пьеса
Опубликовано в журнале Новый Мир, номер 12, 2010
Ксения Викторовна Драгунская родилась в Москве, окончила сценарное отделение ВГИК. Драматург, прозаик, автор сборников рассказов “Целоваться запрещено”, “Честные истории для взрослых и детей”, романа “Заблуждение велосипеда”, пьес “Ощущение бороды”, “Секрет русского камамбера”, “Яблочный вор”, “Пробка” и других, идущих в театрах России и странах СНГ. Пьеса “Истребление” поставлена в “Театре.doc”. Драгунская живет в Москве. В “Новом мире” печатается впервые.
Пьеса
Действующие лица
Катя
Настя
Рамиль
Витя Лазер-Дэнс
Костик
Лейла
Дядя Володя
Сергей Борисович
Соседи Михалкова
Три гопника
Девушка с костылём
Пять беременных водолеев
Одноклассница Путина
Это в высшей степени раздражающее зрелище. Герои говорят невнятно и сбивчиво,
с отвратительной дикцией, чудовищно плохо и бессмысленно читают стихи. Зрители должны постоянно напрягать слух…
Дети читают Пастернака.
П е р в а я д е в о ч к а. “Во всем мне хочется дойти / До самой сути. / В работе, в поисках пути, / В сердечной смуте. / До сущности протекших дней, / До их причины, / До оснований, до корней, / До сердцевины”.
(И так далее.)
В т о р а я д е в о ч к а. “Любить, — идти, — не смолкнул гром, / Топтать тоску, не знать ботинок, / Пугать ежей, платить добром / За зло брусники с паутиной. / Пить с веток, бьющих по лицу, / Лазурь с отскоку полосуя: / └Так это эхо?” — и к концу / С дороги сбиться в поцелуях”.
(И так далее до конца стихотворения.)
Входит В и т я Л а з е р-Д э н с — читает Пастернака.
В и т я Л а з е р-Д э н с. “Я понял жизни цель и чту / Ту цель, как цель, и эта цель — / Признать, что мне невмоготу / Мириться с тем, что есть апрель, / Что дни — кузнечные мехи, / И что растекся полосой / От ели к ели, от ольхи / К ольхе, железный и косой, / И жидкий, и в снега дорог, / Как уголь в пальцы кузнеца, / С шипеньем впившийся поток / Зари без края и конца. / Что в берковец церковный зык, / Что взят звонарь в весовщики, / Что от капели, от слезы / И от поста болят виски”.
Витя сбивается, садится на подоконник и плачет.
Т р е т ь я д е в о ч к а. “Быть знаменитым некрасиво. / Не это подымает ввысь. / Не надо заводить архива, / Над рукописями трястись. / Цель творчества — самоотдача, / А не шумиха, не успех. / Позорно, ничего не знача, / Быть притчей на устах у всех. / Но надо жить без самозванства, / Так жить, чтобы в конце концов / Привлечь к себе любовь пространства, / Услышать будущего зов”. (И так далее, дети сбивчиво, с трудом, с неверными смысловыми ударениями читают наиболее сложную, раннюю лирику Пастернака.)
Входит К а т я.
К а т я. “Я клавишей стаю кормил с руки / Под хлопанье крыльев, плеск и клекот. / Я вытянул руки, я встал на носки, / Рукав завернулся, ночь терлась о локоть. / И было темно. И это был пруд / И волны. —
И птиц из породы люблю вас, / Казалось, скорей умертвят, чем умрут / Крикливые, черные, крепкие клювы. / И это был пруд. И было темно. / Пылали кубышки с полуночным дегтем. / И было волною обглодано дно / У лодки. И грызлися птицы у локтя. / И ночь полоскалась в гортанях запруд, / Казалось, покамест птенец не накормлен, / И самки скорей умертвят, чем умрут / Рулады в крикливом, искривленном горле”.
Подходит П с и х о л о г. Смотрит. Уходит в угол и садится.
Экзамен. Катя зубрит, бубнит, ходит из угла в угол.
К а т я. “Борис Леонидович Пастернак, тысяча восемьсот девяностый, тысяча девятьсот шестидесятый. Сын своей родины и своего времени, последний великий поэт России. Гениальный художник, вся жизнь которого ушла на борьбу с окружающей пошлостью за свободно играющий человеческий талант. В нём одном (после смерти Блока) наблюдалась та соразмерность дарования и творчества с жизнью поэта, которая, собственно, и составляет отличительный признак истинно великого художника”. (Садится.) Короче, тут одна бабка кормит голубей, какой-то дрянью… У них понос от этого… А тут ветер, штормовое предупреждение. Мы вышли на балкон покурить, стоим, такие, а тут эти голуби… Вообще кошмар… Прямо с ног до головы, все… Говорят, это к деньгам… Снежанку особенно жалко, мы ведь ей платье шили на выпускной, она надела, примерить чтобы, и как раз на балкон вышли покурить… а тут голуби… (Зубрит.) “И ночь полоскалась в гортанях запруд, / Казалось, покамест птенец не накормлен, / И самки скорей умертвят, чем умрут / Рулады в крикливом, искривленном горле”. Короче, платье мы потом всё равно отстирали. Ничего даже заметно не было. Такое красивое. Ну, выпускное платье… Потому что купить каждый дурак может, и будешь одинаковая, да и денег нет покупать, у неё папа — майор в военной части… Это Рамиль всегда хвастается, какие они богатые, холодильник новый купили, и ещё отмечали сидели… А Снежанка, она, короче, это платье надела… Оно очень красивое… Только она ЕГЭ не сдала. Она нарочно литературу выбрала, думала — это легкотня. И, короче… Она лоханулась на ПАС! ТЕР! НА! КЕ!!! Я даже не знаю, что это значит, но всё равно страшно. И ей сказали — у тебя плохое ЕГЭ!!! Это же вообще как у тебя СПИД!!! Короче, она пришла домой, надела выпускное платье и повесилась…
В и т я. Телевидение потом приезжало. НТВ. Хроника происшествий…
К а т я. А вот в одной школе случай был… Один пацан после ЕГЭ вообще… Вот его мама спрашивает: типа, Коля, ты что будешь на ужин — макароны с котлетками или тефтельки с рисом? А он такой: вариант “В”.
А какой “В”, если только “А” и “Б”, в смысле, макароны или рис. Мама ему объясняет, а он своё: вариант “В”. С ума сошёл, короче… Лечился долго потом…
В и т я. А ещё в другой школе пацан, вообще отличник, готовился, как сумасшедший, пришёл на ЕГЭ, как вынет из кармана автомат Калашников, как пойдёт из него — та-та-та-та-та… И когда его забирала группа захвата, он кричал младшеклассникам: “Отомстите за нас!!! Вы маленькие, вам ничего не будет!..”
К а т я. Правда, мой папа говорит, что эти истории — просто фольклор, устное народное творчество.
В и т я. Ага, народное творчество… В той школе до сих пор дырки от пуль по всем стенам… И кишки с люстр свисают…
К а т я (зубрит). “Где, как обугленные груши, / С деревьев тысячи грачей / Сорвутся в лужи и обрушат / Сухую грусть на дно очей. / Под ней проталины чернеют, / И ветер криками изрыт, / И чем случайней, тем вернее / Слагаются стихи навзрыд”. (Пытается зазубрить критику.) “В стихах Пастернака всегда ощущаешь не наигранный, а глубоко естественный, даже стихийный лирический напор, порывистость, динамичность. Строки его стихов, по выражению Виктора Шкловского, └рвутся и не могут улечься, как стальные прутья, набегают друг на друга, как вагоны внезапно заторможенного поезда””. Мы тут живём. Я живу круглый год на даче, потому что у меня аллергический бронхит и в Москве мне вредно.
В и т я. А Снежанка — моя сестра, Лейла, Костик, Рамиль живут в
военном городке неподалёку. Мы учимся в школе при военном городке.
Я в седьмом классе.
К а т я. У меня, например, никого нет. Ни старших братьев и сестёр, ни младших. А у них у всех есть, старшие…
В и т я. И им всем предстоит ЕГЭ.
К а т я. Вот у Вити — Снежанка старшая сестра…(Пауза, девочка имеет в виду, что Снежанка повесилась, но вслух не говорит.) И нам всем тоже ЕГЭ предстоит…
В и т я. А оно знаете какое страшное… Там Пастернак…
К а т я (пытается вызубрить то стихи, то критику). Мело-мело по всей земле, во все пределы… / Во все пределы… Тьфу, блин, бляха… “У стихов Пастернака есть свойство западать в душу, затериваясь где-то в уголках памяти, восхищая и радуя…”
В и т я. У нас шлагбаум такой, чтобы в посёлок проехать. И дядьки разные, по очереди дежурят. И Владимир Павлович тоже вдруг! Он раньше ОБЖ преподавал. Рукопашный бой, сапёрная лопатка, правила дорожного движения… Приёмчики показывал всякие… Единственный нормальный во всей школе. Из взрослых. Нас однажды оставили дежурить по школе, весь третий этаж убирать вообще. Владимир Павлович помогал. Зеркало в учительской он разбил случайно. А на стол залез, чтобы нас повеселить… Было очень плохое настроение. Пастернака задали потому что… И Владимира Павловича тогда из школы выгнали. У него болезнь ещё нашли, головную, с войны, в голове болезнь, при такой болезни нельзя с детьми работать… Он теперь в нашей будке, у шлагбаума. Он добрый, у него ёжик и кот. Он говорит, смотрю на вас и вижу — не так я жизнь прожил… Он истории интересные рассказывает… Он на разных войнах воевал… “Эх, ребятишки, слышали бы вы, как трещит человек, когда его распарывают ножом отсюда и вот посюда… Зовите меня просто дядя Володя”. — “Дядя Володя, вы читали Пастернака?” А он говорит: “Да расстреляли бы его тогда, и дело с концом”. Ага, с концом. Ещё больше бы задавали. Наизусть… С расстрелянными ещё хуже лезут, всегда наизусть учить заставляют. Про жирафа этот, как его… Вообще… Снежанка всё жаловалась…
К а т я. Дядя Володя вообще в ужасе. Бензин дорожает. Непонятно, что делать. Зарезать кого? (Зубрит дальше.) “Поэт прошёл сложный путь от мучительных поисков формы философских стихов начала двадцатого века до прекрасной простоты лирики конца пятидесятых”. (Зубрит стихи.) “Мело-мело по всей земле, во все пределы…” Во все пределы… Вот блин, а? Нет, это ужас… Родители такие: “Уж по литературе-то ниже четвёрки иметь просто неприлично…” Хороши вообще. Родили, даже не извинились… А я теперь мучайся, живи, ЕГЭ сдавай…
В и т я. А тебя зачем родили?
К а т я. Как — зачем?
В и т я. Ну вот меня — чтобы квартиру получить. Ещё радовались очень, что мальчик. Получается, что мы со Снежанкой разнополые, больше жилплощади положено. А всё равно какие-то лишние метры обнаружились, не дали ничего. Теперь вообще…
К а т я. Нет, меня без метров вроде. Просто… Положено ведь, чтобы дети. У всех есть, кто женится…
В и т я. Ну да…
К а т я. Вот хорошо быть Алишером! Он таджик! Повезло родиться. Ему никакой Пастернак не страшен. Кирпичи на тачке возит, помогает своим. Валентина Ивановна такая, с четвёртой дачи: “Почему ваш мальчик не учится? Ему двенадцать лет! Это эксплуатация детского труда! Я сообщу в органы опеки!” Да глохни ты, жаба, он не гражданин России, что ему всякие там органы… Своим помогает, деньги зарабатывает, его дачники жалеют, что он маленький, угощают…
В и т я. Я ему свой старый велик отдал.
К а т я. Для таджика велик — вообще… Вынос мозга…
В и т я. А Валентина Ивановна такая — “Зачем ты ему дал велосипед? Он теперь станет террористом-смертником, вот была передача, ездят на велосипедах и взрывают, мусульманам нельзя дарить велосипеды…”.
К а т я. Не понимает, тупит вообще, что тут главное тротил, а не велосипед. Хоть сто велосипедов подари, куда без тротила…
В и т я. Это точно.
К а т я. А ещё я обожглась борщевиком. Мы с ним боролись. Сначала поливали кока-колой, чтобы он сдох. Потом рубили ракеткой от бадминтона. Я руку здорово обожгла, волдыри такие. Повезли в больницу. Врачиха такая: “У тебя друг есть?” — “Есть”. — “Тогда пописай вот в эту пробирку”. Это они насчёт беременности, думают, раз друг есть… А у меня друг Витя Лазер-Дэнс, ну мы с ним дружим, типа вот как подруги тоже друг с другом дружат или вообще люди. Чего они с пробиркой этой? И он вообще свинку в детстве перенёс…
В процессе невнятного бормотания должен ещё мешать “чудило”-зритель с шуршащими пакетами и мобилой. Тоже говорит отрывистую “муйню” в трубку, отвечает типа… Кому-то что-то объясняет, где-то там у них в квартире что-то лежит, и вот не могут найти, и он по телефону объясняет: “В холодильнике, справа, за пакетом с воблой… Да не с водкой, а с воблой…” Ему делают замечание, просят отключить мобильный.. В конце концов его должны выгнать из зала актёры.
К а т я (деловито объясняет, повторяет, хочет быть понятой). Короче, мы все тут живём. Я — на дачах, где дядя Володя с котом и ёжиком у шлагбаума дежурят. Остальные — в военном городке. И ещё один тут посёлок, по соседству. Там академики разные отдыхают. И один такой… С незапоминающимся цветом волос. И судя по голосу, неженатый.
В и т я. Его привозят каждый вечер на машине с тёмными стёклами.
И он такой: “До завтра, Славик”. Водителю говорит. Берёт портфель и идёт за свой забор.
К а т я. Но ему от нас всё равно не уйти.
В и т я. Потому что он академик, который придумал ЕГЭ. Конечно, он там был не один. Их там целая банда.
К а т я. Но рядом с нами живёт только он.
В и т я. Мы его по фамилии вычислили. И по телевизору видели тоже.
К а т я. И мы всё придумали. Родители тоже говорили, что они за нас, — у них это ЕГЭ давно в кишках сидит.
В и т я. Папа Насти обещал принести гранату. Он работает в военной части, и у него этих гранат просто девать некуда.
К а т я. Пока он ещё не принёс гранату, мы просто кидали за высокий забор разные предметы. Например, бомбы-вонючки. Мы их специально заранее готовим. Мама Костика научила, она повар. Режешь капусту и чеснок, кладёшь в целлофановый пакет и держишь поближе к батарее два дня.
В и т я. А ещё мы придумали, как будто за гаражами у нас штаб, и в штабе мы обсуждали, кто будет камикадзе, когда гранату наконец принесут. Сначала решили, что Рамилькин кот. Просто привязать к нему гранату и как следует метнуть за забор. Бадыжжжь!..
К а т я. Ха. Ха. Ха. Но кота стало жалко.
В и т я. Тогда придумали, что камикадзе станет двоюродная сестра Лейлы. Она подходит. Противная такая, маленькая и всюду лезет.
К а т я. Вот пусть и лезет в сад к врагу.
В и т я. Сразу двумя противными меньше. Удобно. А если граната не сработает, то он хотя бы испугается, а в это время мы все вместе перелезем через забор и налетим на него, собьём с ног, начнём колошматить чем ни попадя…
К а т я. Выковыривать глаза, откручивать нос, рвать на куски и приговаривать…
В и т я. “Вот тебе, вот тебе, вот тебе за отравленное детство… За Снежанку, за всех…”
К а т я. И тогда он попросит пощады и взвоет и взмолится: “Простите меня, дети. Я отменю ЕГЭ”. Тогда мы дадим ему телефон, чтобы он позвонил и отменил ЕГЭ, а потом всё равно убьём.
В и т я. На всякий случай.
К а т я. Так мы всё придумали. А получилось по-другому. Гранату нам так и не принесли. Пришлось всё самим.
В и т я. Своими руками убивать. Трудно.
К а т я. Я тебе говорила — надо прыгать у него на животе, на животе и на голове, когда мы собьём его с ног.
В и т я. Я не мог! Он упругий такой! Ещё хуже, чем дохлый ёжик…
Я на велике на дохлого ёжика однажды наехал, на свежего совсем, до сих пор помню…
К а т я. Ещё водитель этот — один против пятерых попёр… Тварь вообще…
В и т я. Их там учат специально. Он водитель и телохранитель… А то мало ли… Много школьников кругом…
К а т я. Уроды… Нет, надо стать писателем, чтобы про всё про это рассказать. Писатель, он это… Он чего человеческих душ? Чего-то делает с душами. Какая-то профессия по душам чтобы. Как у Костика отец… кем работает?
В и т я. Инвалид у него отец.
К а т я. Писатель — инвалид человеческих душ? Ну да… Нет, другое какое-то…
В и т я. Инвалид у него отец. Ну, короче… Нападение на академика Российской академии образования, по телевизору передавали. Меня показывали.
К а т я. И меня. Два раза.
В и т я. Каких два? Во всех новостях…
К а т я. Да…
В и т я. Тётя Галя из Мелитополя звонила…
К а т я. Нам тоже звонили. Из Литвы, там родня. Мама всё удивлялась, десять лет не звонили, и на тебе… Приехать вот обещали и нас к себе пригласить.
В и т я. Так мы его толком и не добили
К а т я. Поваляли немножко, помяли, попинали…
В и т я. Хулиганские действия по предварительному сговору.
К а т я. Он нас простил.
В и т я. А мы просили, чтобы он нас прощал?
К а т я. Его адвокат Кучерена попросил… Кучерена добрый.
В и т я. Ему даже побриться некогда, всё защищает кого-то.
К а т я. Хороши бы мы без Кучерены были. Мы же — зачинщики.
В и т я. Все против нас сказали… И Настя, и Лейла, и Рамиль с Костиком… Что мы — зачинщики… В дурдоме бы кисли оба, в разных камерах…
К а т я. А так нам ничего не было.
В и т я. Кучерена доказал, что мы понервничали.
К а т я. Что у нас травма…
В и т я. Потому что Снежанка, ЕГЭ…
К а т я. Только Сергея Борисыча нам назначили. Прописали.
В и т я. А Сергей Борисыч велел всё время про это рассказывать. Чтобы в себе не замыкаться.
К а т я. Сергей Борисыч — он этот… Православный.
В и т я. Православный психоаналитик…
П с и х о а н а л и т и к. Ну, ребятки… Здравствуйте. Давайте за руки поздороваемся. Вот так… Рукопожатие должно быть крепкое, рука — тёплая и сухая… Вы свою положительную энергию передаёте тому, с кем здороваетесь. Вот молодцы… Как вы эти дни жили?
В и т я и К а т я (угрюмо). Хорошо жили…
П с и х о а н а л и т и к. Задание выполнили? Помните, мы говорили, что вы придумаете, какие подарки вы сделаете учителям, когда придёте в школу?
В и т я. Им подарки родительский комитет делает. Чайник.
К а т я. Кухонный комбайн. Гриль. Пылесос.
В и т я. Электрический стул бы им всем подарить, один, в учительскую.
П с и х о а н а л и т и к. Витя, ну ты опять за своё…
В и т я. А чего им подарки дарить, если я их всех ненавижу? Это нечестно.
П с и х о а н а л и т и к. Вот ненавидеть не надо. Вредно для здоровья. И для твоего, и для твоих родных. Более того, ненависть способна вызывать техногенные и экологические катастрофы. Ругаться нельзя ни в коем случае! Недаром у народа сложилось поверье, что от чёрных слов хлеб не родится.
К а т я. Ну и что? За границей купят…
П с и х о а н а л и т и к. Так… Давайте поговорим о подарках.
В и т я. Нет, зачем подарки дарить, если ненавидишь? Это нечестно. Это называется — врать. Когда ненавидишь, надо убить. Это честно.
Психоаналитик вздыхает.
П с и х о а н а л и т и к. Подумай о чём-либо приятном… Помечтай… О чём ты любишь мечтать?
В и т я. Ну… Как я завучихе или там русичке кишки выпускаю и наматываю, наматываю…
П с и х о а н а л и т и к. Ну… Ну вот, послушай… Вот мы ходили с вами в храм. Помните?
К а т я. Да ну… Там слова непонятные, жарко, я всю толстовку воском обкапала… Вообще…
П с и х о а н а л и т и к. Но ты разговаривала с отцом Николаем, он тебе объяснял, почему нельзя убивать. Помнишь, что он сказал?
К а т я. У него от бороды воняет очень…
П с и х о а н а л и т и к. Не надо так говорить. Он священник.
К а т я. Ну и что? Умываться не может?
П с и х о а н а л и т и к. Так, ладно, это потом… Ну вот, послушай… Убивать нельзя, потому что не ты дал человеку жизнь, не тебе и отнимать.
В и т я. Ну и что? А на войне вот… Все же убивают… И вообще
везде…
П с и х о а н а л и т и к. Убийство — страшный грех, за который расплачиваться будешь не только ты, но и твои дети и внуки.
В и т я. Ну и что? Да какие внуки? В 2012 году конец света обещали…
П с и х о а н а л и т и к. Это нарочно приспешники дьявола распускают слухи, чтобы воцарилась полная разнузданность. Мстить нельзя, отвечать злом на зло — опасно, как ты не поймёшь. Вот академик Кузмичёв мог бы, между прочим, вас в тюрьму посадить.
В и т я и К а т я. Ну и что? Ему бы наши родители потом так вломили… Дачу бы подожгли…
П с и х о а н а л и т и к. Вот, опять! Мстить нельзя — потому хотя бы, что человек, которому мстят, даже если он очень виноват, сам становится жертвой, вызывает сочувствие.
К а т я. Ну и что?
П с и х о а н а л и т и к. Почему нельзя мстить? Вот ты ему отомстишь, врагу своему, а он захочет тебе отомстить… И это будет замкнутый круг зла… А если ты его простишь, то враг, ошеломлённый твоим благородством, просветлеет и больше не будет. От удивления. Зауважает тебя…
В и т я. Ну и что? На фига мне, чтобы он меня уважал, если он враг?
П с и х о а н а л и т и к. Так, Витя… Ты что-то всё путаешь как-то… Я тебе одно сказать могу — даже если человек совершает что-то ужасное, страшный проступок, преступление, но потом осознаёт содеянное, осознаёт весь ужас, и кается, и просит прощения, то он имеет шанс исправиться, он открыт для новой жизни…
Дети скучно смотрят на него.
П с и х о а н а л и т и к. Думаете, в моей жизни всё было гладко? Нет, ребята. И я ошибался. Ошибался жестоко. Но я покаялся. И теперь к прошлому для меня возврата нет.
В и т я и К а т я (с жадным интересом, оживляясь). А что, что вы делали? Убили кого-нибудь, да?
П с и х о а н а л и т и к. Господи…
В и т я и К а т я. Ой, Сергей Борисыч, ну расскажите, а кого? А чем? А крови много было?
П с и х о а н а л и т и к (раздражается). Перестаньте идиотничать! Если бы я кого-нибудь убил, я бы… Убивать нельзя, ясно? И вы прекрасно понимаете почему. Так, ладно… Значит, подарки…
К а т я (с искренним страданием, желая понять то, что никак не вмещается в её голову). Сергей Борисыч, я прослушала, а почему убивать-то нельзя?
П с и х о а н а л и т и к (тихим ледяным голосом, перерастающим в истерику). Да потому что двойку поставят, в милицию заберут, гулять не пустят, денег на мороженое не дадут, MP3 отберут, компьютер новый
не купят, генный мусор ты, поняла или нет, вошь тупоголовая?! Или, может, у того, кого ты убила, дядя — генеральный прокурор!!!
Пауза.
В и т я и К а т я. Ну и что?
П с и х о а н а л и т и к (вдруг). Действительно — ну и что? Вот я возьму сейчас и поубиваю вас тут на хер! А что? Что? Что? (Орет, бесится.)
У него начинается истерика, он пытается удавить детей, удушить. Психоаналитик чуть не убил детишек и в отчаянии горько заплакал…
Плачет, плачет психоаналитик…
Тишина.
В и т я. А ещё он велел полюбить Пастернака…
В и т я и К а т я (хором и вразнобой). Мело-мело по всей земле, во все пределы… Во все пределы…. Февраль! достать чернил и плакать! Писать о феврале… враздрызг, навзрыд…
Тут входит этот “Чудило”, изгнанный за мобильный телефон, с двумя гопниками и собакой. Орёт, что сейчас всем будет звонить, угрожает навести шороху, всё в таком духе.
“Ч у д и л о”-зритель. О, вот они мы! Что? Думали, меня вот так вот слить можно, да? Я, бляха, раньше реально бычарил и отбирал мобилы у людей. Я как человек пришел в тятр, с детства, бляха, ни хера в цирке не был… Думал, тятр, бляха, нормальный, я по телеку видел, говорили, вот тятр один нормальный, этот док-бздок… Хотел, как человек, тоже вот, а меня, бляха, в шею… Где этот пидор?.. Я, бляха, ща снова наотбирал на улице мобилы, и буду по ним звонить, буду мешать спектаклю и вообще всем морду набью, меня у нас на восьмом микрорайоне пацаны уважают, в Красномае у нас, и Синий, и Пепа, я — тока свистни, они ща все тут столпятся, мало не будет…
Дальнейшая какая-то пурга с упоминаниями ему одному известных “авторитетов” восьмого микрорайона города Красномайска, как они его все уважают, хоть он и завязал бычарить.
“Ч у д и л о” (видит психоаналитика. Узнаёт, радуется). Маёк, блин, ты, что ли?..
П с и х о а н а л и т и к. Пыряя… Ты? Ни фига се…
“Ч у д и л о”. А ты что тут делаешь?
П с и х о а н а л и т и к . Фигнёй страдаю.
“Ч у д и л о”. Пошли возьмём чё-нить?
П с и х о а н а л и т и к. Ваще не вопрос!
Они созваниваются с кем-то на ходу, идут, ржут, уходят…
Дети одни.
Собака, кстати, может остаться.
П е р в а я д е в о ч к а. “…О беззаконьях, о грехах, / Бегах, погонях, / Нечаянностях впопыхах, / Локтях, ладонях. / Я вывел бы ее закон, / Ее начало, / И повторял ее имен / Инициалы. / Я б разбивал стихи, как сад. / Всей дрожью жилок / Цвели бы липы в них подряд, / Гуськом, в затылок”.
В т о р а я д е в о ч к а. “…Разлегшись, сгресть, в шипах, клочьми / Событья лет, как шишки ели: / Шоссе; сошествие Корчмы; / Светало; зябли; рыбу ели. / И, раз свалясь, запеть: └Седой, / Я шел и пал без сил. Когда-то / Давился город лебедой, / Купавшейся в слезах солдаток””.
Т р е т ь я д е в о ч к а. “И надо оставлять пробелы / В судьбе, а не среди бумаг, / Места и главы жизни целой / Отчеркивая на полях. /
И окунаться в неизвестность, / И прятать в ней свои шаги, / Как прячется в тумане местность, / Когда в ней не видать ни зги. / Другие по живому следу / Пройдут твой путь за пядью пядь, / Но пораженья от победы / Ты сам не должен отличать. / И должен ни единой долькой / Не отступаться от лица, / Но быть живым, живым и только, / Живым и только до конца”.
Х о р (по очереди и вразнобой): “…Когда пришла революция, Блок ходил молодой, весёлый, добрый… в смысле, ой, бодрый… с сияющими глазами прислушиваясь к той музыке революции, к тому шуму от падения старого мира, который непрестанно раздавался у него в ушах…”
“…Образ берёзки в поэзии Есенина. Через всю поэзию Есенина проходит образ белоствольной берёзки. Берёзка олицетворяет всю русскую природу и милую сердцу поэта Россию. Поэт часто даже забывает, человек перед ним или берёзка…”
“…Константин Бальмонт, возрождение после попытки самоубийства. Бальмонт использует тему зимней природы только для того, чтобы развернуть игру своего мрачного воображения…”
“…Блок не смог ответить на многие вопросы, которые ставила перед ним жизнь. Но его никогда не покидала уверенность в великом будуЮщем родины. └В моей душе лежит сокровище, и ключ доверен только мне!””
К а т я. А вот мой папа говорит, не надо бомбу бросать. И на академика нападать тоже… Говорит, скоро ЕГЭ вообще отменят. И школы тоже. Не будет школ. Будут только курсы обходчиков газопроводов. Обязательные, для всех. Потому что у нас в стране много газа, и надо, чтобы кто-то всё время следил, а то другие украдут наш газ через дырочку… А зачем обходчику газопровода Пастернак? Или Пушкин там? Папа у меня оптимист, всегда с надеждой смотрит в будуЮщее…
Финал.
На аплодисментах мальчик и девочка передразнивают зрителей.
М а л ь ч и к и д е в о ч к а. Гы-гы-гы… Хлоп-хлоп… Смешно, да? Прикольно? Посмотри на этого… Ишь — распитюкались тут… А вот эту рожу видела? Поржать пришли? В жопу себе свои аплодисменты засунь, ясно? Да, ты, ты… Расселись, блин… А в Африке дети голодают… Сидят, блин, электорат, блин, расселись тут…
Может быть, начинают кидаться предметами. Просто выгоняют зрителей из зала.
Подсадки из зала в ответ.
Ж е н с к а я п о д с а д к а. Ой, ну вы что? Чего вы кидаетесь? Совсем, что ли? Можно, я скажу? Вот мне захотелось сказать… Мне кажется, надо обсудить… Это не везде так… Вот у нас была очень хорошая учительница по литературе… Мы устраивали вечера, и все с удовольствием учили стихи поэтов Серебряного века, у нас был даже вечер авторской песни… Тут всё зависит от инициативы педагога, я хочу сказать… А то, что мы здесь увидели, — это частный случай, конечно, он очень ужасный, и ещё присутствует сгущение красок, очернение, вот… Но целом, конечно, поднят животрепещущий вопрос…
М у ж с к а я п о д с а д к а (в ответ на кидание и выгоняние). А где написано, что надо уходить? Я купил билет, между прочим, и сижу сколько хочу. У меня ещё время есть до поезда, с Белорусского, могу и посидеть в тепле, имею право. Если вы в меня ещё раз попадёте, вот вы, артист, то уже смешно не будет, я обещаю. Не наигрались, что ли? Это спектакль ни про какое ни про ЕГЭ.
Д р у г а я ж е н с к а я п о д с а д к а. Я в шоке… У меня просто слов нет… Я ожидала чего-то смешного, светлого, доброго… Такого спектакля не должно быть. Надо куда-то писать… В управление культуры, в министерство образования… Мне прямо плохо, физически… Где доброта? Где свет в конце тоннеля?
Д р у г а я м у ж с к а я п о д с а д к а. Зачем это паясничанье? Нельзя было, что ли, нормальный спектакль сделать? С завязкой, развязкой… Тема-то действительно серьёзная. Почему не показали эту повесившуюся. Надо, чтобы зрители больше про неё узнали, тогда сопереживание…
П с и х о а н а л и т и к или В и т я. Так, ещё какие будут мнения? Высказывайтесь, товарищи, кто на поезд не спешит. (Погодя.) Ну, я больше не могу тут с вами нянчиться, у меня тоже поезд, в Питер, я в сериале снимаюсь, деньги зарабатывать надо, а не только все эти “животрепещущие вопросы затрагивать”. На общественных началах…
Предлагаю закрыть, на фиг, дискуссию, пошли, ребята.
И все актёры, кто ещё оставался, уходят.
Зрители, таким образом, могут оставаться перетирать дальше.
Обожравшиеся, пресыщенные, не готовые к размышлению, приходящие в театр только чтобы “поржать”, зрители должны подвергнуться настоящему издевательству.
Ненависть и издевательство — вот подлинные проявления нашей любви к зрителям, нашей художнической заботы о них.