказывающий.
Это
— гений, мой гений…
А ты кто таков?
Ты — хорек,
И
твой жалок мирок,
Жалок,
пошл и дрянной мелочевкой нагружен».
«Как
постричь-то Вас, все же?» —
спросил у
него Христофорыч.
* *
*
Иди
туда, иди туда,
Где
смог и черная вода
Под
транспортным мостом,
как ближний
гром грохочущим.
Там
сквер без детворы, дворы несвежие.
В
одном из них пятно
на крестоказнь похожее.
Иди
мимо него
в большой трущобный дом,
На
лестницу его
щербатую, крутую,
Карабкайся
по ней:
площадки, двери,
ниши…
Пусть
с передышками,
но выше, выше, выше…
И,
наконец, чердак,
но есть еще за ним
Ступени
белые,
ведущие на небо
Навстречу
ангелам…