стихи
Опубликовано в журнале Новый Мир, номер 12, 2011
Рецептер Владимир Эммануилович родился в 1935 году. Поэт, прозаик, пушкинист. С 1992 года художественный руководитель Пушкинского театрального центра в Санкт-Петербурге. Автор многих книг стихов и прозы. Постоянный автор “Нового мира”.
ВЛАДИМИР РЕЦЕПТЕР
*
ДЕНЬ, ПРОДЛЕВАЮЩИЙ ДНИ
* *
*
это запах крови травяной.
Позже — запах травяного тлена,
равно обожаемый тобой.
Ты, как зверь, как ящер травоядный,
раздуваешь ноздри и спешишь
за косцом,
что с тарахтелкой жадной
от поляны оставляет шиш.
И выходят аисты-французы
подбирать готовых лягушат.
Насладиться бедными от пуза
эти небожители спешат.
Медленность бестрепетной охоты
длинноногих чёрно-белых птиц,
хищные природные заботы
и тебя заставят падать ниц
в эту землю.
Боль благодаренья
разожмет твой молчаливый рот
наконец глотком стихотворенья,
стоном пожирателя красот…
* *
*
позапрошлым летом, пришла опять.
Я об этой кошке давно забыл,
на таких поминках пришлось бывать.
За два года прибыло пять смертей.
Я их рваным сердцем кормил с руки.
А они, достав меня до костей,
все кричали с крыши, прося куски.
Эта кошка носит по пять котят.
А над ними ласточки режут круг.
Их птенцы под крышей еще хотят.
А на крышу аист садится вдруг.
* *
*
не думать о грозной трубе,
но лишь о возвышенной цели
и незавершенной судьбе;
не рваться в конторское пекло,
сожрущее начатый день,
но так, чтобы утро поблекло,
лелеять блаженную лень;
забыть о врагах и невеждах,
долгах, подопечных, больных
и только на сомкнутых веждах
рассматривать дрогнувший стих…
* *
*
Миша Ан или Стадник с Красницким
мне не думали ставить в укор,
что не рвался в друзья и не делался свитским.
Это были в то время мои земляки,
и меня они издали знали.
Стадионные страсти казались легки,
игровые легко проходили печали.
Но когда самолет в самолет
в небе врезался, дикая фора
нас достала,
и новый, немыслимый счет
обозначил судьбу “Пахтакора”.
Все срослось. И до смерти сродни
стало поле зеленое
залу и сцене.
И судить наши игры выходит —
взгляни! —
неподкупный трагический гений…
Март 2011
* *
*
везде отвергнутой поди,
с ее несоразмерной толикой
в твоей заштопанной груди?..
Как быть с пороховыми рифмами, —
они тайком звонят, звенят, —
с их устаревшими тарифами,
когда грозит взорваться склад?
В Курсовом переулке
вдохновитель опасных затей,
передатчик священных законов,
вечных истин, высоких страстей,
искривленья актерской породы
он умел незаметно почти
исправлять, добавляя свободы
тем, кого подобрал по пути.
Я не знал благотворней союза
обретенного с ним, в Курсовом,
где опальная русская муза
снисходила до нас за столом…
* *
*
о музе шелестя такое,
чего я слышать не готов,
оберегая дорогое.
Я чернью уязвлен вполне
и жирный век узнал вплотную.
И воля плавится во мне.
И первенства не соревную.
Но погибаю от стыда,
и день и время проклиная,
чтоб крохи тайного труда
спасла порука круговая.
Чтобы всезнанье ремесла
не удушило давней веры
и муза грузная спасла
мои последние химеры.
* *
*
кому из тряпок чем владеть,
распорядилась, сбросив с плеч
богатство нищее; и сжечь
себя велела… Но отец
сказал мне: “Это не конец.
Нужна могилка и скамья,
чтоб к ней все время ездил я”.
Я так и сделал. А потом
не сразу понял, что с отцом,
но он сказал мне: “А меня
сожги, я не боюсь огня”.
…Двумя могила занята.
Вокруг такая теснота,
что не обеспокою их,
моих безбожников родных.
* *
*
чудом, ни за что ни про что,
каждый мой грех помяни!..
Бренное тело непрочно,
ноги болят. Но душа
ни от чего воспарила;
вот и плетусь, не спеша,
кверху, держась за перила.
Ангел, склонись надо мной
с крыши над лестничной кручей,
празднуя наш гостевой,
наш непредвиденный случай…