стихи
Опубликовано в журнале Новый Мир, номер 9, 2007
* *
*
Как спросонья, одутловато
Сквозь цитату глядит цитата.
Вот и я тебя назову
Электрическим сном наяву.
То, что пели в церковном хоре,
Я, по глупости, прозевал,
Окунулся в Красное море
И в Венеции побывал.
Эта прошлая жизнь человека,
Та, что тянется с прошлого века,
Окончательно завершена,
Мне отсюда еле видна.
Не робей, окунайся с разбега,
Хорошо набегает волна.
* *
*
На железной кровати урод
Бессловесным заходится криком.
По ночам раздирается рот
В просветленье больном, безъязыком.
Жизнь страшна, как московский вокзал,
И безвкусна, как миска попкорна,
И она, мне Херсонский сказал,
Выносима, пока иллюзорна.
А уроду не нужно огня
В его здравохранительной клети,
Чтобы ясно увидеть себя
В беспощадном, но истинном свете.
Письмо
“На вершинах
Венерианских гор,
Возможно, лежит
Металлический снег”.
Возможно, ученый прав.
Но дух уже не захватывает.
“Плохая физика;
Но зато какая
Смелая поэзия!” —
Сказал Пушкин
По другому поводу.
Возможно, поэт прав.
Но дух уже не захватывает
Ни по какому поводу.
Спрашиваешь,
Что у нас нового?
Все то же:
Чужие вчера
Перешли реку,
Но мы не спали.
Мы давно не спим.
[Ночь Гарри Поттера]
Она вроде разбойничьей приближающейся ладьи
Или там отважной, на ферзя нацеливающейся ладьи,
Хоть горшком назови, только в жаркую печь не клади,
Так бормочет очкарик, пытаясь доплыть до утра.
(Гарри Поттер реальней церетелевского Петра.)
До утра забрасывается и вытягивается сеть.
Какая-то Роулинг ему выбирает смерть.
Он что-то предчувствует, сомневается до поры.
Он уже не уснет от ее креативной жары.
Можно убить злодея, оправдаться перед Творцом,
Дожить до конца истории и увидеть перед концом
Своего творца с обезумевшим женским лицом.
(Катятся в боулинге чудовищные шары.)
Декабрь
Подключение по локальной сети-два.
Сетевой кабель не подключен.
Он подключен, но дышит едва-едва,
Как ты за моим плечом.
И никто ни при чем.
Ты сказала: приснилось вот поутру —
Кошка ест какую-то ерунду.
Отвечаю: встаешь поутру —
Она действительно ест ерунду.
Засыпая, переворачиваюсь на правый бок.
Просыпаюсь с привкусом крови во рту.
Осторожно думаю, есть ли Бог.
Кошка восторженно прыгает в темноту.
[Отрывок]
Я знаю, нам, тебе и мне,
Не встретиться в аду.
Сам по себе, хоть и в толпе,
На Страшный суд пойду.
И ты на тот же Суд пойдешь
И то же обретешь,
Но среди адского огня
Не различишь меня.
[Praesens]
Ирине Ермаковой.
В узкой полосе настоящего,
Кипящего и бурлящего,
Накатывающего, как прибой,
Трудно не быть собой.
Чувствуешь себя не “Титаником”,
В котором гуляет паника
(Море и льды,
Море и льды),
И не пассажиром “Титаника”,
И не командиром “Титаника”,
А какой-то хреновиной, запускаемой из-под воды.
И когда она не в охотку
Покидает подводную лодку,
Хорошо ничего не хотеть,
Потому что ей долго лететь.