рассказ
Опубликовано в журнале Новый Мир, номер 12, 2008
Петров Григорий Александрович родился в 1939 г. Закончил филфак МГУ. Печатался в журналах “Новый мир”, “Октябрь”, “Знамя” и др. Живет в Москве.
Тут на днях жена Петра Мария говорит ему, что видела в газете сообщение, будто в Историческом музее открылась выставка какого-то живописца, который выполнял заказы для этого музея.
— Тебе, как художнику, должно быть интересно, — сказала она.
Петр сделал вид, что не придает этому значения — мало ли вокруг всяких живописцев? А Мария его уговаривает. Мол, в газете написано, что на выставке среди прочих картин этого художника выставлены написанные им портреты работников музея.
— Там же в музее твоя Алена работает, — говорит Мария. — Ты, надеюсь, помнишь свою любовь. Может, и ее портрет там висит.
Петр, разумеется, никогда не забывал Аленушку. После того как они расстались, он время от времени звонил ей, интересовался ее делами. Встречаться с ней он не встречался, чтобы не ворошить прошлое, в котором было полно всякого, а главное — их дочь Машенька, которая осталась с Аленой. А тут вдруг такая выставка. Петр, разумеется, изобразил равнодушие, но при первой же возможности отправился в Исторический музей, который он про себя называл “Храм Аленушки”. Вернулся он оттуда какой-то странный, будто не в себе. Смотрит Мария на него и понять ничего не может. Стала она расспрашивать, а Петр как воды в рот набрал. Долго он так отмалчивался, пока наконец не выдержал. Однажды за завтраком все-таки заговорил:
— Портрета Алены на выставке я не видел. Все залы обошел — нет нигде. Не писал ее, видно, художник.
И он опять замолчал. Мария видела, что его что-то мучает. Она не стала приставать к нему, а на другой день Петр снова заговорил:
— Там в музее что-то странное происходит. Я по залам ходил долго. Зал тридцать семь: “Россия в эпоху реформ”. Большой портрет императора Александра Второго. Рядом под стеклом гусиное перо, которым государь подписывал манифест об отмене крепостного права. Еще дальше икона святого Александра Невского, выполненная по случаю рождения наследника цесаревича Александра. Здесь же сабля в ножнах — наградное георгиевское оружие “За храбрость”. На серебряной табличке надпись: “Сабля в злосчастный день 1-го марта 1881 года обагрена мученической кровью в Бозе почившего государя императора Александра Второго”.
Мария только плечами пожимает.
— Что же здесь странного? — удивляется она. — Музей как музей. Экспонаты всякие, как положено.
Петр снова замолчал и ничего уже в этот день не рассказывал. А на следующее утро говорит:
— Есть там еще один экспонат. Блюдо декоративное, фарфоровое.
В память венчания императора Александра Второго и императрицы Марии Александровны. Они изображены на фарфоре во весь рост, в полном царском облачении. Горностаевые мантии, короны на головах.
— Ну и что? — недоумевает Мария.
Петр не сразу ответил, будто боясь чего-то. Глядя в сторону, через минуту говорит:
— Я в зале один находился, народу никого. Даже смотрительницы не было. И они сошли ко мне с этого блюда.
— Кто сошел? — не понимает Мария.
— Император Александр Второй и императрица Мария Александровна.
Мария так и уставилась на Петра. Потом покрутила пальцем у виска:
— Совсем спятил, Петруша. Тебя нельзя одного пускать по музеям. Вот до чего довела тебя твоя Алена.
Самое интересное, что Петр через несколько дней снова отправился в Исторический музей. Потом еще и еще… Мария только диву давалась, глядя на него. “Если бы он еще ходил на свидания со своей Аленой, тогда понятно, — думала она. — А то ведь ходит неизвестно для чего”. Возвращался Петр из музея всякий раз такой же странный, как после первого посещения. Мария ни о чем его больше не расспрашивала, а Петр уже сам не давал ей покоя.
— Император сказал мне, что Бог послал ему ангелоподобную жену. Чистая душа ее всегда стремилась ко всему божественному. Вот уж воистину, говорил он, императрица, созданная для монастыря.
Мария только отмахивалась от супруга, просила, чтобы он не приставал к ней. Но Петр не унимался:
— А какие дети у них были! Две девочки и шесть мальчиков. Императрица нарадоваться на них не могла. Она мне про всех рассказывала. Жаловалась, что первая дочь, к несчастью, прожила только семь лет.
Петр не оставлял Марию в покое даже на кухне, когда она занималась хозяйством:
— Только вскоре императрица узнает, что супруг ее увлекся фрейлиной Екатериной Долгорукой. Государь знал княжну еще ребенком. Но когда потом он увидел в Летнем саду семнадцатилетнюю выпускницу Смольного института, он потерял голову. Назначил ее фрейлиной, чтобы любоваться ею на придворных балах. Часто сам танцевал с ней.
Наконец в один прекрасный день Мария не выдержала и потребовала, чтобы Петр повел ее в музей и после этого отстал бы от нее раз и навсегда со своими рассказами. Народу в этот день было не очень много. Они оказались в зале, где, кроме них, вовсе никого. Петр показывает Марии портрет, висящий на стене, и говорит, что это и есть императрица Мария Александровна. На портрете красивая женщина в черном платье с белым воротником и брошью. Темные волосы украшены сверху белым цветком. Мария долго смотрела на красивое лицо, как вдруг слышит где-то над собой женский голос:
— К тому времени у моего супруга появились дети от княжны Долгорукой. Сын Георгий и дочери Ольга и Катерина. Я не раз лицезрела в окно, выходящее в сад, картину. К калитке подъезжает карета, из которой выходит княжна с детьми.
Мария беспокойно оглядывается по сторонам, но вокруг никого. А голос продолжал раздаваться будто из глубины портрета:
— Супруг мой дошел до того, что поселил свое второе семейство в Зимнем дворце. Как раз над моими покоями. Я часто слышала над головой голоса и шум играющих детей.
Мария никак не могла опомниться и прийти в себя, а голос не умолкал:
— В Царском Селе мой супруг каждый день катался в экипаже с нашими младшими детьми — Марией и Павлом. А в условленном месте его ожидал оседланный конь, на котором супруг отправлялся к своей Кате. Однажды утром эта Катя приехала раньше срока. Ее коляска показалась в тот момент, когда император прощался с дочерью и сыном.
Когда Мария с Петром вернулись домой, Мария долго не могла успокоиться. Теперь уже она не давала покоя Петру, без конца приставая к нему с разговорами.
— Очень похоже, Петруша. Ты в самом деле как царь Александр Второй. Сколько раз я видела вас на улице вместе с Аленой. Вылитый император!
А однажды, когда Петра не было дома, Мария сама отправилась в Исторический музей. Она сразу же стала подниматься в тот зал, где висел портрет императрицы Марии Александровны, но на лестнице ей навстречу вышла женщина в старинном платье с пышным бантом вокруг ворота, украшенного драгоценностями. Лицо ее показалось Марии знакомым, и она остановилась, не в силах оторвать от него глаз. А женщина кивает ей головой.
— Да, да, вы могли меня раньше видеть. В Третьяковской галерее. Мой портрет там висит в зале художников-передвижников. Называется “Неизвестная”.
Мария сразу вспомнила эту картину, которая всегда завораживала ее какой-то таинственностью. Прекрасная дама в экипаже с надменным выражением лица. Руки прячет в меховую муфту. На голове теплая шляпка с белым пышным пером.
— Перед вами княжна Долгорукая, — продолжает женщина. — Император заказал мой портрет лучшему тогда портретисту Крамскому.
Я сама указала художнику место, где на картине должна была проезжать моя коляска. Это Аничков дворец. Там жил наследник цесаревич Александр, сын государя, со своей семьей. Они не признавали меня и моих детей. Именно поэтому я и хотела на картине быть возле них с самым независимым видом.
Мария уже не стала подниматься наверх, а пошла за этой таинственной женщиной вниз, слушая ее рассказ.
— У нас в Смольном институте все воспитанницы были влюблены в императора. А я особенно его обожала. Ему было сорок семь лет, мне — семнадцать. Первая наша близость произошла в Петергофе, в павильоне “Бельведер”. Он тогда сказал мне: “Отныне и навеки я считаю тебя женой перед Богом… Будь благословенна”.
Внизу новая знакомая повела Марию в дверь с надписью “Служебное помещение”, где никого не было.
— Император в конце концов узаконил наших детей. Возвел в княжеское достоинство с титулом “светлейшие”. Фамилию нам дал — Юрьевские. В честь моего предка Юрия Долгорукого.
Вернувшись домой, Мария так и набросилась на своего супруга:
— Брал бы уж до конца пример с императора! Александр Второй, в отличие от тебя, был глубоко озабочен судьбой своих внебрачных детей. Узаконил их. А ты бросил свою Машеньку!
Петр только смущенно оправдывался:
— А что я мог сделать? У нас с тобой в то время был уже свой Андрюша. Да и какой из меня отец? Жалкий художник, картины мои никто не покупал. Вина я тогда много пил. Кому такой нужен?
— А мне, значит, нужен! Со мной, значит, все можно! И нищета,
и выпивка! Я все терпела! Сына одна воспитывала! От тебя никакой помощи!
— Ты у меня святая! — только и мог вымолвить Петр. — Знаешь, как говорил мне император про свою супругу? Она из тех евангельских жен, которые пришли ко Гробу Господню. Вот я тут и решил написать тебя такой же. Картина будет называться “Жены-мироносицы”.
Мария только отмахивалась от Петра:
— Опять за свою мазню хочешь приняться! Кому нужны твои картины? Весь коридор ими забит. Пройти невозможно. Лучше своим сыном займись. Он вроде тебя в молодости — вином стал увлекаться в последнее время.
Петр и сам был обеспокоен тем, что их Андрей после того, как вернулся из армии, часто стал выпивать с приятелями. Не раз являлся домой навеселе. Петр говорил ему:
— Это тебя обольщает своими чарами Симон-волхв. Бесовский слуга, который омрачает умы людей. Ты должен победить его.
— Что еще за Симон-волхв? — спрашивал Андрей. — Это с которым апостол Петр боролся?
Петр в свое время показывал сыну Евангелие, где написано про этого волхва. Андрею особенно нравилось, что Симон мог принимать разные виды: то являлся с двумя лицами, то превращался в разных животных — в козу или в змею. Когда же бесовской силой Симон стал подниматься в воздух, по молитве апостола Петра бесы оставили Симона, он упал на землю и разбился.
— Я сам с этим дьяволом боролся в молодости, — говорил Петр. —
И победил его.
Тем не менее, не откладывая дела в долгий ящик, Петр принялся за работу. И в самом скором времени картина была готова. Мария, когда глянула на нее, только ахнула. Петр вроде бы никогда раньше не брался за подобные сюжеты. А здесь перед ней картина из Святого Писания. На отваленном от скалы камне сидит ангел. Возле него стоят две женщины в черных одеждах. Петр берет со стола Евангелие и протягивает Марии:
— Это Евангелие от Матфея. На рассвете пришла Мария Магдалина и другая Мария посмотреть гроб. Ангел Господень, сошедши с небес, отвалил камень от дверей гроба и сидел на нем. Ангел сказал: знаю, что вы
ищете Иисуса распятого. Его здесь нет — Он воскрес.
В одной из женщин на картине Мария узнала себя. Петр, видно, писал ее лицо с фотографии, висящей на стене.
— А вторая женщина кто? — спрашивает она.
Петр не сразу ответил, делая вид, что убирает кисти и краски. Потом, как бы между делом, замечает:
— Вторая — моя дочь, Машенька. Она, надо полагать, уже совсем взрослая. Я же с трех лет ее не видел.
Самое удивительное стало происходить с этой картиной дальше. К Петру как-то зашел его приятель, тоже художник. Он был так поражен картиной, что обещал представить ее выставочному комитету, членом которого он состоял. И через самое скорое время картина была выставлена в Доме художника на традиционной осенней выставке. Она имела самые восторженные отклики в православных газетах. А зимой Петру предложили устроить персональную выставку на Кузнецком мосту. И там пошли благодарственные записи в книге отзывов. А однажды смотрительница говорит Петру, что накануне у них была экскурсия какого-то православного детского приюта из Подмосковья. Одна девочка даже оставила запись в книге отзывов. Петр раскрыл книгу и читает: “Большое спасибо художнику за его работы. Особенно за картину └Жены-мироносицы”. Нам всем очень понравилась”. И подпись: “Юлия Юрьевская”. Петр был озадачен. “Что еще за Юрьевская? — думал он. — Уж не потомок ли княжны Долгорукой-Юрьевской?” Он узнал адрес православного приюта и отправился туда. Только про Юлечку Юрьевскую там ничего определенного сказать не могли. Сирота, которая осталась без отца и матери. Девочку привел в приют какой-то неизвестный мужчина. Документов при ней никаких не было. Мужчина заявил, что зовут девочку Юлия, а фамилия Юрьевская. Ее так и записали. Петр сказал, что хотел бы написать портрет девочки. Ему разрешили. Во время сеансов Петр расспрашивал Юлечку о родителях. Но Юлечка мало что могла рассказать. Отца она вообще не помнит, он оставил семью сразу после ее рождения. А мама, больной человек, очень скоро умерла.
— А почему вы хотите написать мой портрет?
Петр самым шутливым тоном отвечает ей:
— Очень может быть, что ты — потомок царя Александра Второго. Царская родственница.
Юлечка долго смеялась, даже хлопала в ладоши.
— Мне об этом уже говорил человек, который приходит ко мне ночью. Он утверждает, что он — мой папа. Но это все сонные видения.
Очень скоро, быстрее, чем он думал, Петр закончил портрет Юлечки. Ему тут же предложили представить его на очередной выставке в Доме художника. На открытии выставки был устроен стол с угощением. В зале, как всегда в таких случаях, кроме художников, оказались посторонние люди из числа случайных зрителей. Один из них особенно пробивался к накрытому столу. Его не хотели подпускать, просили покинуть зал. Человек этот тогда подходит к Петру и говорит:
— А вы знаете, кто я? Я, может быть, отец той девочки, которая на портрете. Это я привел ее в детский приют.
— Вот как? — даже не удивился Петр. — Это очень интересно.
Он усадил незнакомца, которого звали Михаил, рядом с собой за стол.
— Сердце кровью обливается, — говорил Михаил, выпивая и закусывая. — Кто бы знал, как мне больно! Моя дочь в приюте! Мы не можем жить вместе.
— Это почему же? — интересуется Петр.
— Да как же? Она — потомок императора Александра Второго, а я кто? Жалкий бродяга. Я только в церкви и спасаюсь. Отвожу душу.
— А это точно, что у Юлечки царская кровь?
— Абсолютно. Я всю ее родословную восстановил. У меня даже и записи были. Только я их потерял.
Петр налил Михаилу еще рюмку. Тот выпил и продолжал:
— После смерти своей супруги император Александр Второй втайне обвенчался с княгиней Долгорукой. Она же Юрьевская. Все ждали ее коронации. Как же! Екатерина Третья! Но не вышло. Царя убили бомбой на
Екатерининском канале. Меньше чем через год. Княгиня с детьми уехала в Ниццу. У нее были две дочери и сын. И вот от одной из дочерей — Ольги — все и пошло. Моя Юлечка по этой линии.
После застолья в Доме художника Петр пригласил Михаила к себе.
Когда они подходили к дому Петра в Хамовниках, Михаил увидел на другой стороне улицы храм Николы Чудотворца и тут же кинулся туда. Петра он просил подождать на улице. Пока Петр стоял возле церкви, вокруг него все время вертелся блаженный Пашечка, которого знали все прихожане. Он подскакивал к Петру и бормотал:
— Ты наречешься Кифа, что значит — камень или Петр. Ты — Петр, камень. Истинно говорю тебе — не пропоет петух, как отречешься от меня трижды…
Потом Пашечка отпрыгивал в сторону, после чего подбегал снова:
— Не хвались, слабый человек, но проси прощения. Сидор да Карп в Коломне проживают, а грех да беда с кем не бывают…
К счастью, Михаил скоро вышел из храма, и они пошли домой. Мария встретила гостя без особой радости. На кухне она шептала Петру на ухо:
— Что еще за бродяга? Где ты его разыскал? Нам только его и не хватало.
А Михаил как ни в чем не бывало продолжал свои рассказы:
— А что вы думаете? Моя Юлечка не только потомок царя, но и потомок нашего великого поэта Пушкина.
Петр уже ничему не удивлялся, он только делал Марии знаки — дескать, вот какой человек.
— Младшая дочь поэта Таша. Обвенчана с немецким наследным принцем Нассауским. Получила титул графини Меренберг. Как вам это нравится? От этого брака у нее сын Георг Николай. И вот этот Георг Николай и женился на Ольге Юрьевской, дочери царя Александра Второго. Каково? Родственные узы Пушкина и Романовых! У Ольги и Георга была дочь, тоже Ольга, правнучка, стало быть, Пушкина. Эта правнучка стала супругой царского министра Лорис-Меликова. Их дочь Клотильда родила сына, которого назвали Александром.
— Имя дали, конечно, в честь Пушкина? — язвительно так спрашивает Мария.
— Нет, нет, — качает головой Михаил. — В честь императора. Этот Александр имел любовную связь с некоей дамой, их дочь и стала моей любовью.
Мария саркастически хмыкала, но Михаил не обращал на нее внимания.
— Какая была красавица! Я влюбился с первого взгляда. Родилась она после войны. Жила под чужой фамилией, чтобы скрыть свое царское происхождение. Я уже потом разыскал ее родословную. И дочь нашу Юлечку так и записал в приюте — Юрьевская.
После этой вечеринки Мария говорила Петру:
— Теперь я понимаю, почему ты его привел. Два сапога пара. Примерные отцы. Он теперь повадится к нам ходить на дармовщинку.
Но, к ее удивлению, Михаил пропал, как в воду канул. Больше ни разу он у них так и не показывался. Мария даже спрашивала у себя — а был ли этот Михаил на самом деле? И еще она обратила внимание, что Петр после визита Михаила стал постоянно ходить в их Николо-Хамовнический храм. Он говорил Марии, что там чудотворная икона Божией Матери “Споручница грешных”. Вокруг нее не раз видели по ночам необычное свечение. На левой руке Царица Небесная держит Богомладенца, который обеими ручками сжимает правую руку Матери.
— Она же Споручница грешных. А кто еще грешнее меня? Она посредница между Милосердным Богом и людьми. Поручается за всех кающихся грешников. Обращается к Сыну Своему, чтобы Он простил прегрешения людей, вольные и невольные.
Однажды на День Святой Троицы Мария пошла в храм вместе с Петром. Возле храма они видели какого-то старика в инвалидной коляске. Петр сказал, что старец этот всегда здесь сидит. Когда его спрашивают, сколько ему лет, он отвечает, что сорок. Люди удивляются, а старец поясняет:
— Сорок лет, как я с Богом в душе живу. А до этого молодой был, грешил много. Считай, что и не жил вовсе. Эти годы в счет не идут.
После поздней литургии храмовую икону “Споручница грешных” обносили с крестным ходом вокруг церкви. Старец в коляске катился вслед за всеми и крестился:
— Праведных ведет в Царство Божие апостол Петр, а грешных — Сама Царица Небесная…
Дома в этот день Петр вел себя очень странно. Поздно вечером Мария застала его в комнате стоящим на коленях перед своей картиной “Жены-мироносицы”.
— Простите меня, родные, — бормотал он и крестился.
Мария подошла и тронула Петра за плечо:
— Ты что, Петруша? Это же не икона.
Петр поднялся на ноги:
— Час тому назад я видел возле этой картины Божью Матерь. Точно такую, как на иконе “Споручница грешных” в нашем храме. С Богомладенцем на левой руке. “Вспомни проповедь апостола Петра! — говорит она мне. — └Покайтесь для прощения грехов! — взывал он. — И получите дар Святого Духа!””
Петр взял Марию за руку:
— Давай возьмем Юлечку из приюта к себе домой.
Мария пожимала плечами и сокрушалась:
— На что мы жить будем? И так еле сводим концы с концами.
Но совершенно неожиданно у Петра купили сразу несколько картин из его старых работ. И вскоре, оформив нужные документы, они привезли Юлечку домой. Она с интересом рассматривала картины Петра, которыми были заставлены все комнаты. Особенно Юлечка полюбила сына Петра и Марии Андрея. Она без конца теребила его и звала погулять с ней.
— Я буду тебе рассказывать сказки, — говорила она.
— Что еще за сказки? — вмешивался Петр.
— Я уже как-то упоминала. Ко мне в приюте по ночам приходил человек, который говорил, что он мой папа, и рассказывал сказки.
Мария тоже вмешивается:
— Какой же он из себя, отец-то? Низенький такой, лицо гладкое и глазки бегающие? Михаилом зовут?
— Нет, нет, — отвечала Юля. — Совсем другой. Высокий, с бородой и усами.
Вечерами, когда все собирались за столом, Юлечка всегда садилась рядом с Андреем и рассказывала:
— Однажды царь Александр ехал на военные маневры под Полтавой. По дороге остановился в родовом имении князя Долгорукова. Сидит он на веранде со своим адъютантом, а мимо пробегает девочка. “Я хочу видеть императора”, — говорит она. Царь берет девочку на руки и сажает к себе на колени. Он очарован ею. Когда же эта девочка подросла, государь устроил ее в Смольный институт благородных девиц. И однажды, гуляя в Летнем саду, он снова встречает ее. И между ними вспыхивает любовь.
Андрею тоже очень нравилась Юлечка. Он с нетерпением ждал теперь семейных ужинов, чтобы слушать ее очередную сказку.
— Когда скончалась императрица, царь, как и обещал, обвенчался со своей любимой. “Слишком долго пришлось мне ждать этого дня, — говорил царь. — Целых четырнадцать лет! Какая пытка! Я не мог дальше выносить ее. Все время непосильная тяжесть давила мне сердце”.
— Это тебе сам ночной гость рассказывал? — смеется Андрей.
— Да, да, — отвечает Юлечка. — Самое главное дальше. Царь решил отречься от престола и вместе со своей новой женой уехать из России. Вот какая любовь! Ему даже трон не был нужен. Но уехать не удалось — царя убили.
Петр и Мария стали замечать, что их Андрей теперь с удовольствием проводит с маленькой Юлечкой все свое свободное время. Он часто водил ее гулять в парк возле дома. Родители не раз видели в окно, как они идут между деревьями, держа друг друга за руки.
— Прямо как император Александр со своей Катей в Летнем саду, — говорила Мария Петру.
Другой раз, глядя на детей в окно, Мария сказала:
— А ты заметил, что наш Андрей совсем перестал пить вино? Я уже не знала, кому молиться, чтобы он оставил эту пагубную привычку. И вот это сбылось. — Мария повернулась к Петру: — Я так благодарна тебе за Юлечку. Это она вылечила нашего Андрея. Какое счастье, что ты привел ее в наш дом!
Петр даже не заметил, как по его щеке покатилась слеза.
— Все это так, конечно. Прекрасная девочка, я ее люблю всей душой. Только все-таки это не моя родная дочь.
Супруги обняли друг друга.
— Богородица простит тебя, — утешала Мария Петра.