Письма Вениамина Блаженного к Борису Чичибабину. Подготовка текста и предисловие Светланы Буниной
Опубликовано в журнале Новый Мир, номер 10, 2010
Письма Вениамина Блаженного к Борису Чичибабину
Эпистолярный архив Вениамина Блаженного (В. М. Айзенштадта, 1921 — 1999) обещает множество ярких открытий. Давно известно, что поэт вел переписку с Б. Пастернаком, А. Тарковским, В. Шкловским. И это далеко не полный список современников, с которыми искал диалога минский отшельник. Все же есть некая закономерность в том, что публикация писем Вениамина Блаженного открывается именно его письмами к Борису Чичибабину (1923 — 1994), поэту родственной судьбы, ровеснику, столь же настойчивому в полагании нравственного смысла искусства. Два чудака-исповедника заведомо не подходили на роль классиков советской литературы, обращаясь к традициям куда более древним: библейской, апокрифической, народно-смеховой. В этих традициях, а еще в нетривиально прочтенной русской классике находили защиту от литературного официоза… В кругу ценителей творчества обоих авторов не раз высказывалась мысль о принципиальном сходстве их поэтик. Тем важнее было понять, чтбо сами поэты знали друг о друге — если, разделенные немалым расстоянием, знали вообще. И вот в архиве Бориса Чичибабина найдены два письма Вениамина Блаженного, позволяющие восстановить хронологию их отношений.
В декабре
1988 года Борис Чичибабин впервые приехал в Минск в составе выездной редакции журнала
«Дружба народов» — экспедиция собирала средства в помощь жертвам армянского землетрясения.
Общественный климат в Белоруссии был в то время далеко не здоровым, на что указывала
недавняя травля В. Быкова и А. Адамовича, а также попытки партийных идео-логов-антисемитов
сорвать празднование 100-летия Марка Шагала. Выступая в ДК Тракторного завода, Чичибабин
читал перед замершей публикой стихотво-рения «Псалом Армении» и «Клянусь на знамени
веселом…» (знаменитое
«Не умер Сталин… »). Его выступление имело большой резонанс.
В октябре 1989 года Чичибабин получил письмо от минского поэта Вениамина Блаженного. Ему уже доводилось читать и по достоинству оценить некоторые стихотворения этого автора (огорчала лишь мрачная тональность большинства текстов — в то время Чичибабин еще не знал об условиях, в которых приходилось жить Вениамину Блаженному). По прочтении письма Чичибабин незамедлительно ответил, а затем попросил минских приятелей справиться о положении поэта. В архиве Чичибабина хранится предновогодняя открытка от В. Ска-рынкина, косвенно подтверждающая факт такого поручения: «Айзенштадту Вениамину Михайловичу я звонил. У него в 90-м году выходит книга у нас „Слух сердца”. Обещал зайти с женой» (трудно предположить, что глубоко нездоровый Вениамин Блаженный мог в то время ходить в гости, — скорее речь идет о самом авторе письма; книга «Слух сердца» действительно вышла в Минске в 1990 году).
В январе 1990 года Чичибабин получил еще одно письмо от Вениамина Блаженного с приложением сорока девяти машинописных стихотворений. Вместе с дружеским отзывом он отправил в Минск свою книгу «Колокол». Чичибабин надеялся вновь побывать в Белоруссии, но осуществить этот замысел не удалось…
Хотя переписка между Борисом Чичибабиным и Вениамином Блаженным была недолгой, поэты хранили друг к другу чувство глубокой привязанности. Так, уже после смерти Чичибабина Вениамин Блаженный передал его вдове Лиле ответный подарок: только что вышедшую книгу «Сораспятье» (1995) с нежной дарственной надписью.
Поэт Вениамин Блаженный прожил отчаянно трудную жизнь, вплоть до последнего десятилетия снося безотзывность окружающей реальности. Письма, адресованные Чичибабину, много говорят о его поэтическом кредо — но и о мере его одиночества в те, уже перестроечные, годы. В самом конце пути у Вениамина Блаженного появились благодарные читатели, последователи, а еще позже — как водится — возросло число «прижизненных» друзей из числа благополучных коллег. Лучшей репликой в адрес последних могут служить слова самого поэта: «Как правило, мне никто не отвечает».
Письма Вениамина Блаженного из архива Бориса Чичибабина публикуются с любезного разрешения и при содействии Л. С. Карась-Чичибабиной. Благодарю также Д. Строцева за существенную помощь в подготовке этого материала.
Уважаемый Борис Алексеевич!
Наверное, так и не хватило бы мне смелости написать Вам, если бы не добрые напутственные слова Е. М. Ольшанской[1]. Оказывается, когда-то Вы видели у нее мои стихи и отозвались о них благосклонно, одно стихотворение даже переписали для себя.
В поэзии я — человек лишний, обо мне никто не знает, иногда дикий след мой мелькнет в альманахе или журнале («День поэзии-83», «Новый мир», № 9, 88 — псевдоним «Блаженных», искаженное «Блаженный») — и снова ледяная пустыня одиночества. Между тем я пишу уже полвека. Порою мне кажется, что меня никто бы не услышал, если бы даже я писал тысячелетье.
Я почему-то верю, что Вы ответите на мое письмо. (Как правило, мне никто не отвечает.)
Стихи Ваши мне очень дороги и чем-то родственны. Вы — в ряду по—движников русской поэзии. Как и В. Шаламов, Вы обогатили ее огромным нравственным опытом, были правдивым словом эпохи.
С глубоким уважением
Вен. Айзенштадт.
окт. 89
Дорогой Борис Алексеевич!
Вы убеждаете меня в том, что давно уже стало сутью моей жизни — стихи ради стихов, более того — жизнь ради стихов. Иначе разве мог бы я писать такие стихи, которые долгое время никто не хотел брать в руки, настолько они были чужды эпохе?.. Но, Боже мой, мне 68 лет, должен же кто-то обо мне знать, надо же кому-то их отдать (у меня нет детей.) Хотя давно приемлю и иной удел — погибнуть с ними, как погиб с детьми Ян Корчак.
Что написать Вам о своей жизни?.. У поэта Сергея Обрадовича были строчки:
«Как запыленный воробей,
Билась жизнь моя под забором»[2].
Сын рабочего, я и сам всю жизнь был рабочим. Сейчас на пенсии. Жена — ИОВ 2 гр.
Вы пишете о Белоруссии как о незнакомой стране. Не знаю, какая это страна, в Минске я совершенно одинок. Знаю, что есть честные Быков и Адамович, но были и Бегун и Бовш[3]. Обливавшие грязью витебчанина Марка Шагала. (Мой родной город.)
Ваше письмо для меня — большое подспорье, словно держу я в руке большую теплую руку друга. Для больного старика, который не выходит из дому, это очень много значит.
Прочел в «КО»[4], что Вы выпустили сборник «Колокол»[5]. Хотелось бы, чтобы он зазвучал и у моих окон, — надеюсь получить от Вас эту книгу в подарок. Теперь возрождаются церкви, пришло время и Вашего колокольного звона. Да будет он вечен в многострадальной России.
Посылаю Вам пересъемку одной из моих общих тетрадей (их у меня десять или больше). Журнал «Даугава» № 12 поместил мои стихи.
Всего доброго. Привет Вам и супруге от нас с К. Т.[6]
18/ I 90
Ваш В. Айзенштадт.
PS Не могли бы Вы на всякий случай дать мне номер вашего телефона?..
К тексту письма приложена машинопись сорока девяти стихотворений.
[1] Е. М. Ольшанская (1929 — 2003) — киевская поэтесса, приятельница Чичи-ба-бина.
[2] С. А. Обрадович (1892 — 1956) — советский поэт и переводчик.
[3] В. Я. Бегун, В. И. Бовш — партийные философы-пропагандисты, активисты анти-шагаловской кампании, развернувшейся в Белоруссии в год столетия художника. Подробнее о событиях тех дней см.: С и м а н о в и ч Д. Марк Шагал и Шагаловские дни в зеркале прессы 1987 — 1997 годов (из дневниковых записей). — В кн.: «Шагаловский сборник», вып. 2. Материалы VI — IX Шагаловских чтений в Витебске (1996 — 1999). Витебск, 2004, стр. 60 — 69; Х м е л ь н и ц к а я Л. Марк Шагал в художественной культуре Беларуси 1920 — 1990-х годов. — В кн.: «Русский глобус: литературно-художественный журнал», 2002, № 6.
[4] Газета «Книжное обозрение».
[5] Книга Чичибабина «Колокол», впоследствии удостоенная Государственной премии СССР, вышла в 1989 году в московском издательстве «Известия» за счет автора.
[6] К. Т. — Клавдия Тимофеевна Чумакова (? — 1999), жена Блаженного.