Стихи
Опубликовано в журнале Новый Мир, номер 12, 2013
Дьячков Алексей
Владимирович родился в 1971 году в Новгороде,
с трех лет живет в Туле. Закончил строительный факультет Тульского
государственного университета. Автор поэтических книг «Райцентр» (М., 2009) и
«Государыня рыбка» (М., 2013).
Работа
Лимонная долька. Заката заварка,
И волны прибоя песок теребят.
Реальность размером с почтовую
марку
Никак не вмещает большого тебя.
Посылки с едою.
Посланья из Тулы,
С советами мамы открыток стопа.
А в зале составлены кресла и
стулья.
И девочка деньги берет со стола.
На вечер пустой обижаться не
надо.
Вернешься домой после долгого
дня. —
Прогулка с собакой. Горячая
ванна.
Две-три кружки чая, и книжка
одна.
Часы громыхают, как старый
обходчик.
Свой сон запиши и оставь до утра.
—
Заварка… и долька… и докторский
почерк,
Который не расшифровать никогда.
Сон
За затяжной грозою пауза,
В воздушных складках влажный вяз.
Простая музыка добаховская
Над серым полем поднялась.
Пейзажа глубина не резкая
И простота без пестроты —
В окне за пыльной занавескою,
За высохшим пучком травы.
За дверь проводишь жизнь с
застольями,
И дым развеется костра.
На съемках «Сталкера»
в Эстонии
Расплачется актер в кустах,
Когда разрушит ливень целое,
И стадо гулкое овец
В полуразрушенную церковку
Пастух загонит
наконец…
Перед возвращением
Не старый
— десяти годов не дашь —
Прозрачный, влажный сад роняет
груши.
Ждет доброго художника пейзаж.
Темна вода во облацех воздушных.
Сиренева волна, листва сера,
Синеет в теплых сумерках малина.
Смеется дед над внуком — спасена
Веселая душа наполовину.
Пьет деда чай, бурчит себе под
нос,
Кусает желтый рафинад щипцами.
На ржавый шелушащийся поднос
Глядит, на свет, на астры между
нами.
И он, и я, мы знаем жизнь одну.
И вот мы, переглядываясь через
Белесые цветы, идем во тьму,
Я в мамином плаще, а он в
свеченье.
Родина
Ни любви не осталось, ни милости.
Склон подтаявший вновь подморозило.
И давно уже осень не снилась нам
С лесом тихим и розовым озером.
Небо держится — сердце не ёкает.
И всю ночь по углам на окраинах
С головою под
маминым стеганым
Одеялом лежим без дыхания.
Поцелуи, записки, объятия,
Шорох пены, шуршание гравия.
Вспоминаем зарубки и вмятины
И друзей своих по фотографиям.
На талоны как жили и карточки,
Как плясали, как пили и падали.
Как на сходах мы ставили галочки
За Варраву
во славу Пилатову.
Радость всю разделили по-братски
мы.
В одиночестве боль — доля лучшая.
Надо каяться, а не оправдываться,
Пережив все, что Богом отпущено.
Заболоцкий
До Уржума ходил через лес
осенний.
С узелком возвращался по дну
реки.
Мылся дедушка в тазике в
воскресенье.
И сражались до вечера в поддавки.
Рисовали приятели кошке ушки.
В старом городе в волнах горел
пятак.
Засыпало извозчиков снежной
стружкой.
И карманных часов громыхал
тик-так.
Заползая с мороза в барак с
толпою,
Не боялся молитвы забыть слова.
Дым над лесом трубою и все такое.
И надел, и делянка, и вся страна.
Разлетаются щепки — лес ветер
правит.
И в окошко глядит облаков семья.
—
Протирает очки в роговой оправе,
Громыхает костяшкой туда-сюда.
Первая молитва
Стопкой сложены книги на лавочке.
Глеб с веранды играет отбой.
Но висит из второго товарищ на
Перекладине вниз головой.
Он глядит, как с пожарными
ведрами
На костер налетела толпа.
Черный лес, как в пруду,
перевернутый
На лиловые тучи упал.
Странный мир с незнакомыми
лицами.
Шорох в небе, огонь, кутерьма.
Твердь расплывчатую и землистую
Прячет от близорукости тьма.
Как от зарева
звездные просыпи,
От меня отделяется часть.
Я твержу: Не оставь меня,
Господи,
И в последнюю ночь, в тихий час.
Кардиология
Палата с неработающим теликом.
В саду шуршит опилками магнит.
А в темноте с зелеными оттенками
Твое молчанья золото горит.
Страдает бабка злая в рыбьем
тереме,
Сжимает крепко выданный обол.
На пустыре, где клумба в
запустении,
Играет кто-то с внуками в футбол.
Мне подтянул суровый
деда помочи,
Под подбородком шапку завязал,
И сунул пирожок с начинкой
облачной,
Чтоб на морозе я не замерзал.
И я потопал на уроки пения,
Труда, осуществления надежд.
И я прошел падение империи,
И повторил родительный падеж.
Уверенно один с портфелем кожаным
Шел по воде, не видел берегов.
И только останавливался, может
быть,
На кладбище у камня твоего…
Щеколда пастой гои не начищена,
О раму ветка бьется без причин.
В саду статическое электричество,
Как уголь остывающий, трещит.
Терцины
Не прятался с кем-то от дождика в
арке,
Тяжелые капли
стрясая с пальто.
Не ждал на террасе в янтарной
заварке,
Умолкнет когда за оградой пожар.
Не утку кормил на пруду в зимнем
парке,
Скулил, через варежку жадно
дышал.
Поплыл мой словарь по дворам и
фасадам
Бараков, чтоб я урожай пожинал —
Чтоб в созданных
для описания ада
Трехстишиях заговорил
наконец
О рае, о пляске осеннего сада,
О том, как идет к остановке отец,
А я у окна с новогодней открыткой
Слова позабыл, не поэт, не певец.
—
Пускай мне Орфей посчитает
убытки,
Вергилий пускай отчитает с душой,
Поскольку молчание маленькой
рыбки
Не меньше молчанья большой.
• • •
Этот, а также другие свежие (и архивные) номера "Нового мира" в удобных для вас форматах (RTF, PDF, FB2, EPUB) вы можете закачать в свои читалки и компьютеры на сайте "Нового мира" — http://www.nm1925.ru/