(составители Андрей Василевский, Павел Крючков)
Опубликовано в журнале Новый Мир, номер 7, 2006
ПЕРИОДИКА
*
“АПН”, “Взгляд”, “Газета”, “GlobalRus.ru”, “День и ночь”, “День литературы”, “Завтра”, “Зарубежные записки”, “Иностранная литература”,
“Информпространство”, “Искусство кино”, “Книжное обозрение”, “Крещатик”, “Литературная газета”, “Литературная Россия”, “Москва”, “Московские новости”, “Наш современник”, “НГ Ex libris”, “Нева”, “Неприкосновенный запас”,
“Новая газета”, “Новая Юность”, “Новое время”, “Новые Известия”,
“Новый Журнал”, “Огонек”, “Политический журнал”, “ПОЛИТ.РУ”, “Посев”, “Правая.ru”, “Рец”, “Русский Журнал”, “Советская Россия”, “Со-общение”,
“Техническая эстетика и промышленный дизайн”, “Топос”, “Toronto Slavic Quarterly”
Зара Абдуллаева. Table-talk. — “Искусство кино”, 2005, № 11 <http://www.kinoart.ru>.
“Множество лет назад один критик написал положительную статью на спектакль Товстоногова. Г. А. остался недоволен. И сказал своему завлиту: „Критик N написал отрицательную статью, потому что его плохо посадили”. Имелось в виду, что посадили критика не в тот ряд. Этот случай исчерпывает разные (только по видимости) вариации отношений режиссера и критика. <…> (Слышала от Б. И. Зингермана.)”
Архимандрит Августин (Никитин). Русский медведь и китайский дракон. — “Посев”, 2006, № 2, 3 <http://posev.ru>.
“<…> мы привыкли отождествлять Китай с небоскребами и автострадами свободных экономических зон. Между тем, в свободной экономической зоне живут 200 — 300 млн. китайцев. Остальной миллиард с лишним продолжает существовать в условиях бедности и нищеты. Терять этим людям абсолютно нечего”.
Кирилл Александров. Генеалогия нового класса. — “Новое время”, 2006, № 12, 26 марта <http://www.newtimes.ru>.
“Трагедию России невозможно понять без трезвого анализа социально-политического облика новых властителей, захвативших ее осенью 1917-го — зимой 1918 года и установивших на российской территории фактически оккупационный режим”.
Григорий Амелин. Бодлер, Зощенко и ядерный полигон на Новой Земле. — “Русский Журнал”, 2006, 28 февраля <http://www.russ.ru>.
Среди прочего, рецензируя книгу Б. С. Рубена “Зощенко” (ЖЗЛ), Григорий Амелин пишет: “<…> люди, подобные Зощенко, Платонову, Булгакову, обэриутам и др., спасали язык там, где он, казалось, окончательно задохнулся. Этo была борьба с врагом на его территории и вскрывание нарывов бессмысленности изнутри. Никакого веселья и отражения реальной действительности (что бы ни думал Рубен) не было и в помине. Здесь как в чеховском рассказе „Кривое зеркало”, когда кривая рожа, отражаясь в кривом зеркале, дает в конечном счете гармоничный образ. Это, говоря на современном жаргоне, был чисто метафизический проект. Пределом его было — спасение языка и, следовательно, какого бы то ни было права на историческое будущее”.
Григорий Амелин. Война и мыр. — “Русский Журнал”, 2006, 10 марта <http://www.russ.ru>.
“И если даже Делёз додумался до того, что Хлебников, Мандельштам и Белый — никак не хуже его прославленных соотечественников, то нам сам бог велит описывать их в качестве мировых величин”.
Юрий Аммосов. День смерти Сталина: не юбилейте. Прошлое необходимо преодолеть, чтобы двигаться дальше. — “GlobalRus.ru”. Ежедневный информационно-аналитический журнал, 2006, 9 марта <http://www.globalrus.ru>.
“Виновник распрей давно умер, и умер бы к настоящему времени в любом случае. Умерли бы и все его жертвы. Я вам больше скажу — все мы смертны, и вы умрете, мои читатели, и даже я умру, и все, кого мы знаем, со временем умрут. Покойник много чего натворил на своем веку, но век тот минул три поколения назад. Прошлое нельзя забывать, но это не значит, что прошлым надо жить. <…> Ортега-и-Гассет был прав, когда говорил, что и большевизм и фашизм архаичны, но ни большевизм, ни фашизм не были бы и на одну десятую так завораживающе-притягательны, если бы не были одеты в сияющие одежды новизны и современности и не взывали к лучшему завтра. Исторический оптимизм, который излучали они, до сих пор многих манит. И Сталин, и Гитлер опирались на талантливых и молодых, для которых они были путем наверх, — без армии молодых сторонников их обоих сожрали бы старые элиты. <…> Мы должны найти свои песни, начать петь о собственном будущем, видеть собственное завтра”.
Кирилл Анкудинов. Общий вагончик номер один. — “Взгляд”, 2006, 27 февраля <http://www.vz.ru>.
“Некоторые критики восприняли роман Ключаревой как „манифест юных радикалов”. Честно говоря, я никакого манифеста в нем не нашел. Приятная живая проза — редкое явление в нынешних литжурналах. Хочется только пожелать Ключаревой, чтобы она писала лишь о том, что хорошо знает…”
См.: Наталья Ключарева, “Россия: общий вагон” — “Новый мир”, 2006, № 1.
Джон Апдайк. Оз — это о нас. Перевод с английского Ю. Жуковой. — “Иностранная литература”, 2006, № 1 <http://magazines.russ.ru/inostran>.
“Когда вышел в свет „Волшебник Страны Оз”, ему [Бауму] было сорок четыре года. В число его предыдущих сочинений входит адресный справочник торговцев почтовыми марками, руководство по разведению гамбургских кур-несушек, объемистый опус под названием „Искусство оформления витрин и внутренних помещений галантерейных лавок” (он также нынче празднует столетний юбилей), несколько тоненьких детских книжек”.
Виктор Артемьев. “Фауст” дожил до лучших времен. — “Огонек”, 2006, № 9 <http://www.ogoniok.com>.
“К нашему времени „отстоялись” и периодически переиздаются два „русских ‘Фауста‘” — в переводах ученого-энтомолога Николая Холодковского и Бориса Пастернака. Теперь вот [в петербургском издательстве “Имена”] увидел свет третий — Константина Иванова, созданный на рубеже XIX — XX веков. Константин Алексеевич Иванов был весьма известным в свое время человеком. Окончив историко-филологический факультет Петербургского университета, работал директором нескольких гимназий (в том числе Николаевской Царскосельской гимназии). Россия знала его как поэта, педагога-реформатора, автора учебников и нескольких увлекательных книг по истории средних веков (они, кстати, переиздаются до сих пор — „Многоликое средневековье” К. Иванова вышло в 1996 и 2000 годах). <…> Трагедией Гёте Константин Иванов был „отравлен” еще школьником, перевод начал, будучи студентом, и работал над ним почти 40 лет. Рукопись была завершена в январе 1919 года, а через полгода, как бы сознавая выполненной свою миссию на земле, Иванов умер”.
Андрей Архангельский. Десять тысяч за двадцать лет. — “НГ Ex libris”, 2006, № 9, 23 марта <http://exlibris.ng.ru>.
“Представляю, как выглядела бы статья Быкова в журнале „Цветоводство”: „…Недавно мне позвонил редактор журнала ‘Цветоводство‘ и попросил написать острый материал о цветах. Как их трудно выращивать, привозить в столицу, продавать… Только не пиши про либерализм и консерватизм, попросил он. Я обещал. Поэтому давайте с вами уговоримся: это текст про цветы. Итак, цветы. Либерализм в России мне чем-то напоминает нераспустившийся цветок…””
Игорь Архипов. “В министрах мученик-работник”. Штрихи к портрету Александра Керенского и российской политической культуры 1917 года. — “Нева”, Санкт-Петербург, 2006, № 2 <http://magazines.russ.ru/neva>.
“Керенский вписался в „стиль эпохи” — в карнавал „свободной России”. <…> Можно сказать, что Керенский, с его интуицией популиста, был сам себе имиджмейкер. Отличавшийся при „старом порядке” некоторой „франтоватостью”, теперь он непременно надевал рабочую куртку со стоячим воротничком или полувоенный френч защитного цвета и фуражку-кепи. Стрижка — короткий ежик — подчеркивает непритязательность, аскетичность „вождя свободной России”. Эффектные, эпатажные приемы выступлений на публике — с обмороками, разрыванием одежды, клятвами и заверениями в готовности „умереть”, произнесение речей, стоя на столах или сиденьях автомобилей, — все это тоже психологически соответствовало беспрецедентности „текущего момента” и делало Керенского кумиром толпы”.
Андрей Ашкеров. О культе XX съезда и его последствиях. — “Русский Журнал”, 2006, 26 февраля <http://www.russ.ru>.
“Вопрос о значении XX съезда вот уже на протяжении десятилетий задается „детям оттепели”, которые заведомо воспринимают его как поворотное событие в своей жизни. <…> Универсальность, которую просто по факту их исторической принадлежности приобрел для них съезд, они восприняли как мерку универсального на всю жизнь. И никогда не мыслили ничего другого. В этом отношении более антиисторического поколения, чем шестидесятники, просто не существует. Хотя и по сей день мы глядим на советскую (да и постсоветскую) историю их глазами. <…> Универсальный смысл XX съезд имеет только для этого поколения (и его наследников). Именно для них (и только для них!) он в полной мере выступает Событием”.
Андрей Ашкеров. Министерство правды. — “Русский Журнал”, 2006, 9 марта <http://www.russ.ru>.
“Седьмого февраля 2006 года произошло событие, которое не должно было стать примечательным с точки зрения истории и философии. Заместитель руководителя администрации президента Владислав Сурков выступил перед слушателями Центра партийной учебы и подготовки кадров ВПП „Единая Россия”. <…> В речи Суркова путинская Россия если и не достигла самосознания, то, по крайней мере, восприняла необходимость его достижения как проблему. <…> Понимание того, что цивилизоваться „Эрефия” может только в том случае, если она осуществит символическую приватизацию советского наследства, составляет главное открытие Суркова”.
Дмитрий Бавильский. Злоба дня. Знаки препинания — 60. Современные СМИ. Персоналии. Симптомы. — “Топос”, 2006, 13 марта <http://www.topos.ru>.
“Остранение работает в современной культуре из-за предельной концентрированности символического. Любое, даже самое простое слово (понятие) обрастает таким количеством коннотаций, автоматически вытягивающихся при употреблении слов (понятий), что слова в простоте сказать уже невозможно. Любое высказывание автоматически является метафорическим — в разрыв между означаемым и означающим набивается масса информационного мусора. В такой ситуации любая литература, литературность кажутся избыточными. Дополнительная символизация не нужна — язык сам, механически вырабатывает ощущение тотальной суггестии, заговора подтекстов и вторых-третьих планов. Символизм сегодня оборачивается дурновкусием, тарковщиной-сокуровщиной. Лет десять назад я сформулировал наблюдение-правило — для того, чтобы сегодня произведение искусства (роман, балет, картина) являлись действенным явлением искусства (романом, балетом, картиной), они не должны быть произведением искусства (романом, балетом, картиной). В этом смысле газетные обозреватели (Колесников, Ревзин, Манцов, Топоров, Кашин, Пищикова) являются сегодня самыми актуальными и сильными писателями земли русской. А отнюдь, скажем, не романисты, не романтики-рассказчики, поэты-рифмачи etc.”.
Антония С. Байетт. Два эссе. Перевод с английского Ольги Новицкой, О. Исаевой. — “Иностранная литература”, 2006, № 1.
“Сказки Шехерезады, словно зародышевые клетки, присутствуют в литературе разных стран”.
Павел Басинский. А мячик все не тонет, а бычок все идет. — “Литературная газета”, 2006, № 9, 1 — 7 марта <http://www.lgz.ru>.
“Строгий взгляд ребенка пронизывает всю поэзию Барто. Он зовет к ответственности за этот мир. А-а! — машут руками взрослые. Мячик резиновый, он не утонет. Не плачь, Танечка! Тише, тише! А Танечка плачет и плачет. „Титаник”, между прочим, тоже был хотя не резиновый, но такой надежный-разнадежный. А ведь утонул”.
Александр Беззубцев-Кондаков. Когда крокодилы были левиафанами… Крокодил в русской литературе: от Федора Достоевского до Эдуарда Успенского. — “Топос”, 2006, 20, 21 и 22 марта <http://www.topos.ru>.
“Как известно, осенью 1916 года первый издатель отклонил сказку Чуковского „Крокодил”, мотивируя отказ тем, что это „книжка для уличных мальчишек””.
Владимир Березин. Первый ученик. — “Книжное обозрение”, 2006, № 10-11 <http://www.knigoboz.ru>.
“Был такой литературный чиновник Кирпотин. <…> Сейчас мы имеем возможность читать его книгу — мемуары, черновики и дневниковые записи. Непонятно, как его родственники дали согласие на публикацию — может, они не понимали, что делают, а может, это был особый род гражданского мужества, что выталкивает на всеобщее обозрение горькие истины личных архивов. Не знаю”. Это о книге — В. Кирпотин, “Ровесник железного века” (М., “Захаров”, 2006).
См. также: Михаил Золотоносов, “Чугунные люди. Литература глазами извлеченного из небытия ровесника железного века” — “Московские новости”, 2006, № 9, 17 марта <http://www.mn.ru>.
Александр Бокшицкий. Неизвестное Евангелие по Матфею. — “Нева”, Санкт-Петербург, 2006, № 2.
“Название статьи не претендует на сенсационность, напротив, оно выражает достаточно тривиальную мысль: слова, произнесенные две тысячи лет назад на арамейском языке и около пятидесяти лет передававшиеся в устной традиции, потом записанные по-гречески и переведенные спустя тысячелетие на церковнославянский, затем на русский, — это разные слова. Иногда просто потому, что это слова разных языков”.
Владимир Бондаренко. Я русский, значит — имперский! — “Завтра”, 2006, № 10, 8 марта <http://www.zavtra.ru>.
“И пусть географическое имперское пространство какое-то время, может быть, и дальше будет пока сужаться, имперское пространство русского духа уже неудержимо восстанавливается в нашей культуре!”
Владимир Бондаренко. Кредо критика. — “День литературы”, 2006, № 3, март <http://www.zavtra.ru>.
Среди прочего: “Думаю, что и в лучшей прозе Эдуарда Лимонова подлинной народности побольше, чем у какого-нибудь явно литературного эпигона деревенской прозы”.
Ярослав Бутаков. Интернационал-большевизм встает из могилы. — “АПН”, 2006, 9 марта <http://www.apn.ru>.
Среди прочего: “<…> если принять логику сторонников „национальных суверенитетов” внутри РФ, следует придать всем краям и областям статус национальных Русских Республик: Русская Алтайская республика, Русская Амурская республика, Русская Московская республика… Бред, скажете вы! И будете правы. Но тогда следует признать бредом Республику Татарстан, Республику Саха и т. п.”.
Владимир Бушин. Слепой и слепец. — “День литературы”, 2006, № 3, март.
Владимир Бушин защищает Эдуарда Асадова от Константина Ваншенкина.
Дмитрий Быков. Терц и сыновья. — “Toronto Slavic Quarterly”, 2006, № 15 <http://www.utoronto.ca/tsq/index.shtml>.
“То, что Синявский тогда наметил, — исходя, в свою очередь, прежде всего из опыта „Серапионов”, пытавшихся привить русской прозе сильную фабулу притчевого или фантастического свойства, — сегодня стало мейнстримом”. Виктор Пелевин. Михаил Шишкин. Людмила Петрушевская.
Анджей Вайда. Валенса был придуман нами. Беседовал Павел Яблонский. — “Политический журнал”, 2006, № 10, 20 марта <http://www.politjournal.ru>.
“Польша же — страна культурная и нецивилизованная”.
Игорь Вишневецкий. Дальше — тишина. — “Взгляд”, 2006, 1 марта <http://www.vz.ru>.
“Столь радикально авангардных стихов не писал до Айги по-русски никто. Но поэт уже и так стоял вне зоны слышимого у потребителей „средней”, „нормальной” литературной продукции, отмстивших (? — А. В.) ему, с 1950-х постоянно жившему в столице, длившимся аж до 1988 года замалчиванием самого имени Айги и непубликацией давно известных по всему миру стихов!”
См. также: Вл. Новиков, “Свободы не бывает слишком много. К спорам о поэзии Геннадия Айги” — “Дружба народов”, 1997, № 11 <http://magazines.russ.ru/druzhba>.
См. также: Юрий Колкер, “Обманувшийся и обманутый” — “Новый мир”, 1997, № 10.
См. также: Юрий Милорава, “Эпос Айги” — “Футурум АРТ”. Литературно-художественный журнал. 2004, № 5 <http://www.futurum-art.ru>
См. также: Вячеслав Куприянов, “Айгитация. Миф, придуманный „западными” славистами” — “Литературная газета”, 2004, № 24, 23 — 29 июня <http://www.lgz.ru>.
Возрождение нерасколдованного призрака. Сталин и антисталинизм: материалы дискуссии. — “ПОЛИТ.РУ”, 2006, 6 марта <http://www.polit.ru>.
21 февраля по случаю 50-летнего юбилея “секретного” доклада Н. С. Хрущева на ХХ съезде КПСС в московском отделении общества “Мемориал” состоялись круглый стол и публичная дискуссия на тему “1956 — 2006: сбывшееся и несбывшееся”. Среди прочего говорит Александр Даниэль: “Теория бериевского антисталинского проекта уже, по-моему, даже не дискутируется среди серьезных историков, она, как мне кажется, становится общепризнанной по совокупности фактов марта — июня 1953 года. <…> Понятно, что мы говорим о циничном и мерзком палаче, но ровно его политика этих месяцев, кажется, доказывает правоту тех историков, которые говорили, что он был одним из самых радикальных антисталинистов”.
Вера Галактионова. Новый литературный герой: выразитель интересов своего народа или идей глобализации? — “Наш современник”, 2006, № 1 <http://nashsovr.aihs.net>.
“Я разделяю большую тревогу выступавшего до меня американского писателя Гари Шнейдера, привлекавшего внимание мирового сообщества к проблеме уменьшения численности морских птиц — бакланов. Но разделит ли когда-нибудь мировое сообщество нашу тревогу по поводу невиданного вымирания людей России?” Выступление на 2-м Сеульском международном форуме литераторов “Писательство для мира” (май 2005).
Жанна Галиева. Фоторобот литературного мира. — “Книжное обозрение”, 2006, № 10-11.
“По всеобщему согласию, лучше всего фотографу [Андрею Василевскому] удаются снимки молодых красавиц-поэтесс — той же [Юлии] Идлис, а также Дины Гатиной, Юлии Качалкиной, Анны Логвиновой и многих других. По собственному признанию автора, мужские портреты, напротив, всегда оказываются ироничными и странными”.
Владимир Гандельсман. Поэзия как религия. Рильке. — “Иностранная литература”, 2006, № 2.
“Поэзия устанавливает единство меня и мира, изживая эмоцию, ни в коем случае не задерживаясь на ней, но лишь используя ее для разгона и ввинчивания и вживления своего существа в мировую ткань”.
Александр Генис. Чудеса в решете. “Гарри Поттер” для взрослых. — “Иностранная литература”, 2006, № 1.
Среди прочего: “Выдавив другие жанры в нон-фикшн, сказка захватила единоличную власть над словесностью. В том числе и отечественной, что доказывают старые герои новой русской прозы — Сорокин и Пелевин. Первый сочиняет сказки для гностиков, второй — для агностиков”.
Александр Гладков. Попутные записи. Публикация Сергея Шумихина. — “Политический журнал”, 2006, № 8, 6 марта.
“В. Катаев рассказывает, что Маяковский всегда носил с собой маленький маузер (тот, из которого застрелился) и стальной кастет. Почему? Чего мог он остерегаться в переулках Таганки и Сретенки? Что это — неизжитое мальчишество, с его любовью к игре с оружием, или подсознательная настороженность, инстинктивная готовность к обороне? Чудачество или психоз? В этом есть какой-то ответ на один из многих вопросов или, наоборот, еще один вопрос. Невозможно представить Пастернака, таскающего с собой оружие”.
Алла Горбунова. Умело сделайте наркоз. Стихи. — “Литературная Россия”, 2006, № 7, 17 февраля <http://www.litrossia.ru>.
Когда б я не был так нетрезв,
пошел бы я гулять на май,
когда б я не был так упит,
пошел бы на парад.
Но гроб мой — гроб, и пушек треск,
салютный бум, летящий грай,
а я оглохший и немой,
и взяли фраера.
И веет дух, и сладок спирт, —
от ненависти до надежды,
когда бы даже так нетрезв,
когда бы так упит, —
за все, что было прежде,
когда бы не был так убит,
на Пасху не воскрес.
Алла Горбунова — лауреат премии “Дебют”; см. ее стихи также: “День и ночь”, Красноярск, 2006, № 1-2 <http://magazines.russ.ru/din>.
Яков Гордин. “Быть обязанным государству я не склонен”. — “Новое время”, 2006, № 11, 19 марта.
“Да, Дмитрий Сергеевич [Лихачев] выполнял важную функцию в тот период, когда это было возможно. Не убежден, что сейчас он был бы на том же месте, поскольку и власти это не очень нужно, и обществу. Такие люди, с эталонными представлениями (курсив мой. — А. В.) и общегуманистическими идеями, нужны при хаотическом состоянии умов. А сейчас произошла многим любезная стабилизация, психологическая, во всяком случае. Представления определились. И определились совсем не так, как хотелось бы Дмитрию Сергеевичу, я думаю. Что произошло с Александром Исаевичем Солженицыным, который приехал стать пророком и наставником? Он абсолютно не понял, что происходит в стране, и доктрина, которую пытался внедрить, от сознания большинства отскакивала. Конечно, Лихачев не попал бы в это положение, он был более гибкий человек (курсив мой. — А. В.). И все же как личность, выражающая духовную тенденцию, важную и для верхов, и для низов, Дмитрий Сергеевич сегодня вряд ли был бы востребован”.
Михаил Горелик. Жена Лота. Сорок лет назад, пятого марта 1966 года, умерла Анна Андреевна Ахматова. — “Новое время”, 2006, № 9, 5 марта.
“Содом не может быть „родным”. У Ахматовой — может”.
Андрей Грицман. Последняя Атлантида. Конец Нового Орлеана. Эссе. — “Новая Юность”, 2006, № 5 (74) <http://magazines.russ.ru/nov_yun>.
“Самыми опасными вооруженными бандами были не те, которые врывались в магазины и брали, что попадет под руку. А наркоманы, потерявшие какой-либо доступ к наркодилерам. Вся наркотическая культура, огромная и процветающая в Новом Орлеане, была затоплена. Дилеры исчезли. Вооруженные группы наркоманов пытались добраться до заветных сокровищниц аптек и госпиталей города. Становятся понятными случаи открытия огня по вертолетам, которые спускались к госпиталям, пытаясь эвакуировать больных и доставить воду и медикаменты. Естественно, что какая-то часть стрелявших могла это делать просто для развлечения. Но говорят, что в большой степени это было отчаяние наркоманов, потерявших пульсирующую нить, связывающую их с жизнью”.
Данила Давыдов. Потусторонняя мультипликация. — “Книжное обозрение”, 2006, № 12.
“Вообще, те — одновременные — жесткость и страстность, что так сильно выделяют [Алексея] Цветкова из ряда его поэтических ровесников в их нынешней работе, всегда были характерным свойством поэта. На фоне письма собратьев по „Московскому времени” — нарочито сухого экзистенциализма Сергея Гандлевского или иронической медитативности Бахыта Кенжеева — метод Цветкова всегда отличался некоторой максималистичностью, которая в определенные эпохи оказывается наиболее адекватным ответом миру”. В связи с выходом книги Алексея Цветкова “Шекспир отдыхает. Книга новых стихотворений 2004—2005 гг.” (СПб., “Пушкинский фонд”, 2006).
Данила Давыдов. Стратегии независимости. — “Книжное обозрение”, 2006, № 12.
“Эстетическим радикализмом трудно нынче кого-либо удивить, однако и на фланге максимальных инноваций место [Андрея] Сен-Сенькова уникально”.
А. Данилевский. В. В. Розанов как литературный тип. — “Toronto Slavic Quarterly”, 2006, № 15 <http://www.utoronto.ca/tsq/index.shtml>.
“Кроме данных перекличек имеется также и совершенно очевидное, на наш взгляд, свидетельство в пользу версии „Розанов — прототип Передонова”. Это воспоминания бывшего ученика Розанова по Бельской прогимназии Всеволода Владимировича Обольянинова. Читая их, трудно отделаться от мысли, что перед нами — как бы черновой набросок большинства перипетий сюжетной линии „Передонов — Саша Пыльников” [в романе Ф. Сологуба “Мелкий бес”]. Ввиду важности воспоминаний приводим их почти целиком: <…>”.
За невозможностью привести этот мемуар полностью процитирую небольшой отрывок: “Если ученик отвечал с места, то он садился на его место на парте, а отвечающего ставил у себя между ногами и все время сжимал ими ученика и больно щипал, если тот ошибался. Если ученик читал выбранный им урок, сидя на своем месте, Вас. Вас. подходил к нему сзади и пером больно колол его в шею, когда он ошибался. Если ученик протестовал и хныкал, то Вас. Вас. колол его еще больней. От этих уколов у некоторых учеников на всю жизнь сохранилась чернильная татуировка. Иногда во время чтения нового урока <…> Вас. Вас. отходил к кафедре, глубоко засовывал обе руки в карман брюк, а затем начинал производить [ими] какие-то манипуляции”.
Петр Дейниченко. Тоталитарный джаз. — “Книжное обозрение”, 2006, № 10-11.
“У меня эту рецензию рука не поднималась писать. Потому что Аксенова знают все, а меня — только Яндекс. Так вот, я скажу страшное. „Москва-Ква-Ква” — это неудача. Этот причудливый, бешеный, страстный, яростный текст — неудачный роман”.
См. также беседу Василия Аксенова с Верой Чмутовой (“Странное ощущение Москвы” — “Литературная Россия”, 2006, № 11, 17 марта <http://www.litrossia.ru>).
Дети в Сети, или 50 тысяч новых писателей. “Круглый стол” о качестве текстов Интернета и о самом молодом поколении литераторов. — “Новая газета”, 2006, № 18, 13 марта <http://www.novayagazeta.ru>.
В разговоре участвовали прозаик Александр Гаррос, поэт Анатолий Кобенков, критик Дмитрий Кузьмин и прозаик Евгений Попов, вел дискуссию Олег Хлебников.
“Дмитрий Кузьмин: Характерно, что ни одного представителя молодого поколения мы за столом не видим. Наше положение ложное, потому что здесь мы собрались, как бы предполагая, что мы старшие коллеги, нам виднее…
Олег Хлебников: Ну мы больше видели…
Дмитрий Кузьмин: Литературная эволюция устроена ровно противоположным образом: виднее не нам, а им. Потому что от них зависит, кого из нас с вами возьмут в завтрашний день. Не нам их судить, а им нас…”
Продолжение дискуссии см.: “Поэты без читателей” — “Новая газета”, 2006, № 19, 16 марта; приведу один фрагмент:
“Кирилл Ковальджи: Это потерянное поколение — и эстетически, и душевно. Нет ориентиров. Очень смутное отношение к Богу, к окружающей жизни. Слабая попытка самоутверждения.
Дмитрий Кузьмин: Я вас много лет уважаю и люблю. Но вы, простите, судите по вашим кадрам. А к вам идут второсортные.
Кирилл Ковальджи: Это не нам решать. Подождем лет 20.
Дмитрий Кузьмин: К вам идут подражатели и имитаторы. У лидеров поколения нет ни интровертности, ни потерянности.
Анатолий Кобенков: Что есть?
Дмитрий Кузьмин: Есть нежелание повторять зады.
Кирилл Ковальджи: Это негатив. А что позитивно?
Дмитрий Кузьмин: Утверждение самоценности человеческой личности. Атеистический гуманизм”.
Cм. также мемуар-эссе Кирилла Медведева “Дмитрий Кузьмин” <http://kirillmedvedev.narod.ru/Dm-Kuz.html>.
Игорь Джадан. Экономика свободы. — “Русский Журнал”, 2006, 3 марта <http://www.russ.ru>.
“<…> свобода — ресурс ограниченный. Пускай даже этот ресурс — возобновляемый и расширяемый, в каждый момент он все-таки ограничен, а значит, за обладание свободой приходится вести борьбу точно так же, как за любой другой ограниченный ресурс”.
“<…> противопоставление свободы и безопасности, как понятий конкурирующих, неверно в принципе, ведь на практике речь идет об одном и том же. Действительно, безопасность — это прежде всего защищенность права на жизнь, свобода оставаться живым. Противоположное безопасности состояние есть лишение человека жизни вопреки его желанию, то есть ограничение свободы жить”.
“Вместо лживого „экспорта свободы” Россия может предложить миру экспорт безопасности. Многополярный мир — это прежде всего кластеры безопасности. Страна может претендовать на роль „полюса” в многополярном мире только в том случае, если способна создавать и поддерживать свой самостоятельный кластер безопасности. Учитывая неразрывную связь между свободой и безопасностью, можно также сказать, что, экспортируя безопасность, Россия играет роль реального источника свободы”.
Р. Дюрок. Граффити. Материалы для обобщения. — “Техническая эстетика и промышленный дизайн”, 2005, № 5.
“Это вступление отнюдь не означает, что все, написаное о граффити до сих пор, ошибочно, плоско, убого и проч.”.
См. также: Илья Абель, “Новый палимпсест, или Краткий словарь иностранных слов по граффити” — “Знание — сила”, 2005, № 7 <http://www.znanie—sila.ru>.
Игорь Ефимов. Неверная. Ее дневник и письма. Роман. — “Нева”, Санкт-Петербург, 2006, № 2, 3.
“Автор заверяет читателя, что все персонажи этого романа вымышлены, все совпадения сюжетных и жизненных ситуаций — случайны, всякое сходство характеров — непреднамеренно. Он также считает своим долгом предупредить, что в тексте будут встречаться цитаты или заимствования из произведений других авторов, не выходящие — как он надеется — за рамки принятых в литературе правил и приличий. В скрытом и явном виде цитируются <…>” — далее идет длинный библиографический список, заканчивающийся фразой: “А также десятки книг и статей о Блоке, Бунине, Герцене, Маяковском, Некрасове, Панаевой, Тургеневе, Тютчеве”.
Зависая над бездной. — “Литературная газета”, 2006, № 10, 15 — 21 марта.
Говорит Александр Мелихов: “К сожалению, в мире, по-видимому, нет ничего лишнего. Когда мы видим, сколько ужасов натворили социальные утопии в XX веке, нам хочется их ампутировать. Но, ампутируя опасное, мы ампутируем и сами источники жизни. Иллюзии надо поставить на службу человеку, а не ампутировать их. Без них человек все равно жить не может, несмотря на самые чудовищные издержки, которые они несут с собой. Я думаю, что противоядием социальным утопиям должна быть прививка трагического мышления. Понимание того, что истине противостоит не ложь, а другая истина. Что мир есть не борьба добра со злом, а борьба бесчисленных видов добра. Если мы каким-то образом привьем миру трагическое мироощущение, это будет тормозом против утопий. Но, видимо, эта надежда сама утопична, потому что человек хочет опьяняться именно моноистиной”.
“Я думаю, им [наркотикам] можно оставить столько простора, чтобы попытка уменьшить этот простор не стала для общества еще более разрушительной, чем сами наркотики”.
К. Зелинский. Идеология и задачи советской архитектуры. — “Техническая эстетика и промышленный дизайн”, 2005, № 5.
“Я не знаю, как так получилось, но теперешний временный мавзолей, поставленный на могиле Ленина по проекту академика А. В. Щусева, является по своим архитектурным формам полным подобием такого же мавзолея, но сделанного из камня, на могиле царя Кира близь города Мургаба, в Персии, и известного еще за четыре века до начала христианского летоисчисления. Этот дословный перевод с древнеперсидского говорит самым ярким, самым доказательным образом, что идеологический багаж современной русской архитектуры нуждается в подробнейшем таможенном досмотре. Далеко с таким багажом не уедешь!” Статья печатается по первой публикации в журнале “Леф”, 1925, № 3 (7).
Александр Зиновьев. Что мы теряем. Сегодня западноевропейская цивилизация находится в серьезной опасности. — “Литературная газета”, 2006, № 11-12, 22 — 28 марта.
“Прожив много лет, много перевидав и передумав, я установил для себя в конце концов одно из важнейших (если не самое важное) открытий моей жизни: я фактически сформировался и прожил почти всю свою жизнь человеком, до мозга костей принадлежащим к западноевропейской цивилизации”.
“Я считал и считаю Советский Союз явлением в западноевропейской цивилизации, каким бы он ни был. Вернее, я в нем принимал лишь то, что принесла русская революция в отношении человеческих свобод, образования, свободы от религии, свободы духовного творчества. С этой точки зрения я воспринимал и свою жизнь на Западе, оценивая ее исключительно высоко именно в плане западноевропейских свобод. Когда я жил на Западе (1978—1999 годы), это, по всей вероятности, были самые цветущие годы жизни Западной Европы вообще”.
“То, что Россия обречена на гибель, мне было ясно с самого начала послевоенной истории (точнее — с 1985 года). Было ясно, почему она обречена, чем закончится ее история. Это у меня подробно описано во многих статьях и книгах. Я этим не горжусь — просто констатирую как факт”.
Юлия Качалкина. Легкий хлеб of a love story. Роман, полный девушек и юношей. — “НГ Ex libris”, 2006, № 8, 16 марта.
“Лично для меня думать о романе — все равно, что думать о здании: в стольких побывал, — уже не ошибешься в планировке, перепутав чулан с туалетом, количество композиций ограничено. И входишь иной раз под своды незнакомые, но уверенно, — точно зная, где выход. С романами дело обстоит почти так же: бывают похожими на институт или поликлинику, где существуешь по расписанию и соблюдаешь очередность; или — на многоквартирный дом, где самое интересное — конечно же, лестницы с их непредсказуемыми путями от двери к двери; а бывают — старинными усадьбами, где хозяева с завидным постоянством вот уже не первый век забывают Фирса. И этот Фирс — слуга многих поколений — долго ждет случайного гостя, готовый при встрече заговорить вас насмерть именами тетушек и дядюшек и всех внучатых племянников. <…> Итак, „Шизгара” [Сергея Солоуха]. Это как раз такая усадьба, где Фирсом назначен автор, а герои давно съехали по своим делам”.
Борис Ключников. Уроки французского. — “Москва”, 2006, № 2 <http://www.moskvam.ru>.
“Для правоверного мусульманина стихи Данте и памфлет Вольтера — это ужасное богохульство. Для него совершенно неубедителен довод, что они жили 300 и 600 лет тому назад. Для француза и итальянца запретить издавать или изучать Данте и Вольтера — такое же издевательство, какое учинили русскому народу „пламенные” революционеры-богоборцы, запретившие после революции издавать, читать, преподавать Достоевского на его родной земле. Ислам в Европе при власти иноверцев — явление, не предусмотренное религией Мухаммеда. Теологи маликийского толка, столкнувшись в XII веке с захватом норманнами мусульманской Сицилии, ссылались на пример из жизни Мухаммеда: он ушел из языческой Мекки и обосновался в Медине. Юристы веками советовали мусульманам не оставаться под властью иноверцев и уходить к себе в Дар-уль-Ислам, где только и можно вести достойную мусульманина жизнь”.
“Каким же образом предотвратить назревающее столкновение? Неужели правы мусульманские власти, не позволяя иноверцам оседать в Дар-уль-Исламе в исконных своих владениях. Так поступил и Авраам, „когда непоместительна стала земля для них, чтобы жить вместе… И сказал Авраам Лоту: да не будет раздора между мною и тобою… Отделись же от меня. Если ты налево, то я направо; а если ты направо, то я налево. И отделились они друг от друга” (Быт. 13: 6—11)”.
Капитолина Кокшенёва. Вампилов и мы. — “Москва”, 2006, № 2.
“В. Сигарева кто-то на дискуссии о современной драматургии щедро одарил, назвав „продолжателем традиций Вампилова”, с чем трудно согласиться”.
Марлен Кораллов. Четыре национальности Юрия Домбровского. — “Информпространство”, 2006, № 3 (81) <http://www.inprostranstvo.msk.ru>.
“В трех досье Домбровского указаны три разных национальности”. Четвертая — мифическая — “цыган”.
Елена Круглова. [Стихи] — “Рец”, 2006, № 34, январь <http://polutona.ru/rets>.
……………………………………
зачем родимушка пошел ты в передовую
был начальством сидел бы в штабе
обманул, вел со мной ты игру двойную
ведь кого и убили да не тебя бы
……………………………………
Константин Крылов. Наши зомби нас не оставят в беде. — “Книжное обозрение”, 2006, № 7.
О сборнике современной русской мистики “Новые легенды-2. Антология” (СПб., “Азбука-классика”, 2005): “<…> современная российская реальность до такой степени инфернальна и отягощена злом (нет, даже Злом с Большой Буквы), что по сравнению с ней любая нежить, нечисть и жуть оказываются либо спасительными, либо как минимум сравнительными. Настоящее, корневое зло — это несколько человек с пустыми глазами, выходящие из подлеска. Против которых в едином строю стоят люди, единороги, големы, живые деревья, мертвые отцы, а также наши родные зомби и упыри, которые нас не оставят в беде, ибо только на них вся надежда”.
Константин Крылов. Эрефия как политическая реальность. — “АПН”, 2006, 2 марта <http://www.apn.ru>.
“Следует признать, что на сегодняшний день транзитный процесс, начавшийся в годы „перестройки”, закончен. Новое российское (точнее, „эрефское”) общество в общих чертах сложилось. Это не значит, что оно просуществует сколько-нибудь продолжительное время: мы говорим не об этом. Важно то, что не осталось ни одного естественно идущего процесса, который мог бы привести к масштабным трансформациям этого общества. Транзит завершен. „Эрефия” состоялась. <…> Структура „Эрефии” не похожа ни на политические режимы развитых демократий, ни даже на те режимы, которые установились в постсоветских государствах. Откровенно говоря, она вообще ни на что не похожа — что и вызывает недоумение у наблюдателей, которые привыкли списывать все странности и уродства на „транзитность”. Между тем следует вспомнить о том, что сама трансформируемая структура — то есть РСФСР — была уникальным явлением, не имеющим аналогов в современной истории, причем куда более экзотическим, нежели весь СССР в целом. „Эрефия” же наследует именно РСФСР, а не СССР. <…> При этом „национальная идея” Эрефии есть идея антинациональная, то есть антирусская”.
Cреди прочего: “<…> практически во всех художественных или документальных текстах, написанных сейчас о семидесятых, начисто отсутствует образ обычного партийца — не начальника и не тайного диссидента, а рядового обладателя партбилета. Между тем мировоззрение именно этого слоя людей и было определяющим, „задающим тон эпохи”…”
Кто заставит говорить о России? — “Со-общение”, 2006, № 1 (“„Бренд ‘Россия‘”. Вызов чистого листа”) <http://www.soob.ru>.
“В последнее время стало очевидно, что российское государство возвращается в экономику, претендуя на ключевые — и отнюдь не только регулирующие — функции в основных отраслях, причем не только сырьевых. Тем самым как бы посылая бизнес-сообществу сигнал: „Ребята, вы не справились. Мы дали вам ‘зеленый коридор‘, передали активы и делегировали ответственность. Но вы — не справились!””
Культура как фактор политики. Лекция Александра Архангельского. — “ПОЛИТ.РУ”, 2005, 13 марта <http://www.polit.ru>.
Публикуется полная стенограмма лекции писателя, публициста, телевизионного ведущего (телеканал “Культура”) Александра Архангельского, прочитанной 2 февраля в клубе “Bilingua” в рамках проекта “Публичные лекции Полит.ру”. Среди прочего: “У нас множество корпораций: музейная, библиотечная, университетская, научная, бизнес-корпорация — которые в большинстве своем не имеют посредников между собой и обществом, собой и властью, потому что нет фигур, способных от имени какого-то сообщества транслировать какие-то вещи, нет таких. Но это проблема сообществ. Не власть таких посредников должна выдвигать. Это сообщества должны искать этих людей, наделять их полномочиями, если угодно, мифологизировать. В этом смысле позднесоветская власть с Лихачевым была абсолютно права, когда она признала в Лихачеве посредника между частью общества и этой самой властью. Великий там ученый Лихачев или были получше — не так уж важно, важно то, что его наделили определенными неформальными общественными полномочиями, его мифологизировали, и в этом качестве власть его как переговорщика приняла. И много было реализовано, потому что такой переговорщик имелся. У нас ни от одной корпорации такого переговорщика нет”.
Вячеслав Куприянов. Всемирная отзывчивость авангарда. — “Крещатик”, 2006, № 1 <http://magazines.russ.ru/kreschatik>.
“Беспроигрышная стратегия авангарда во все времена в претензии на новый стиль, более (или вообще) соответствующий духу времени, — это стратегия, рассчитанная на тех, кто сам не определился в своей стилистике. Дух времени сам по себе и без авангардистов пытается открещиваться от всего традиционного, дабы овладеть источниками временного процветания в этой жизни. Однако мы выживаем внутри традиции в широком смысле этого слова, и культура воспроизводит себя именно в рамках, поставленных традицией”.
Диакон Андрей Кураев. Крест демографический и миссионерский. — “Москва”, 2006, № 2.
“Так что когда меня спрашивают „что Вы можете сказать о будущем России?” — я говорю: будущее у России ясное, короткое и печальное. России осталось не больше 60 лет. <…> Цифра в 60 лет, которые, как кажется, у нас еще есть впереди, может расхолодить: мол, что-нибудь да успеем, да придумаем. Но думать надо было еще позавчера, а действовать надо сейчас. Так врач говорит больному: „Если все оставить как есть, у вас впереди еще пять лет жизни. Но если вы хотите преодолеть болезнь, то для этого у вас есть ближайший месяц. Потом процесс станет необратимым, так что если вы сейчас выйдете из больницы и уедете в планировавшийся вами отпуск, то вы прогуляете свои последние шансы… И не говорите мне, что отпуск вы хотите провести на Афоне! Пока еще есть шанс — давайте бороться за вашу жизнь обычными средствами. Если на этом пути нас ждет неудача (а удача или неудача обозначится очень скоро — уже через месяц), то потом у вас еще будет пять лет для молитв, паломничеств и составления завещания”. Вот так же неравномерна значимость оставшихся нам 60 лет. Ближайшие 5 — 10 лет определят всю будущую историю: останемся мы в ней или уже к концу начавшегося столетия уйдем в мир преданий, и о нас будут писать диссертации так же, как сегодня их пишут о печенегах и шумерах. Для меня это и личный вопрос: мне самому осталось 5—10 лет активной миссионерской жизни…”
Александр Кушнер. “Мне говорили, что мои стихи сгниют на помойке”. Беседу вел Андрей Морозов. — “Новые Известия”, 2006, 21 марта <http://www.newizv.ru>.
“Одного Сокурова достаточно, чтобы этот город [Петербург] был духовной столицей. А Темирканов? Сергей Слонимский?”
Урсула К. Ле Гуин. Ребенок и Тень. Перевод с английского О. Исаевой. — “Иностранная литература”, 2006, № 1.
“Жестокость Андерсена — это отчасти жестокость разума, психологического реализма, бескомпромиссной честности, а значит, это и готовность осознать и принять все последствия действия или бездействия. Как автору ему не чужды некоторый садизм и депрессивность. Такова его собственная тень. Это реально существовавшая часть его самого, но не поглотившая и не подчинившая себе целое. Сила и гений Андерсена, изящество его писательской манеры — не что иное, как плод осознания им темной стороны собственной души, сотрудничества с ней. Потому-то сказочник Андерсен и входит в число великих реалистов мировой литературы”.
Литературные трудни. Книги о труде должны заказывать корпорации. — “ПОЛИТ.РУ”, 2006, 21 марта <http://www.polit.ru>.
Президент фонда “Прагматика культуры” Александр Долгин, литературный критик Борис Кузьминский и гендиректор издательства “ОГИ” Дмитрий Ицкович обсуждают, умер ли сегодня “производственный роман”, как он должен быть устроен, чтобы остаться интересным, и кто больше других заинтересован в появлении “трудовой” литературы. Говорит Александр Долгин: “В чем трудность этой задачи сегодня? Дело в том, что труд сейчас очень сильно специализирован, дифференцирован, и вообще через отдельную трудовую линеечку очень трудно понять, что происходит в целом. То есть для художника сейчас очень высоки барьеры входа в понимание того, как устроено производство на самом деле. Поэтому в условиях отсутствия жестких стимулов сверху, приказа сверху никто особо за это не берется, потому что это сложная тема”.
Литературный гид. Беатрикс Поттер. — “Иностранная литература”, 2006, № 1.
“Говоря о книжках Беатрикс Поттер, мы обычно употребляем русский термин „сказки”. Однако, как ни странно это может нам показаться, сама Поттер никогда их так не называла. Дело в том, что термин „сказка” отсутствует в английском языке. Есть „волшебная сказка” — fairy-tale, есть „народная сказка” — folktale, есть различные „сказки о животных”, стихотворные и прозаические <…>, есть „фэнтези”, а вот родовое понятие сказки отсутствует. Беатрикс Поттер не писала сказок — она писала tales. А слово „tale”, хотя и входит в различные видовые обозначения сказок, само по себе означает „повесть”, „повествование”, „рассказ”. Маленькие книжечки Беатрикс Поттер названы просто: „A Tale of Peter Rabbit”, „A Tale of Tom Kitten” и так далее, то есть, строго говоря, „Повесть о Питере Кролике”, „Повесть о Котике Томе”… Тем самым писательница следует традиции ХVIII — ХIХ веков, противопоставлявшей правдивую, реалистичную tale — сентиментальной или романтической „выдумке”, будь то story или даже novel. Взятая сама по себе tale подчеркивала подлинность, невыдуманность повествования. (Вспомним в этой связи роман „Повесть о двух городах” — „A Tale of Two Cities” — Диккенса.) Назвав так свои истории, Беатрикс Поттер подчеркивала их правдивость, реальность. Ее животные ведут себя как люди, и описываемые ею сцены и ситуации вызывают у читателя реальные, жизненные ассоциации”, — пишет Нина Демурова (“Ускользающее своеобразие Беатрикс Поттер”). Здесь же: Беатрикс Поттер, “Четыре сказки”; Джуди Тейлор, “Жизнь Беатрикс Поттер”; Хамфри Карпентер, “„Джейн Остин детской”: Беатрикс Поттер как мастер стиля”; Грэм Грин, “Беатрикс Поттер: очерк творчества”.
Елена Малиновская. [Стихи] — “Рец”, 2006, № 34, январь <http://polutona.ru/rets>.
он славянский бог не помню имени
он колется
веретеном зовет меня по фамилии
просит молока засыпает беспробудным сном
в клумбах столетники
не буду будить поцелую как-нибудь потом
а пока поколдую
рисую на лбу обратную свастику веретеном
выцарапываю ничего до свадьбы выцветет
Юрий Мамлеев. “Любая агония дает некоторый шанс”. Беседу вел Кирилл Решетников. — “Газета”, 2006, № 51, 27 марта <http://www.gzt.ru>.
“В традиционном обществе литература опиралась на весьма распространенные религиозные, сакральные воззрения, которые были у древних как бы под рукой и которые они могли углублять, как, например, было с учением суфиев в персидской поэзии. А сейчас, когда писатель окружен, так сказать, совершенно иным морем, он может прикоснуться к метафизическому уровню только за счет собственной интуиции. Конечно, он может опираться на традиционные знания, черпая их из книг или обретая благодаря встречам с какими-то людьми, но все равно это несравнимо с атмосферой традиционного общества”.
Мария Мельникова. Анно Аркадиевичевно. — “Книжное обозрение”, 2006, № 10-11.
О повести Леонида Гершовича “Фашизм и наоборот” (М., “Новое литературное обозрение”, 2006). “<…> к сожалению, после этих читательских подвигов не останется уже никаких сил на то, чтобы понять, зачем вообще была написана книга. Похоже, что столь любимый интеллигенцией ХХ века жанр антиутопии все-таки отправился в вечность вслед за породившей его эпохой, и никакими стилистическими изысками тут уже не поможешь”.
Игорь Михайлов. Кроссворд, интеллигенция и ужас неотвратимый. — “НГ Ex libris”, 2006, № 7, 2 марта.
“Книга [Игоря] Виноградова [“Духовные искания русской литературы”] — со странным привкусом старой доброй „шестидесятнической” архаики. <…> Множество его статей со времени, когда он возглавлял отдел прозы легендарного журнала „Новый мир” Александра Твардовского, и по сей день — со следами изменчивого и обманчивого бремени интеллигентских исканий, сомнений и правки. А посему помечены сразу несколькими датами: 1964, 1986, 2005. В результате получился некий интеллектуально-публицистический с элементами кроссворда симбиоз или лабиринт, блуждание в потемках которого искушенному читателю доставит массу удовольствия или раздражения. Литературно-критическая статья, даже несмотря на обилие в ней публицистического пафоса, тем более поправок на время, в общем-то, товар скоропортящийся. Поэтому перед нами, если все содержимое книги подвергнуть выгонке и фильтрации, останется голый колорит. Или, если угодно, выбранные места из истории русской литературы от Лермонтова до Юлия Кима включительно, окрашенные в либерально-диссидентскую пастельную тональность. Со всеми присущими ей штампами и стереотипами, которые в скором времени должны вымереть из-за полной нежизнеспособности и вычурности”.
Юнна Мориц. Теперь. — “День литературы”, 2006, № 3, март.
Теперь Милошевич, как мученик святой,
Покинул карлы дьявольской берлогу,
Теперь Гаагу он покинул с простотой,
Чья суть — свободный путь на суд, но к Богу.
…………………………………………
Татьяна Москвина. Всем стоять! — “Искусство кино”, 2005, № 11 <http://www.kinoart.ru>.
“Итак, нового демона, пришедшего на смену старым богам кино, я назвала бы демоном занимательности. Принцип занимательности есть часть принципа извлечения из некоего сырья предмета чистого наслаждения. Это — погибель для человека. Скажем, сахар. Он входит составной частью в растительный мир и придает вкус многому из того, что идет в пищу. Но сахар можно извлечь из сырья, сделать самостоятельным продуктом и есть сколько захочешь. Люди так и поступили, обретя благодаря употреблению чистого сахара невероятное число болезней и рабскую физиологическую зависимость. (Кстати, то же самое произошло с сексом — чистый секс был извлечен из сырья жизни, как чистый сахар, и тоже послужил вышеупомянутой погибели.) Занимательность — это сахар искусства. Она содержится в произведениях искусства в разных видах и долях — где-то ее больше, где-то меньше. Мы все прекрасно знаем, что это такое и на что реагирует наш потребительский организм. Занимательность бывает всяких сортов, и мы их чуем — в поворотах сюжета, в присутствии криминала, в манере загадывать загадки, в эффектах исчезновения и появления, в половых вопросах, в привлекательности лиц и тел героев, в острословии, в чередовании напряжения и расслабления, в ясности и умолчании да много еще где. Занимательность бывает и в музыке, и в литературе, и в живописи, и в кино. Она сама по себе — не главное, не определяющее ценность, суть, вес произведения искусства, как и сахар не может быть главным в питании. Но сладкое — вкусно, а занимательное — интересно. Если вы сахарозависимы, то, проклиная и ненавидя себя, будете, даже зная, как это вредно, пожирать пирожные — точно так же вы, став занимателезависимы, будете поглощать книжки и фильмы, где будет высокая доля сюжетной и упаковочной занимательности. Постепенно вы разучитесь употреблять нормальную пищу — она покажется вам пресной, безвкусной. То, что демон занимательности сейчас делает с кинематографом, выделяя чистую занимательность и добавляя ее в конечный продукт суповыми ложками, превращает производство картин в нечто совсем новое, какую-то другую отрасль деятельности, для которой определение „искусство кино” не годится. Я предложила бы следующее определение: массовый кинематический дизайн”.
Илья Осколков-Ценципер. Делать умный журнал — этим стоит заняться всерьез. Интервью с главным редактором группы изданий “Афиша”. Беседу вела Алена Карась. — “ПОЛИТ.РУ”, 2006, 25 января <http://www.polit.ru>.
“К сожалению, почти все известные мне попытки сделать какое-нибудь умное издание у нас построены на изначальном обмане. Наши с вами знакомые приходят к каким-нибудь богатеям и говорят им: „Дайте нам денег, вы будете очень богатыми”. Богатеи, которые ничего в этом не понимают, дают деньги, после чего из этого ничего не получается. Потому что люди, которые эти деньги просят, изначально даже не имеют идеи, как они будут зарабатывать эти деньги. Начиная с истории газеты „Русский телеграф” и заканчивая журналом „Новый очевидец” перед нами иллюстрация того, что единственный способ разговаривать с капиталистом в России — это научиться зарабатывать для него деньги. Тогда он тебя поймет. В другие способы я пока не очень верю”.
Охота за счастьем и несчастьем. Беседовал Григорий Заславский. — “НГ Ex libris”, 2006, № 9, 23 марта.
Говорит прозаик Алексей Варламов: “За недостаточную почтительность к Пришвину меня укоряли, за недостаток восхищения Грином от его поклонников досталось, посмотрим, что скажут про [А. Н.] Толстого”.
Алексей Варламов награжден премией Алексанра Солженицына “за тонкое исслеживание в художественной прозе силы и хрупкости человеческой души, ее судьбы в современном мире; за осмысление путей русской литературы ХХ века в жанре писательских биографий”.
См. также: “Мне кажется, что Варламову не хватает бесстрашия”, — пишет В. Огрызко (“Много премий в отсутствие бестселлера” — “Литературная Россия”, 2006, № 11, 17 марта <http://www.litrossia.ru>).
Леонид Пекаровский. Об одной тайне Владимира Набокова. — “Крещатик”, 2006, № 1.
“<…> Набоков хорошо знал немецкий язык. Настолько хорошо, что вполне мог прочитать роман Кафки „Процесс” в оригинале”.
Вадим Перельмутер. Эхо голоса из хора. — “Toronto Slavic Quarterly”, 2006, № 15 <http://www.utoronto.ca/tsq/index.shtml>.
“„Жена сердится, что долго сижу”. Кто тут поможет — Пушкин? И Абрам Терц отправляется на „прогулки с Пушкиным” — чтобы жена Андрея Синявского не сердилась. „Прогулки с Пушкиным” — страстное объяснение в любви, нашедшее выход в ситуации, судя по обстоятельствам, безвыходной, извечное красование влюбленного перед возлюбленной, отваживание женихов, вьющихся вокруг Пенелопы, когда Одиссей в местах отдаленных”.
Ник Перумов. “Заканчивается эпоха Некроманта”. Беседу вел Александр Гаврилов. — “Книжное обозрение”, 2006, № 13.
“Ну, утрируя, можно сказать так: когда я начинал, в фэнтези был довольно большой перевес в сторону сюжета победы над темным властелином. Властелин был, как правило, глуповат, имел огромную армию, но даже с численным перевесом десять к одному не мог победить силы Света и Добра. Мне тогда казалось, что это настолько избито и истоптано, что пора перевернуть доску. Так поступал Касабланка или Алехин: переворачивал доску и доигрывал уже, казалось бы, безнадежно проигранную партию. <…> маятник пошел в другую сторону. Поэтому, возможно, сейчас пришло время провести более четкий водораздел. Заканчивается эпоха Некроманта, приходит время новых героев. Я начал новый роман, в котором главным героем сделал совершенно светлого персонажа, не наивного альтруиста, а киника, который понимает, как устроен мир, но поступает в соответствии со своим моральным кодексом”.
Дмитрий Петров. Кто ответит? — “Со-общение”, 2006, № 1 (“„Бренд ‘Россия‘”. Вызов чистого листа”).
“Опыт общения с крупными российскими предпринимателями, ведущими журналистами, высокопоставленными чиновниками убедил нас в том, что круг вопросов, связанных с отсутствием „Бренда ‘Россия‘” и задачей его создания, для них не просто важен, а важен в высшей степени”.
Л. Петрушевская. Тили-Бом, или Сказка о сказке. — “Иностранная литература”, 2006, № 1.
“Жила-была тетрадка в клеточку”.
Г. С. Померанц. Тема России в “Игроке” и “Подростке” Ф. М. Достоевского и в “Голосе из хора” А. Д. Синявского. — “Toronto Slavic Quarterly”, 2006, № 15 <http://www.utoronto.ca/tsq/index.shtml>.
“Николай Федорович Федоров, конечно, крайность, но все-таки в России эта крайность была возможна, ею интересовались великие писатели. В Англии, Франции, даже в Германии „Философия общего дела” Федорова просто немыслима. Способ, предложенный Федоровым, чтобы победить смерть, нелеп. Но сама идея победить смерть совсем не смешна. Во всяком случае не больше, чем подвиги Дон Кихота”.
Евгений Попов. “Ленивому писателю в России раздолье…” Беседу вел Константин Мильчин. — “Книжное обозрение”, 2006, № 9.
“Это, скажем, Макс Фриш какой-нибудь сидит у себя в Швейцарии, колбасы поел и думает, о чем бы написать. И вот он придумывает сюжет, как человек стал изображать слепого, ходит по улице и смотрит, как на него прохожие реагируют. А в России идет слепой — глядишь, он по дороге украл чего-нибудь. Вот тебе и сюжет. В России до сих пор почему-то очень много энергии…”
Прилавок культуры. Беседу вел Виктор Кожемяко. — “Советская Россия”, 2006, № 21, 4 марта.
Говорит Валентин Распутин: “Я мало сомневаюсь в том, что из Общественной палаты, пользуясь ее полномочиями, постараются выстроить правозащитную цитадель. А все, что имеет вирус „прав человека”, ведет к раковой опухоли в любом государственном организме”.
Дж. Б. Пристли. Заметки о Шалтае-Болтае. Перевод с английского Н. Демуровой. — “Иностранная литература”, 2006, № 1.
“Я далек от мысли, что сумею исчерпать все значение Шалтая-Болтая; меня нисколько не удивит, если окажется, что возможны и другие, более глубокие и эзотерические трактовки, которые пока еще не поступили от членов Теософского и всяких прочих обществ”.
Александр Пятигорский. “Достоевский выдумал и Россию, и Петербург”. Беседу вел Константин Мильчин. — “Книжное обозрение”, 2006, № 8.
“— То есть гомеровский гений живет в генах?
— Нет, он передается напрямик от гения к гению. И вот после „Одиссеи” вторым романом Европы стал „Гамлет”. Хотя формально это не роман, а пьеса. Но дело не в форме, а в том, что Шекспир проговорил в этой пьесе то же самое, что и Гомер. Теперь вы спросите, что же дальше. А вот дальше начинаются серьезные трудности. Потому что в английской культуре гения, — я сейчас говорю только о прозе и драматургии, я не беру в расчет поэзию, — так вот гения, равного Шекспиру, в ней не было. Как и в испанской литературе не родилось никого, равного Сервантесу. А потом вдруг роман рванул. Кто же четвертый? „Одиссей”, „Принц Гамлет”, „Дон Кихот”. А вы кого бы назвали четвертым великим романистом? <…> Итак, четвертый роман мы нашли — это „Идиот”. Роман, написанный на совершенно античной основе, имеющий все трагедийные античные черты. <…> Теперь пятый роман. Это, конечно, „Улисс” Джойса. Опять прямая античная основа. Смотрите, за три тысячи лет так всего пять человек.
— Пять романов, а шестому не бывать. Роман умер?
— Он не умер, он потерял свою универсальность. <…>
— Кто же убил роман?
— Я бы сказал, что трое. Джойс, Пруст и Кафка”.
Cм. также беседу Александра Пятигорского с Еленой Пенской — “Русский Журнал”, 26 февраля <http://www.russ.ru>.
См. также полную стенограмму лекции философа Александра Пятигорского, прочитанной 21 февраля в клубе “Bilingua” в рамках проекта “Публичные лекции „Полит.ру”” (“Мифология и сознание современного человека” — “ПОЛИТ.РУ”, 2006, 2 марта <http://www.polit.ru>).
Валентин Распутин. Из книги “Сибирь, Сибирь…”. — “Наш современник”, 2006, № 1.
Транссиб.
Роль личности в истории. Писатели о Михаиле Горбачеве. Подготовил Александр Вознесенский. — “НГ Ex libris”, 2006, № 7, 2 марта.
Говорит Александр Проханов: “Я думаю, что главным литературно-политическим событием перестройки было последнее и очень советское использование вообще литературы как инструмента политики и идеологии. Это именно сталинский Советский Союз превратил литературу в мощнейший инструмент воздействия, литературе было придано сакральное значение. И Горбачев (а скорее даже Александр Яковлев) использовал литературу как мощнейший инструмент перемалывания советских ценностей. Все книги — и „Дети Арбата” Рыбакова, и „Белые одежды” Дудинцева, и „Печальный детектив” Астафьева, и „Пожар” Распутина — направлялись в топку, где горела советская идеология. Включение книг в инструментарий идеологического воздействия — это, я считаю, уникальное явление того времени”.
Среди прочего Владимир Войнович вспоминает: “У меня была большая переписка с Сергеем Залыгиным, которому я послал свою повесть „Путем взаимной переписки”. Он мне ответил, что, мол, у нас перестройка идет, у нас важные дела, а вам сюда нечего соваться — вы этого всего не заслужили. А поскольку у меня было другое мнение, я ему ответил очень грубо и вообще устроил большой скандал (переписка печаталась в „Нью-Йорк таймс” и других газетах). И он мне ехидно писал, мол, вы думаете, что без вас перестройка не состоится. А я написал: да, не состоится, пока не напечатают всех, которые запрещены! И поэтому, когда был напечатан „Чонкин” в 1988 году, для меня это было событие особого рода — и не только по причине законного и свойственного каждому писателю эгоцентризма”.
Русская литература и российская история. Лекция Эдуарда Лимонова. — “ПОЛИТ.РУ”, 2006, 28 марта <http://www.polit.ru>.
Публикуется полная расшифровка лекции писателя, поэта, лидера НБП Эдуарда Лимонова, прочитанной 23 марта 2006 года в клубе “Bilingua” в рамках проекта “Публичные лекции „Полит.ру””. Среди прочего он говорит: “После Ленина, вы знаете, наступило дичайшее безводье. Он умер в 1924 году. Можно сказать, что до появления А. И. Солженицына у нас не было никаких проектов, никаких „властителей дум”. Солженицын может не нравиться, и для меня его философия и его взгляды на русскую историю абсолютно неприемлемы. Но я заявляю, слава Богу, он еще жив, это наш великий человек. Я должен признать это, пусть в свое время я долго нападал на него, но сегодня могу сказать, что это единственный в советское время наш выдающийся современник. У него был ложный, но проект”.
Сергей Ручко. Базаров. — “Топос”, 2006, 27 февраля и 1 марта <http://www.topos.ru>.
“Посему я утверждаю, что в образе Одинцовой и сокрыт сам Тургенев, так же, как и в образе Базарова”.
Вячеслав Саватеев. От горизонта одного — к горизонту всех. В поисках литературы национального масштаба. — “НГ Ex libris”, 2006, № 8, 16 марта.
“Сделать если не два, то хотя бы один шаг назад. Вернуться к старому доброму реализму. <…> Надо реабилитировать социальную, нравственную проблематику, психологическую мотивировку характера, разрушенную всяческими новомодными „измами” и безоглядными экспериментами, в частности все тем же постмодернистским „дискурсом””.
Павел Святенков. Горбачев — гений или злодей? — “Взгляд”, 2006, 2 марта <http://www.vz.ru>.
“<…> его подлинное место в истории — не в сонме трагических личностей вроде Николая Второго, свергнутых в результате предательства и боровшихся за свою страну до последнего, а в ряду мелких политических авантюристов вроде Керенского, по прихоти судьбы вознесенных на высший пост великой, но уже умиравшей страны”.
Владимир Семенко. Перед лицом “управляемого хаоса”. — “Москва”, 2006, № 2.
“Современный мир — и это объективная данность — строится на основе миропроектной конкуренции, конкуренции миропроектов. Именно определенные миропроектные основания порождают соответствующие технологии, в том числе и те, которые связаны с угрозой нашей безопасности, а никак не наоборот. Террор угрожает нам не потому, что те или иные спецслужбы поощряют соответствующие радикальные движения и используют их по всему миру, а потому, что эта деятельность спецслужб и порожденных ими радикалов востребована в миропроектной борьбе, на нее есть спрос у ведущих кланов мировой элиты. Поэтому, когда мы говорим об угрозах, следует адекватно понимать не только какие-то прикладные моменты, не только метод, при помощи которого данные угрозы реализуются, но те конкурирующие миропроекты, которые лежат в основании соответствующих угроз и пытаются внедриться на нашу территорию, заменить собой историческую Россию”.
Роман Сенчин. После потопа. — “Литературная Россия”, 2006, № 11, 17 марта.
Рубрика “Читаем „толстые” журналы”. “Публикация в первом за этот год номере журнала „Дружба народов” повести Ирины Мамаевой „Земля Гай”, на мой взгляд, знаменует появление новой деревенской прозы. Действительно новой — здесь мы не увидим и следа патриархальных традиций, о гибели которых писали деревенщики 60 — 70-х годов; здесь нет умудренных жизнью старух, чудаков и чудиков, мастеров на все руки, нет, в общем-то, и самой деревни”.
Андрей Синявский. Рисунки Эдуарда Багрицкого. Публикация Марии Розановой. Предисловие Вадима Перельмутера. — “Toronto Slavic Quarterly”, 2006, № 15 <http://www.utoronto.ca/tsq/index.shtml>.
“Художник слова не обязан, да и, как правило, не способен быть „равным себе”, берясь за карандаш или кисть”. Не публиковавшаяся ранее статья была написана для 74-го тома “Литературного наследства” (том был уже подготовлен к печати, когда Синявского арестовали, а статью выдрали из верстки).
Ольга Славникова. “Старшее поколение провоцирует творческий климакс у молодых”. Беседа с писательницей о ее новой книге, мире горных духов и премии “Дебют”. Беседу вела Майя Кучерская. — “ПОЛИТ.РУ”, 2006, 7 марта <http://www.polit.ru>.
“Я уже написала „трудные” книги: „Стрекоза, увеличенная до размеров собаки”, „Один в зеркале”. Теперь мне интересно работать над сюжетными, даже остросюжетными вещами. Таков роман „2017”. Хочу вернуть прозе территорию, захваченную трэшем, помня, что это исконная территория Мелвилла и Шекспира”.
“Мне вообще кажется, что с тех пор, как в первый год существования русского Букера премию не дали Петрушевской, эта „родовая травма” сказывается на всем процессе”.
“Старшее поколение, давно существующее в литературе, продолжает писать и даже что-то важное для себя выписывать. Но это монолог на лестнице, после того, как дверь захлопнулась. И вот эти монологи, как продукт от живых классиков (новых классиков процесс не допускает и не создает), как-то не очень хорошо влияют на общее состояние дел. Они провоцируют ранний творческий климакс у более молодых писателей”.
Александр Солженицын. Коммунизм: у всех на виду — и не понят. Статья для журнала “Time”, 1980. — “Посев”, 2006, № 2.
“Гибельные ошибки Запада относительно коммунизма начались с 1918 <…>”.
“Феномен коммунизма ХХ века объясняют неисправимыми свойствами русской нации, — по сути расистский взгляд”.
“Бездумное заблуждение — считать русских в СССР „правящей нацией””.
Валерий Соловей. Основной фактор. — “АПН”, 2006, 26 февраля <http://www.apn.ru>.
“Подспудное массовое ощущение (не рефлексия!), что с русскими происходит что-то дурное, что дела идут не так, что „наша советская Родина” оказалась для русских мачехой, сопряженное с постепенным кардинальным изменением ценностных ориентаций и культурных моделей, спроецировавшись в политику, привело к гибели страны. Советский Союз сначала умер в миллионах русских сердец и только потом прекратил свое существование как политико-юридическая категория и социальная конструкция. Самым ярким доказательством его внутренней исчерпанности служит отсутствие внятной и сильной реакции — элитной и массовой — на гибель страны. Родившаяся в огне и буре сверхдержава была сдана так, как сержанты сдают армейский караул”.
“Главным итогом крушения Советского Союза стали формирование новой социокультурной реальности и кризисная трансформация русской идентичности, начавшаяся еще в советскую эпоху. Прежде сильный и уверенный в своем будущем народ впервые почувствовал себя слабым и ощутил глубинную неуверенность в собственной перспективе. Русская перспектива всегда отличалась драматизмом, но она была. И вот русские из творца, субъекта истории стали превращаться в ее объект, расходный материал, что составляет самое важное изменение в нашей истории в последние 500 лет”.
“Реакцией на эту слабость, в полном соответствии с классическими теоретическими схемами, стала активизация этнического пласта русского сознания. <…> Смута в России не закончилась, нам еще предстоит пережить ее кульминацию с непредсказуемым результатом. Это не вопрос о том, какое будущее ожидает нас, это вопрос о том, есть ли у нас вообще будущее. У нас, это значит у русских и у России — одно от другого неотделимо. Россия может быть только государством русского народа, или ее не будет вовсе”.
Список Резника. Беседовал Дмитрий Стахов. — “Политический журнал”, 2006, № 6, 28 февраля.
Говорит Александр Иванов (“Ad Marginem”): “Я пытался читать эту книгу [„Майн кампф”]. Причем как издатель. Если сегодня издавать эту книгу, то в серии „Литературные памятники”. Это текст, в котором через три слова на четвертое надо давать комментарий. Он совершенно непонятен для нынешнего читателя. Он связан с культурными, социальными, политическими аллюзиями, которые сегодняшнему читателю совершенно непонятны. Они не могут быть считанными. <…> Вышли мемуары Лени Рифеншталь, где приведены ее беседы с Гитлером. Так, они обсуждают различное отношение Гитлера к Шопенгауэру и Ницше! Нереально сегодня представить, что с кем-то из современных политиков можно говорить на такие темы. Или, например, Сталин в качестве совершенно естественного фона жизни воспринимал театр, литературу, музыку, кино. Этот тиран постоянно жил в отыгрывании некоего культурного фона. Перелом произошел где-то во времена Хрущева. Невозможно представить себе Сталина, который приходит на выставку в Манеже и говорит „пидарасы!” <…> У Пастернака есть слова о том — в связи с приходом Хрущева к власти, — что вот сейчас и наступил настоящий конец. Для него Сталин более приемлем, чем Хрущев, потому что Хрущев, говорящий через фрикативное „г”, держащий все время в уме шматок сала в метафизическом смысле, для поэта Пастернака — смерть, а Сталин, с его смертоубийством и тиранией, метафизически позволял выживать. Физически — смерть, но для Пастернака важнее метафизическое существование. Наступило же вульгарное, советское существование. <…> Я против цензуры, но за то, чтобы человек мог реагировать на то, что у него вызывает неприятие. Писатель и художник должны осознавать, что у них есть зона ответственности, и прикрываться тем, что, мол, это литература, это искусство, это вымысел, это неподсудно, — неправильно. Если у человека есть резоны доказывать в суде, что он понес оскорбление, то пусть подает в суд. И там доказывает свою правоту, требуя наложить санкции на писателя или издателя. Писатель находится в вымышленном пространстве игры, и тут раздается голос реальности, говорящий: твоя игра имеет предел, и этот предел — мое право на определенные моральные ценности и правила”.
Игорь Сухих. Попутчик в Стране Советов. — “Зарубежные записки”, Дортмунд, 2005, № 4 <http://magazines.russ.ru/zz>.
Исаак Бабель в тридцатые годы. “На вопрос о том, как соединялись странная близорукость и удивительная проницательность, опьянение и трезвость, скептицизм и вера в одном сознании, честнее ответить: не знаю. Послереволюционные поколения отцов и детей сегодня — непонятнее марсиан. Утрачен воздух той эпохи”. Статья представляет собой предисловие к одному из томов наиболее полного Собрания сочинений Бабеля в четырех томах, подготовленному для московского издательства “Время”.
Счастливое поколение “медных труб”. Беседовала Ольга Горкина. — “Литературная газета”, 2006, № 9, 1 — 7 марта.
Говорит Лев Аннинский: “В чем разница между честным стихотворцем и великим поэтом? Честный знает ответы на те вопросы, которые ставит. Великий поэт ставит вопросы, на которые нет ответов. Это „проклятые вопросы””.
Татьяна Толстая. “Я у многих вызываю злобу”. Известная писательница рассказывает о себе, о нас, о “них” и о том, как сегодня составить ленту завтрашнего дня. Беседу вела Юлия Идлис. — “ПОЛИТ.РУ”, 2006, 26 марта <http://www.polit.ru>.
“Например, в гламурных журналах нельзя работать толстым; они должны иметь хорошую фигуру, то есть своим существованием подтверждать, что мир гламура существует: вот он. А толстого человека просто нельзя показывать: его в гламуре нет. Хотя вот если бы n-ное количество богатых женщин были толстыми, гламур бы подвинулся, он бы их учел. А так существуют придуманные образы — прокрустово ложе, ни длинней, ни короче. А остальных как бы нет”.
Виктор Тополянский. Фартовое дело. Как большевики научились добывать деньги для счастья народного. — “Новое время”, 2006, № 11, 19 марта.
“Профессиональные бандиты нередко упрекали профессиональных революционеров в резком утяжелении криминального промысла, поскольку до 1905 года за грабеж давали всего три года арестантских рот, а в 1906 году — порой казнили без промедления”.
1905 год: сто лет забвения. От редакции. — “Неприкосновенный запас”, 2005, № 6 (44) <http://magazines.russ.ru/nz>.
Тематический номер: “Юбилей 1945 года вызвал огромное количество оживленных обсуждений, публикаций, кинофильмов и телесериалов, что лишний раз показало незаживающую реальность Великой Отечественной войны для российского общественного сознания. 1917-й, 1991-й и 1993-й даже не нуждаются в юбилеях, принадлежа современности и продолжая разделять общество на непримиримые лагери. В отличие от этих дат, 1905 год весьма скромно отметил свое столетие, так и не выйдя из теневой зоны исторического сознания. <…> Ведь даже то, что мы „помним”, — репродукции пресненских героев, поверхностную хронологию событий (от „кровавого воскресенья” через всеобщую забастовку к Октябрьскому манифесту, дальше к первой и второй Думе и, наконец, к столыпинской реакции) — всего лишь препарированная советской школой казенная версия 1905 — 1907 годов, в которой беспорядочно мелькают театрально героические лица защитников баррикад, вдохновляемые одной-единственной партией (и вы ее знаете). <…> Для нас было важным попытаться извлечь события 1905 — 1907 годов из-под глыб февральской и октябрьской революций”. Много интересных статей.
Юрий Тюрин. “Ницше” и “сверхчеловечки”: ветер с Запада. — “АПН”, 2006, 1 марта <http://www.apn.ru>.
“В России же просто тотально не понимают, и не хотят понимать, что на самом деле происходит на Западе, начиная с Европы! Разве что полиглот Дугин, этот глубокий знаток Запада, вглядывается в „открывшуюся пропасть”, сжав зубы, и видит там победную торжествующую улыбку гигантского, коллективного, матрицеобразного доктора Лектера — и, обернувшись, умоляет вполголоса, снова и снова, как заезженная пластинка, впавших в гипнотический сон соотечественников „острить свой меч”… Доктор Дугин — против доктора Лектера… Удивляюсь, что до сих пор волосы на его голове не обгорели, как это случилось когда-то, по свидетельству современников, с великим Данте… Ибо прав Ницше, сказавший, что „если долго смотреть в пропасть — то пропасть неизбежно отразится в тебе”… Сегодня, конечно, не достаточно, что „добро должно быть с кулаками”: добро должно быть сегодня таким же изворотливым, гибким, юродствующим, героическим и отчаянным, как и зло… Если вдуматься — добру это даже легче: „мы победим — ведь правда за нами!”… Вот только одна проблема для нашего милого, дорогого, слегка поддатого, спешащего куда-то, притесненного обстоятельствами „маленького русского человека”: разглядеть эту битву…”
Николай Ульянов. Комплекс Филофея. — “Посев”, 2006, № 2, 3.
“В наши дни, когда говорят о третьем Риме, то имеют в виду обычно образ, созданный в ХIХ веке, приписывая его Филофею. При этом не дают себе труда даже обратить внимание на заголовок, под которым во всех почти дошедших до нас списках встречаем послание к Василию Ивановичу: „Послание к великому князю Василию, в нем же об исправлении крестного знамения и о содомском блуде”. <…> Кто читал послание полностью, тот знает, что борьба с мужеложством занимала автора больше, чем учение о третьем Риме. <…> Но Филофей был краток и ограничен „малыми словесы” еще и потому, что предполагал идею третьего Рима известной своим корреспондентам. Не он был ее автором. <…> Все желающие видеть в идеологии „третьего Рима” исчадие русского национального духа, должны были бы знать, что учение это не русского, а иностранного происхождения и занесено к нам извне”. Статья Николая Ульянова, эмигранта второй волны, была впервые опубликована в нью-йоркском “Новом журнале” (1956), затем перепечатана в сборнике “Свиток” (New Haven, 1972), а в 1994 году перепечатана в № 4 журнала “Вопросы истории”.
П. В. Флоренский. Философия переписки. — “Новый Журнал”, Нью-Йорк, 2006, № 242 <http://magazines.russ.ru/nj>.
“Особый интерес представляет переписка П. А. Флоренского в годы его учебы в Московском университете…” Далее публикуется переписка Павла Флоренского 1905 года.
Егор Холмогоров. Хотят ли американцы ядерной войны? — “Правая.ru”, 2006, 23 марта <http://pravaya.ru>.
“Публикация в „Foreign Affairs”, издании не слишком склонном к экстравагантным спекуляциям, означает, что превентивная война против России вновь вошла в горизонт американского планирования. <…> Это означает, что в российском экспертном сообществе пора поставить с полной серьезностью и откровенностью вопрос о превентивной ядерной войне против США”.
“Ядерный аргумент является практически единственным, с помощью которого можно пересдать карты самим или заставить сделать это Америку. <…> Если Америки вдруг не станет, практически все в мире вздохнут легче”.
“Никому этого не хотелось бы, но в логике „постсоветских” отношений России и США ядерное столкновение, как уже было сказано, практически неизбежно, и альтернативой является только добровольное прекращение существования России. Единственным возможным альтернативным исходом может стать балансирование на грани войны, ситуация, подобная Карибскому кризису, с аналогичным исходом, то есть принятием в результате ядерного шантажа определенных ограничений политикой США (как тогда американцы согласились на вывод ракет из Турции и неприкосновенность Кубы). В нынешнем случае аналогичным предметом шантажа могло бы стать восстановление государственного единства исторической России и вывод американских войск с тех территорий Евразии, где их не было в 1985 году, а также нейтрализация Восточной Европы”.
Давлат Худоназаров. Русский правитель Памира. Памяти Эдуарда Карловича Кивикэса. — “Посев”, 2006, № 3.
“В мае 1893 г. он [Э. К. Кивикэс], в составе Русского экспедиционного военного отряда генерала Михаила Йонова, впервые попал на Памир, где принял участие в боевых действиях против афганцев, которые под натиском русских войск были изгнаны с Памира. Среди участников памирских походов были также Л. Г. Корнилов и Н. Н. Юденич. <…> 20 января 1905 г. капитан Кивикэс в третий раз был назначен начальником Памирского отряда и, по сути, стал первым русским правителем горного края с правом решать все вопросы, связанные с управлением бекством. На этот раз он пробыл на Памире почти четыре года и 27 сентября 1905 г. был произведен в подполковники. В эти же годы он чуть не погиб от яда, которым его пытались отравить бухарские чиновники…” Кстати, вытеснение русскими войсками афганцев с Памира остановило десятилетний геноцид таджикского населения.
Алексей Чадаев. Культ личности. — “Русский Журнал”, 2006, 21 марта <http://www.russ.ru>.
“Но что же тогда сделал Хрущев своим докладом 26 февраля? Как ни странно, он сделал нечто, прямо обратное десталинизации. Возложив лично на Сталина и Берию ответственность за все „ошибки” и „перегибы”, а фактически — за преступления миллионов участников (в том числе и вполне добровольных) машины террора, Хрущев произвел не де-, а ресталинизацию. Он вновь вернул Сталина в политическую систему страны, сделал его нужным ей. Он, Хрущев, воскресил Сталина — теперь уже с обратным знаком, в ипостаси главного источника зла — точно так же, как ранее он был главным источником добра. Сталин — это теперь новая зона табу и одновременно ответственности; и в этом качестве он становится необходим послесталинской политической системе, которая им оправдывает и на нем базирует свое собственное существование. Сталин, который мог стать „прошлым” (как стал им в итоге Ленин), превратился в „настоящее”, которое запрещено. Сегодня Ленин умер, а Сталин жив. <…> В этом смысле по-настоящему возможность десталинизации встает перед нами только сейчас. Но ее парадокс — поистине диалектический — в том, что возможна она только через возвращение Сталина — как возвращение истории, снятие моральных табу на нее. Десталинизация — это когда памятники Сталину стоят в тенистых скверах рядом с памятниками известным писателям и не волнуют никого, кроме голубей. Когда мир в результате действия истории становится настолько другим, что ничему сталинскому в нем не остается места”.
Сергей Черняховский. Покаянное бесстыдство. — “АПН”, 2006, 10 марта <http://www.apn.ru>.
“Особо, кончено, дико выглядит это на примере „покаяния” [Путина] перед Венгрией. Уж как минимум, прежде чем каяться перед ней, надо было бы дождаться ее покаяния или простого извинения за участие, вместе с фашистской Германией, в войне против СССР в 1941 — 45 гг. С точки зрения исторической ретроспективы, Венгрия — государство-агрессор, напавшая на СССР и принявшая участие в оккупации значительной части советской территории. Германия до сих пор не устает каяться за то, что она натворила в Европе. Венгрия, как и другие гитлеровские союзники, в таком покаянии явно не замечена. <…> В 1956 и 1968 гг. Советский Союз пресек враждебные ему выступления на территории стран-союзниц. В этих странах была предпринята попытка свержения родственных СССР политических сил. В Венгрии она носила характер явного кровавого мятежа. СССР вступился за своих сторонников, то есть сделал то, что обязана была бы сделать любая страна в отношении своих иностранных сторонников там, где им угрожала бы опасность. Это было не только его естественной политической реакцией. Не только его правом — но и его обязанностью перед теми силами, которые в этих странах были ориентированы на поддержку СССР. Причем было сделано по просьбе и при участии этих сил. <…> Думать и действовать иначе — значит опускаться до уровня Горбачева”.
Гилберт Честертон. Человеческий клуб. Повесть. Предисловие и перевод с английского Натальи Трауберг. — “Новая Юность”, 2006, № 5 (74).
Молодой Честертон.
Михаил Шишкин. Вильгельм Телль как зеркало русских революций. Опыт сравнительной монументологии. — “Иностранная литература”, 2006, № 2.
Среди прочего: “В Швейцарии бросаются в глаза дырки в пейзаже, заполняемые в России памятниками. В русской деревне может не быть водопровода, телефона и других признаков цивилизации, но обязательно будет обелиск — в память о тех, кто ушел на войну и не вернулся. Перст, показывающий русскому прохожему его путь на небо. Дорожный указатель, напоминающий тебе о твоем предназначении. Дорожка к журавлиному бессмертию. Здесь этого нет”.
См. также: Михаил Шишкин (Цюрих), “На русско-швейцарской границе” — “Новый Журнал”, Нью-Йорк, 2006, № 242 <http://magazines.russ.ru/nj>.
Александр Щипин. Сокровище нации. Алексей Иванов: поиски, метания и надежды. — “НГ Ex libris”, 2006, № 8, 16 марта.
“Конечно, если Алексей Иванов будет каждую пару лет выдавать по блестящему историческому роману, он до конца жизни останется признанным мэтром жанра. Однако Иванов — уже гораздо более мощный писатель, чем это позволено в этноисторическом детективе, каким можно счесть „Золото бунта”. И если его загонят в эту нишу, ничего хорошего не получится”.
Михаил Эдельштейн. Комсомолка и два Тезея. — “Русский Журнал”, 2006, 22 марта <http://www.russ.ru>.
“<…> несмотря на всю насыщенность романа философской проблематикой и мифологическими подтекстами, „Москва-Ква-Ква” оказалась откровенной неудачей автора. Более того: полагаю, обилие мифологических и философских проекций в значительной степени и предопределило ее провал. Можно указать на удивительное для человека, в ту эпоху жившего и столько раз ее описывавшего, количество фактических ошибок. <…> И тут, наверное, пора скорбный перечень закончить. Ибо все, о чем говорилось выше, лишь частные выражения более общей проблемы. Дело в том, что у Аксенова нет адекватного языка для выражения тех трагических (мифологических, философских) смыслов, которыми он пытается насытить свой роман”.
Михаил Эпштейн. О свойствах ума. Неумный Гоголь, мудрый Толстой, косноязычный Окуджава, красноречивый Слуцкий. — “НГ Ex libris”, 2006, № 8, 16 марта.
“На совещании молодых писателей 1975 г. помню Б. Слуцкого и Б. Окуджаву, ведших совместно поэтический семинар, куда и меня, „молодого”, пригласили выступить — как критика. Слуцкий неустанно говорил, поучал, поэтически комиссарствовал — и был очень умен. Окуджава отмалчивался, а когда ему приходилось что-то изрекать, говорил невнятные и вполне тривиальные вещи типа „хорошо”, „интересно”. И тем не менее чувствовалось, что он не глупее Слуцкого, просто у него другой ум, скажем так, лирический, музыкальный. Или: у Слуцкого сердечный ум, у Окуджавы — умное сердце. Вот если бы Окуджава пытался витийствовать на манер Слуцкого, а Слуцкий помалкивал бы на манер Окуджавы, в них сразу бы физиологически обнаружились признаки неума”.
Составитель Андрей Василевский.
“Вопросы истории”, “Гипертекст”, “Дружба народов”, “Звезда”, “Знамя”,
“Наше наследие”, “Октябрь”, “Русское искусство”, “Склянка часу”,
“Фома”, “Футурум Арт”, “ШО. Журнал культурного сопротивления”
Игорь Абрамичев. Новояз XXI. — “Гипертекст”, Уфа, 2006, № 4.
О штампах и тавтологических клише вроде “коммерческой торговли”.
“…Появился контактный телефон, т. е. телефон для контактов? — попробуйте найти телефон не для контактов; „прием на работу на конкурсной основе” вместо „объявляется конкурс”; совершенная путаница со словами элитный — элитарный (элитными в правильном словоупотреблении бывают только быки, жеребцы и сорта растений); замечательное в своей семантической глупости слово возрастной, т. е. „человек, а может, и тот же жеребец старше по возрасту, чем годится для данной категории” (например, возрастной игрок), и, наконец, перл современного „штампообразования” — своеобразная визитная карточка. В устах нынешних журналистов все может быть „своеобразной визитной карточкой”! При желании эту фразу можно применить даже к экскрементам: у зайца — маленькие, кругленькие, у лисы — длинненькие. Просто суперуниверсальность!” “Суперуниверсальное” — это что, шутка?
Кстати, товарищи, модная современная аббревиатура ЗОЖ — это, между прочим, “здоровый образ жизни”.
Е. В. Алексеева. Использование европейского опыта управления государством при Петре I. — “Вопросы истории”, 2006, № 2.
“Неоценимую помощь в переносе шведского опыта на российскую почву сыграл Г. Фик, хорошо знакомый с административной системой Швеции и привезший в Санкт-Петербург сотни шведских статутов, инструкций и прочих принципиальных документов. Вывезти в 1716 г. эти уникальные информационные материалы из Стокгольма (включая и шведский бюджет на 1715 г.) в условиях Северной войны было делом весьма рискованным. Часть из них была отдана на хранение шкиперам, а часть — зашита в юбки жены Г. Фика”.
Даже определение самодержавной власти Петр Алексеич переделал из решения шведского риксдага 1703 года.
Андрей Василевский и внутреннее достоинство “Нового мира”. Беседовал Александр Чернов. — “ШО. Журнал культурного сопротивления”, Украина (Киев), 2006, № 1-2.
“Такое впечатление, что у авторов нет стимула писать хорошо, нет ни одного большого прозаического произведения, которое проходило бы через „Новый мир”, не нуждаясь в определенной доделке, доработке. Только один автор, на моей памяти как главного редактора, сегодня не нуждается в редактировании. Это Александр Солженицын. Он каждый свой текст „вылизывает” так, что там даже запятые стоят на своих местах. Складывается впечатление, что люди, пишущие романы, завершают работу над рукописью раньше, чем следовало бы. А вот авторы коротких рассказов или стихов сегодня в отличной форме” (А. Василевский).
Анна. Хоспис: приемная смерти или школа любви? — “Фома”, 2006, № 1.
“…Почему-то я безумно люблю это печальное место, где живут полумертвые тела, изъеденные опухолями; ходячие скелеты — желтые, дурно пахнущие… <…> И в мучительные последние дни я могу немного помочь: вывести в последний раз на свежий воздух или просто посидеть рядом, подержать руку — не оставить человека одного в ожидании смерти. Я люблю их всех, потому что с ними нет притворства, лести, масок. Но это очень страшно — быть с ними рядом, часами слушать предсмертный бред. Многих я помню очень хорошо, как родных. Я смогла дать им совсем чуть-чуть, но они были так благодарны…
…Как можно любить такую работу, как можно скучать по постоянному соседству со смертью? Не знаю. Но там я — это я. И все понятно: что есть жизнь, что есть смерть, что есть человек, что есть любовь. Там я понимаю, что значит любить ближнего как самого себя. И вижу, что Христос посреди нас”.
Зинаида Бонами. Второе призвание. — “Русское искусство”, 2006, № 1 <http://www.rusiskusstvo.ru>.
По следам прошлогодней выставки в ГМИИ им. А. С. Пушкина “Скрипка Энгра. Второе призвание”. Выставка “объединила работы выдающихся мастеров искусства XX века — музыкантов, актеров, режиссеров, писателей, балетмейстеров, проявивших себя также и в сфере изобразительного искусства”. Тут Герман Гессе, Тонино Гуэрра, Юрий Завадский, Жан Кокто, Михаил Чехов, Людмила Стефановна Петрушевская — с отличным автопортретом, в частности. Но меня больше всего поразила графика Михаила Чехова — его автопортрет в роли Аблеухова.
Что же до идиомы violin d’Ingres (скрипка Энгра), то французский живописец много занимался музыкой и играл в оркестре на скрипке. Ну ничего, наши и сейчас много чего умеют параллельно — возьмите хоть Макаревича: палитра-кисточка, разделочный нож, акваланг — что еще?
Ирина Волкова. Военное строительство Петра I и перемены в системе социальных отношений в России. — “Вопросы истории”, 2006, № 3.
“Почти полное равенство шансов и возможностей при формировании корпуса военнослужащих было тесно связано с возросшими возможностями власти. Опыт Петра Великого показывал, что во многих случаях авторитарная власть была склонна направлять свои полномочия на благо всему социуму, быстро и эффективно справляясь с наиболее патогенными зонами внутри него.
Вытолкнув дворянство из родовых гнезд и вытянув его по струнке военных уставов, правительственная власть устранила опасность превращения его в злокачественный нарост на государственном теле. Военное строительство Петра I повлекло за собой окончательную и бесповоротную ресоциализацию дворянства. Ее важнейшим итогом стало насильственное разрешение межролевого конфликта, в котором постоянно сталкивались интересы помещика-землевладельца и служивого человека”.
Про цифры и бесконечные воинские артикулы, приводимые здесь, я и не говорю.
Вопрос номер один. Верите ли вы в чудо? — “Фома”, 2006, № 1.
Тема номера. Из дискуссии, проведенной главным редактором “Фомы” Владимиром Легойдой. Говорит дьякон Андрей Кураев: “Я убежден, что самое главное — чудо, которое может произойти в душе человека. Не переставление гор с места на место в буквальном смысле слова, а возможность сдвинуть „горы своих грехов”, пристрастий, привычек. Это для меня гораздо более значимо. Христос не говорит, что блаженны творящие чудеса. Но — „блаженны чистые сердцем”. В Православии главное — это изменение твоего внутреннего мира. Впрочем, не только в Православии. Даже в Индии многие мудрые люди говорили, что неумный, несовершенный человек старается изменить то, что вне его, а мудрец старается изменить то, что внутри него. И я думаю, истинность Православия доказывается не столько какими-нибудь чудесными исцелениями и пророчествами, сколько тем, что люди, от которых вроде бы и ожидать было нельзя каких-нибудь покаянных перемен, — меняются”.
“Географическая разобщенность писателей с развитием Интернета все больше превращается в фикцию”. С поэтом Бахытом Кенжеевым беседовал Александр Самошин. — “Гипертекст”, Уфа, 2006, № 4.
“…Вообще, мы живем в интересную эпоху: после распада СССР во всех республиках литература начала развиваться более или менее автономно, так сказать, без оглядки на центр. Отмечу, например, прочитанный мною недавно „Ташкентский роман” Евгения Абдуллаева (получивший недавно „Русскую премию”. — П. К.). Это полноценное, европейской школы произведение — однако написанное на местном материале и на русском языке. Лучший, на мой взгляд, русский прозаик современности — Михаил Шишкин — живет в Цюрихе, который тоже отражается в его прозе. Я полагаю, что географическая и культурная разбросанность русской литературы — фактор скорее благотворный.
— Недавно вы получили достаточно престижную российскую премию “Anthologia” (могли бы и добавить, что учрежденную „Новым миром”, коллега. — П. К.). Ощущаете ли вы себя неотъемлемой частью литературного процесса?
— Конечно, ощущаю. Я слежу за всем, что пишется, печатаюсь сам, часто бываю в Москве. Но вновь повторю: в эпоху Интернета литература становится явлением глобальным”.
Нина Геташвили. Театр и живопись. Параллели крутого маршрута. — “Русское искусство”, 2006, № 1.
“Репертуар русского театра был жанрово богаче изобразительного искусства. Особенно это касалось московских антреприз”. Речь идет о конце XVIII века. Поведал бы им тогда кто-нибудь о Дягилеве…
Вообще очень полезный, богато иллюстрированный текст, не без той, правда, сухопарой наукообразности, которая в подобном издании выглядит, я бы сказал, немного странно: “Нравственный максимализм русской духовной культуры, поиски объединяющей национальной идеи и общественно-просветительская парадигма второй четверти века (XIX. — П. К.) привели не только к все возрастающему плюрализму идей и концепций, но и расширению социального состава зрителей как сценических представлений, так и художественных выставок”.
Тонино Гуэрра. Теплый дождь. Роман. Перевод с итальянского Валерия Николаева. — “Дружба народов”, 2006, № 2 <http://magazines.russ.ru/druzhba>.
Тут действуют загадочные фантасмагорические собаки, Генерал Огня, Наполеон Бонапарт, историк Эйдельман и писатель Пушкин, наконец, кинорежиссер Агаджанян, в котором легко угадывается Сергей Параджанов. Много любви на маленьком поле.
“…Мы пересекаем границу между Грузией и Арменией. У Агаджаняна сразу поднимается настроение, потому что мы выезжаем на ровное асфальтированное шоссе. По нему добираемся до Акпата, горной деревушки, жмущейся к большому монастырю, где в течение тридцати лет жил монах-поэт Саят-Нова. Единственные украшения многочисленных зданий ансамбля — небольшие кресты. Каждый монах выцарапывал на камне свой крест и, стоя перед ним, предавался раздумьям. О жизни монаха-поэта и о древнем монастыре Агаджанян сделал один из трех своих фильмов. Я вспомнил кадры, где молодой монах, спасая книги из затопленной библиотеки, поднимал их по приставной лестнице на монастырские крыши, подальше от потоков разбушевавшейся воды, и раскладывал сушиться на солнце.
— Тебе удалось определить место, где он стоял на коленях, ожидая, когда высохнут страницы? — спрашиваю я Агаджаняна.
— Я полагаю, это было в самом высоком месте двора, — отвечает он и кивает на земляной горб за трапезной.
Я подхожу к этому зеленому холму и сажусь на траву. Подо мной соединяющиеся между собой крыши образуют замысловатые водостоки. Пышные пучки дикой травы торчат в швах прямоугольной, черного камня черепицы. Я воображаю себе, как вся она была устелена большими намокшими книгами со слипшимися страницами. Агаджанян подходит и садится рядом со мной.
— В моем фильме главный герой лежит как раз на этом самом месте, где сидишь ты.
Я тоже ложусь, не отрывая взора от монастырских крыш. Трава, колыхаемая свежим ветерком, чуть слышно шелестит. Так же, наверное, после двух дней пребывания под солнцем шелестели от ветра высохшие страницы, готовые вновь повествовать о людях и делах их.
Улыбаясь, я поднимаюсь на ноги”.
Во вступлении приводится высказывание Т. Г. о литературе: “Могу ошибаться, но у меня всегда было такое впечатление, что слова старятся в меньшей степени, чем образы кино”.
Александр Жолковский. Виньетки-2005. — “Звезда”, Санкт-Петербург, 2006, № 1 <http://magazines.russ.ru/zvezda>.
“…Когда меня пригласили участвовать в международной конференции по Набокову в Петербурге (в самом что ни на есть наследственном набоковском особняке, Морская, 47), я был польщен, долго думал, с чем бы выступить (я не специалист), придумал и согласился. Но когда оказалось, что от участников ожидается регистрационный взнос в $ 300, мой энтузиазм остыл настолько, что я выключился от переписки с организаторами.
Однако ближе к делу заботу о моем участии проявил вождь мирового набоковского движения Дон Джонсон. Как известно (не от Набокова), правду говорить легко и приятно. Я ответил, что приехать готов, но мне не нужно ни визы (она у меня есть), ни билетов (я и так буду в Питере), ни гостиницы (остановлюсь у приятеля), ни купонов на еду, и вообще мое скромное сообщение не тянет на триста баксов. Дон тут же отписал, что Оргкомитет освобождает меня от взноса, употребив неповторимый английский глагол waive и таким образом подав повод для игры слов, которого я ждал всю свою сознательно англоязычную жизнь: „Now, Don, we are on the same waivelength”, „Теперь, Дон, мы понимаем друг друга” (букв. „[общаемся] на одной длине волны”).
Wave — „волна”, waive — „отменять условие” (произносится так же), waivelength — a three hundred dollar pun, как сказали бы американцы, каламбур ценой в триста долларов. Набоков зарабатывал, в сущности, тем же”.
[Заставка]. — “Склянка часу”, Украина, 2005, № 36.
На немецком, украинском и русском тут приводится следующее изречение: “„Писать для одной лишь нации — слишком убогий идеал” (из Шиллера)”. Смотрится очень красиво.
Больше я ничего интересного в этом трехъязычном номере для себя не нашел, что не отменяет его интертекстуальности, пассионарности и эмблематичности. Или взять, что ли, стихи? — “Шло лето на горячем поводке. / Грудастый август не стеснялся пота. / Была мужская, грубая работа — / На вилы брать тяжелые валки…” (Павел Бессонов). Нравятся? А кому-то, допускаю, придется по душе трогательно-забавная двухстраничная мини-поэма Елены Заславской “Проза сети”, где все части начинаются с фразы “Каждый день я пишу по странице в Livejournal”. Она ее два месяца писала, между прочим. В конце — дата. Другая (Ирина Цилик) по-мужски решительно изливает: “Я устал. У меня отупело перо. / Мой запас сигарет безнадежно уменьшен. / Мой роман замолчал в междустрочии про / Междуножье не самой любимой из женщин. / Через 10 часов. Я устал. Я курю. / Я прекрасен назло композиции кадра…” И так дальше — очень версификационно. А на фотографии — милое лицо, лукавая улыбка. Ничего такого не подумаешь.
Леонид Зорин. Он. Монолог. — “Знамя”, 2006, № 3 <http://magazines.russ.ru/znamia>.
А. П. Чехов: изнутри. Художественное воссоздание психологического портрета: живой голос — с просьбой о шампанском и немецким “я умираю” в конце.
Искушение виртуальностью. Писатель-фантаст Сергей Лукьяненко предостерегает. — “Фома”, 2006, № 1.
О виртуальной духовной жизни, молитве и искушении “по Интернету”: “…При этом он („пользователь”. — П. К.) не будет ни глумиться, ни издеваться, он совершенно искренне станет молиться и исповедоваться в виртуальности — просто потому, что не поймет разницы. <…> А духовная подмена здесь в том, что человек начинает воспринимать религию, Церковь, веру как одну из сторон обыденной, привычной жизни. И в этом, кстати, повинно будет не наличие виртуальной реальности, а вообще весь строй современной жизни, „дух века сего”. Видя, что все вокруг успешно подвергается виртуализации, человек решит, что и религия не должна стать исключением”.
Руслан Киреев. Пятьдесят лет в раю. Избранные годы. — “Знамя”, 2006, № 3.
Новая — ретроспективная — книга Киреева. Нежно-исповедальные главы о родных и близких, странички детства, перемежаются здесь мемуарными писательскими крупными планами (Михаил Рощин, Борис Балтер, Николай Рубцов). Среди них мне особенно дорог рассказ об И. Грековой (Елене Сергеевне Вентцель), прозу которой я давно люблю. Господи, ведь сидим в нескольких метрах друг от друга в редакции, — а я и не знал, что помимо давнишних писательско-читательских отношений нас с Русланом Тимофеевичем соединяет еще и она — мудрая, мужественная, проницательная, занявшая свое скромное, но особенное и неотменяемое место в литературе последних десятилетий.
В короткой знаменской сноске “От автора” Р. Т. Киреев неожиданно размышляет о том, что из литературы надо “выйти вовремя”, что эта, мол, в который уже раз небеллетристическая книга — последняя. “Писались другие книги, и вот теперь пришел черед последней. Успеть бы только… Не скомкать… Не повторить вслед за Щедриным, признавшимся в последнем — вынужденно последнем! — абзаце блистательной „Пошехонской старины”: „Явилось невольное утомление”. Авось не явится”.
…И все-таки не стоит загадывать о последнем, бормочу я себе под нос, а взгляд задерживается на самом, пожалуй, доверительном. Это доверительное давным-давно проросло и продолжает прорастать сквозь все и вся и, через воспоминание, передается бережному, я надеюсь, читателю.
“…„У меня дочь родилась!” — объявил с порога, объясняя свое опоздание.
Любимый профессор смерил меня взглядом и сказал: „Ну и что?”
Ответа на этот вопрос не было. Я, во всяком случае, его не нашел. Стоял у распахнутой двери, дожидаясь разрешения войти, но разрешения не последовало. „Придете в следующий раз”.
Это было первого июня 1964 года, в понедельник. Тогда, оглушенный — не тем, что прогнали с экзамена, а своим новым статусом, я не подозревал, что именно в этот день у меня завязался самый, может быть, главный, самый трагический, ибо не имеет своего разрешения, самый протяженный жизненный сюжет. Жизненный, а следовательно, и литературный…
Одно только перечисление моих романов, повестей, рассказов и пьес, в центре которых именно этот сюжет, заняло б сейчас много места. Собственно, я писал об этом постоянно. Я постоянно думал об этом. Я постоянно этим болел. Когда однажды моя землячка Марина Новикова, профессор Крымского университета, критик со страстным и умным пером, спросила меня, будучи в Москве, чего я больше всего боюсь, я ответил не задумываясь: „Пережить своих детей”.
Мы сидели в буфете Дома литераторов, Марина, прихлебывая кофе, курила одну сигарету за другой и никак не прокомментировала мои слова. Быть может, потому, что у нее самой не было детей… Ответ прозвучал позже, со страниц „Нового мира”, в ее большой статье о моей прозе.
„Дети — безжалостно или спасительно — обращают киреевских героев от быта к бытию. Запинки в речи, краска в лице, автоирония и самосуд — все это появляется у них чаще всего в эпизодах с детьми. Как только возникает страх утраты — уйдут дети! Юные сыновья и дочери исполняют прежде всего именно эту функцию: ими киреевский мир испытывается”.
Жаль, я так и не спросил у Марины, что подразумевала она под словом „мир”. Мир внутренний или мир внешний? Сдается мне, что последнее, то есть мир тургеневских „Отцов и детей”. Но тургеневская коллизия — это не моя коллизия. Равно как и коллизия „Короля Лира”. Куда ближе и понятней мне „Письмо к отцу” Франца Кафки, полное клокочущей боли и справедливых (или несправедливых — какая разница!) упреков.
Нечто подобное я мог бы получить от своих дочерей. Мой ответ им (если подобные письма требуют ответа) — эта книга. Я знаю, в ближайшем будущем они не станут читать ее, как не читали и других моих книг, во всяком случае, большинство из них, — слишком заняты они, слишком много у них своих, горячих, близких им дел…
А я — далек. Ах, как я теперь далек от вас, таких еще молодых, — старомодный, тяжелый, смешной, неинтересный! Очень далек… Почти не виден… Но я вернусь. Я обязательно вернусь к вам, причем по вашему же зову. Вы востребуете меня. Вызволите из небытия, только это случится нескоро. Это случится, когда вы сами сделаетесь старыми, а нас с мамой уже не будет на свете. Тогда-то вы и позовете нас, и мы придем, помолодевшие, прощенные вами за наши ворчания и придирки, и вы будете с трепетным вниманием вслушиваться в каждое наше слово, некогда пропорхнувшее мимо вашего слуха, но бессознательно удержанное памятью. Вот тогда-то, может быть, и откроется с тревожным любопытством эта книга. Если, конечно, ей суждено быть дописанной…”
Колонка редактора. — “Футурум АРТ”, 2006, № 1 (11) <http://www.futurum-art.ru>.
На стр. 5 это расположено по центру листа, как хокку или танка. Текст такой: “Друзья! Поздравляю Вас с наступившим Новым годом! Желаю Вам здоровья, благополучия и новых творческих успехов! Евгений Степанов”. Скромно и со вкусом. Кстати, я видел живого Степанова, ничего, не кусается, благодушен к нашим дружеским наездам на его футуристические продукты вроде “Детей Ра” и “Зинзивера”… Да! Он издает с помощью Татьяны Тихоновой книгу стихов Виталия Дмитриева, которой я жду уж почитай лет пятнадцать.
Тут у Степанова есть и собственные сочинения.
“Вечер. Гостиница. Проститутка. Разговорились о поэзии. Она говорит:
— А я люблю стихи Бродского.
И прочитала наизусть „Рождественский романс””.
А что, всяко бывает. Но вот раздел Ваш, Е. С., — “Литературные группы” — я не оценил, простите. В текущем номере “Футурум АРТа” выступает “Группа СССР”, что расшифровывается как С(облазним) С(воими) С(тихами) Р(одину)! Название хорошее, стихи не очень, да и уже были такие, похожие. Так что пока не соблазнили.
Александр Кушнер. Стихи. — “Звезда”, Санкт-Петербург, 2006, № 1.
Для меня центр подборки — элегичный автопортрет собирающегося выйти на улицу поэта. Читая, я все вспоминал приговорку моей бабушки: “Ключи-часы-очки-деньги…”
……………………………………
Паспорт в карман и счета, если надо
Их оплатить, но заполнить сперва.
Где телефон мой мобильный? Досада:
Только что видел его. Все слова
Сказаны жалкие. Вот он, спасибо! —
Это тебе говорю впопыхах.
И слуховой аппарат еще, ибо
Я глуховат — у меня теперь страх
Есть и такой: не понять, не расслышать.
Да, кошелек, кошелек, кошелек —
Вот он! Так, видимо, мечутся мыши
В родах, как некто игриво изрек.
Как я справлялся со всем этим прежде,
В юные годы — не вспомнить уже.
Или спасение было в надежде
И утешение было в душе?
……………………………………
Виктория Лебедева. Театральность Александра Тышлера. — “Русское искусство”, 2006, № 1.
Замечательная работа известного искусствоведа. В середине 30-х Тышлер приблизился к своей главной теме — к Шекспиру. “Верный себе, Тышлер поднял единую установку в воздух. Сценическая коробка стояла на деревянных кариатидах, фигурах, соразмерных человеку. Фигуры раскрывались, в них можно было войти. Внутри фигур были лестницы, актеры спускались по ним на планшет сцены. Каменное пространство — интерьер дворца — было раскрыто, когда Лир царствовал, и закрывалось перед ним, когда его изгоняли. Тяжелая кирпичная коробка, покоящаяся на головах деревянных фигур и на темном пространстве между ними, символизировала зыбкость, непрочность этого оплота власти и могущества. Не только закрытые перед изгнанным королем створы, но и сама эта цитадель — не более чем мираж, „подвешенный” во тьме. В этих декорациях спектакль игрался с 1935 по 1941 год”.
А. Г. Тышлеру (1892 — 1980) повезло: его не убили, как многих, не сгноили в тюрьме. А выставки — закрывали (или не открывали). После 1961 года он не получил ни одного заказа на оформление спектакля и в театре больше не работал.
“Машины будут писать стихи”. С Ильей Кормильцевым беседовал Анатолий Ульянов. — “ШО. Журнал культурного сопротивления”, Украина (Киев), 2006, № 1-2.
Поэт-текстовик “Наутилуса-Помпилиуса”, а ныне главред “Ультра.Культуры” на вопрос “Какой вам видится поэзия завтрашнего дня?” — ответил так:
“Написанной человеко-машиной и отражающей его восприятие пространственно-временной тюрьмы”.
На вопрос “С какими основными проблемами сталкивается сегодня современная литература?” — так:
“С той же, что и во все века, — со сном разума”.
Ностальгия по застолью. С Андреем Макаревичем беседовал Александр Чернов. — “ШО. Журнал культурного сопротивления”, Украина (Киев), 2006, № 1-2.
“— Бело-зеленая обложка (речь идет о новой книге А. М. „Занимательная наркология”. — П. К.) — это символ зеленого змия?
— Да нет же. Именно так выглядела этикетка „Московской” водки за два восемьдесят семь…”
Если мне не изменяет память, это же легендарная “андроповка”. “Символ зеленого змия”!..
Михаил Петров. Феномен Авербаха. — “Звезда”, Санкт-Петербург, 2006, № 1.
11 января исполнилось двадцать лет с тех пор, как умер выдающийся кинорежиссер Илья Александрович Авербах (1934 — 1986).
“…Авербах за свою недолгую творческую жизнь успел снять всего семь полнометражных художественных фильмов: „Степень риска”, „Драма из старинной жизни”, „Монолог”, „Чужие письма”, „Объяснение в любви”, „Фантазии Фарятьева”, „Голос”. Я не берусь профессионально разбирать кинотворчество Авербаха. Выскажу лишь дилетантскую точку зрения. Он, на мой взгляд, был, несомненно, выдающимся режиссером, есть в его фильмах безукоризненный вкус, масштабность проблем, точность пластики. Работавший во времена глухого застоя и сильнейшего цензурного пресса, он смог сформировать и проявить в своем киноискусстве не только безукоризненные нравственные позиции, но и собственный стиль — сдержанный, изысканный, элегантный. Фильмам Авербаха свойственна, мне кажется, высшая степень интеллектуализации, они от этого холодноваты, там не бурлит яркий „почвенный” киноталант, как, например, у Тарковского или Сокурова. Авербах был слишком культурен и из-за этого как бы несколько отягощен багажом мировой культуры. Может быть, он стал в кино отчасти даже жертвой своего безукоризненного художественного вкуса и блестящего ума. Недаром Пушкин сказал, что поэзия должна быть глуповата. Ставя перед собой задачи неимоверных масштабов, Авербах не всегда находил адекватные „спонтанные” пути их решения, он действовал от интеллекта и не мог в силу отягощенности культурой дать волю своему немалому таланту постановщика. Мне кажется, он и сам чувствовал это, страдал от этого. Рискну сказать, что главное его предназначение состояло не в киноискусстве, а в том, чтобы сделать произведением искусства свою личность. Вот в чем он достиг высочайшего, непревзойденного уровня. Это и есть, думаю, феномен Авербаха…”
Людмила Петрушевская. Стихи. — “Звезда”, Санкт-Петербург, 2006, № 1.
у Марии Каллас
пропал голос
это никого не касалось
кроме самой Каллас
и тех, кто любил ее голос
а сама Каллас
превратилась в малую малость
ее горло стало простая полость
в ней угнездился простой голос
соловей улетел
а клетка по имени Каллас
ночами ходила и петь пыталась
люди слышали
что бродит у нее по квартире
вроде бы радио с поисками в эфире
но и это ненадолго
задержалось
Поленов и народный театр. Письма В. Д. Поленова к Д. А. Толбузину. 1913 — 1923. Публикацию подготовили Елена Каштанова и Сергей Окулов. — “Русское искусство”, 2006, № 1.
Дмитрий Аркадьевич Толбузин (1877 — 1927) был писателем, юристом, а главное, режиссером Секции содействия устройству деревенских и фабричных театров. На средства Поленова в Москве был построен Дом театрального просвещения. В музее-заповеднике и ныне продолжается “театральная традиция” — в детских спектаклях играют потомки великого художника, сам видел.
Здесь впервые публикуется (из архива Е. А. Поленовой) чудесное письмо старшей дочери художника, Екатерины Васильевны, — Л. Веберу, мужу Марии Васильевны Якунчиковой-Вебер, которая была интересной художницей, ныне, кстати, весьма востребованной в Европе. С женой В. Д. Поленова, Натальей Васильевной, они были сестрами. “Бехово 17-го янв. 1913 года. <…> папа написал декорации. Наточка в белом кисейном платьице empire с синей бархатной шапочкой и рыжими локонами, затерянная в роскошном парке с возвышающимся дворцом, была очень трогательна. Когда появился зверь, весь театр начал кричать: „Он ее съест”. Долго не давали зверю говорить, но когда черный страшный зверь обратился в молодого красавца, одетого в черный бархат с белым пером, и он вдохновенно благодарил Аленушку за ее доброту и любовь, которая спасла его от чар колдуньи, — был неописуемый восторг. У многих были слезы на глазах. <…> Сошлись зрители всех окрестных деревень”.
А propos: “Русское искусство” существует уже два года, выходит и англоязычная версия, и гораздо более богатый, нежели “бумажное издание” (роскошная полиграфия!), Интернет-портал. Главный редактор — Ольга Костина, у “РИ” есть отделение и в Швейцарии.
Вячеслав Пьецух. Письма к Тютчевой. — “Октябрь”, 2006, № 1 <http://magazines.russ.ru/October>.
“Одним словом, путем не с кем поговорить. <…> Тогда я задумался о возрождении эпистолярного жанра, поскольку письма-то можно было писать кому угодно, хоть королеве английской, и куда угодно, хоть в будущее, вовсе не рассчитывая на переписку, и даже мои письма было не обязательно отправлять. Ведь тут одно лукавство, будто бы настоящее человеческое общение — это когда измученная душа говорит, а потом слушает, а потом опять говорит; настоящее человеческое общение — это когда твоя измученная душа безостановочно говорит.
Тем не менее с адресатом вышла некоторая заминка, а именно: я перебрал одну за другой уйму кандидатур. Писать Боруху Спинозе было слишком далеко, Пушкину — не по чину, академику Лихачеву — бессмысленно, потому что он не умней меня. В конце концов я остановился на Анне Федоровне Тютчевой, старшей дочери поэта и фрейлине императорского двора.
Этот выбор я объясняю тем, что, во-первых, все, связанное с Федором Ивановичем Тютчевым, мне остро интересно, хотя и глубоко чужд его оголтелый национализм. Во-вторых, мне до того понравились дневники Анны Федоровны, особенно в части религиозного субъективизма и воззрений на состояние русского общества, что я их четыре раза перечитал; причем с каждым разом меня все настоятельнее преследовало подозрение, что эти дневники писаны исключительно для меня. В-третьих, во внешности Анны Федоровны мне увиделось нечто родственное, даже родное — я вообще питаю слабость к таким хорошим русским лицам, несколько неказистым и акварельного свойства, но прямо-таки светящимся открытостью, внимательным умом и какой-то непривитой, потомственной добротой. Наконец, общение с женщиной (только потому, что она сообщительна) всегда предпочтительней общения с мужчиной, даже и выдающегося художественного дарования, потому что он предсказуем и чересчур безостановочно говорит его измученная душа.
Впрочем, еще можно было адресоваться к Цветаевой, Софье Ковалевской, Ларисе Рейснер, писательнице Тэффи, актрисе Бабановой, светской львице Смирновой-Россет и царевне Софье, но по здравом размышлении в каждой из этих замечательных дам обнаруживался изъян, понижавший, а то и сводивший на нет энергию отношения, и я им давал отвод. Царевна Софья была умна, но уж больно некрасива и деспотична, Цветаева ненормальная, Лариса Рейснер — злая фанатичка, вроде девицы де Теруань.
Итак, мне вздумалось завести переписку с Анной Федоровной Тютчевой, то есть в том смысле переписку, что я трактовал ее дневники как письма издалека…”
Владимир Рецептер. Булгаковиада. — “Звезда”, Санкт-Петербург, 2006, № 1.
От, собственно, мучительных жизненных перипетий великого драматурга и прозаика до — встреч с кинорежиссером Владимиром Бортко, к примеру. И — поминание стремительно уходящих один за другим в последние годы — актеров, режиссеров, художников.
Лазарь Розенталь. Веревка — вервие простое. — “Наше наследие”, № 75-76 (2005).
Эссе известного искусствоведа, между прочим, в свое время репетитора по математике у В. Набокова, Л. В. Розенталя (1894 — 1990) посвящено поэме Блока “Двенадцать”. Л. Р. отталкивается от самиздатского (в ту пору) исследования учителя литературы (и домашнего учителя же! П. Е. Пастернак рассказывал мне, что Якобсон учил и его, и многих), переводчика и поэта Анатолия Якобсона. Исследование называется “Конец трагедии”.
“Самое лучшее — перечесть „Двенадцать” без оглядки на поэта, каким он был в последние годы его жизни, и вообще на то, что происходило в дальнейшем, уже после его смерти, перечесть поэму не как некую тайнопись, а просто как стихи, весьма совершенные стихи”. Но работа Розенталя, написанная в 1963 — 1968 годах, не укладывается в смысл этой цитаты, конечно… Приведу из финала любопытный пассаж:
“Русский девятнадцатый век создал три поэмы:
„Медный всадник” — „Добро, строитель чудотворный!”
„Мцыри” — „Взглянуть на дальние поля”
„Мороз, Красный нос” — „Здесь только камни не плачут”.
В двадцатом веке к ним трем присоединились лишь „Двенадцать”. Все прочее же от нового времени уже явно „антипоэмы” (? — П. К.): „Флейта-позвоночник”, „Поэма Горы”, „Поэма без героя”. У Блока — „петербургская повесть”, в отличие от пушкинской, о стихии неукротимой, — не о бессильном вызове, а о мятеже, где-то в высших сферах оправдываемом, — „Впереди — Исус Христос””.
Владимир Салимон. Место и время. Стихи. — “Октябрь”, 2006, № 2.
“Место и время известно доподлинно. / Только никак я понять не могу, / если действительно малая родина, / то почему в неоплатном долгу. // Что-то мне чудится в этом продажное. / Так бы и крикнул — / Казарма, в ружье! — / поутру глядя на многоэтажное, / многоквартирное наше жилье”.
“Твои стихи… поют мне о твоей любви…” Письма Л. Д. Менделеевой А. А. Блоку. 1902 — 1903 годы. Публикация и примечания Г. В. Нефедьева, предисловие Станислава Лесневского. — “Наше наследие”, № 75-76 (2005).
“Понимать, рассуждать, хотеть — должен ты. Пойми же всей силой твоего ума, взгляни в будущее всей силой твоего провбидения (ты ведь знал, что придут и эти сомнения), реши беспристрастно, объективно, что должно победить: свет или тьма, христианство или язычество, трагедия или комедия. Ты сам указал мне, что мы стоим на этой границе между безднами, но я не знаю, какая бездна тянет тебя…” (6 декабря 1902).
Судя по примечаниям, данное письмо относится к началу “короткой вспышки чувственного” увлечения Блока.
В этом “блоковско-белом” номере множество интереснейших публикаций (примечательны материалы В. П. Енишерлова, связанные с родословными линиями Блока) и — фотографий. В данном тексте присутствует и фотография храма Михаила Архангела в Тараканове, где через год после написания приведенного письма Л. М. и Блок венчались. Ныне храм разрушен, но именно по инициативе редакции “Нашего наследия” “идет борьба” за его реставрацию. Кстати, минувшей зимой в эфир прошла телепрограмма “Достояние республики”, посвященная как раз судьбе этой церкви. Вспоминаю, что неподалеку от храма обнаружилась свежая оградка: могила Ольги Соловьевой, родственницы трагичнейшего Сергея Соловьева, друга Блока и Белого.
А о московском мемориальном музее Андрея Белого, которому исполнилось всего-то пять лет, читайте в этом номере “НН” очерк Моники Спивак “Три жизни”. Здесь интересно рассказано, как и за счет кого пополняются музейные фонды и собираются материалы для экспозиции.
Ильгар Фахми. Бакинская мозаика. Фрагмент. Перевод С. Мамедзаде. — “Дружба народов”, 2006, № 3.
Это эссе — маленький фрагмент богатой и одновременно скромной мозаики специального “азербайджанского” номера “ДН”. Он печатался как раз в те дни, когда над Москвой еще висело эхо трагедии на Басманном рынке.
“Мир, говорят, состоит из четырех первоэлементов-стихий: вода, огонь, воздух, земля. Земля даровала Баку нефть и, значит, кир (битум. — П. К.). А воздух — хазри (бакинский ветер — норд. — П. К.)… Крыши Баку — темно-серые узорные ковры. А разузорил их ветер, ясное дело. Но сравнение с ковром — упрощение. Ведь есть еще застекленные витражи. Стекла не в ладах с киром: тот, разомлев в жару, глядишь, и стечет на стекла, испортит вид. И кир, и ветер, подметающий крыши, — одушевленные начала, их души материализовались в голубей.
Нет, голуби — никакие не души. Голуби — дети крыш. Голубятни, в отличие от домов, строятся безо всяких заверенных печатью бумаг, кбупчих, техпаспортов. Поэтому голуби — как бы незаконнорожденные дети крыш… Но не все бакинские крыши оглашает воркование сизарей и вяхирей. Если крыши — отцы голубей, то хазри — их дядя по отцу. Хазри любит пернатых племяшей, а те его сторонятся, как нагрянет-налетит — сразу шмыг в голубятню. Как кенгурята в мамину сумку. А когда тихо — взмоют в небо, кружат, резвятся, куражатся. Хазри налетит и давай лупцевать по крышам, голубятням, взметать пыль, хлестать, засыпать песком. Но каким бы злыднем он ни был, а прок от хазри есть — вентилирует, очищает воздух, как экологическая метла. Правда, бывает, и отраву несет от заводской газовки.
Говорят, что Хазри — от названия Хазар, но взаимоотношения у Хазри с Хазаром любопытные. Хазри — страж Хазара. Или белый платок. Или келагай, закрывающий его от непристойных взоров. Девственное море — Хазар. Хазар — „хлебное древо” бакинцев. Апшеронская земля не столь уж щедра. Пески, солончаки… Потому приморские люди обратили взоры к морю, „хлебному древу”. Щедрому древу. Все бы ладно, когда бы не Хазри — трясет это „хлебное древо”, не приведи Аллах. И те, кто в лоне Хазара, часто скатывались в зияющую пасть рока. Потому, может, старых рыбаков редко встретишь на взморье…
Хазри пахнет Хазаром. А Хазар нефтью. Нефть некогда на Апшероне собирали из ям ведрами, тартали из колодцев желонками. Нефтью зажигали светильники, смазывали колеса арбы. Лет сто тому назад Рудольф Дизель изобрел двигатель, носящий его имя…”
Помимо прочего, в “азербайджанском” номере публикуются стихи поэтов, живущих в Москве, но упрямо пишущих на родном языке. Вот фрагмент одного из них, в переводе Николая Горохова:
…………………………………………..
Сорванным с дерева листьям добра и любви
Будет карателем ветер — без милого края…
Коль на земле милосердия нет меж людьми,
Нету и смысла молить их — помочь призывая.
Камень любой в себе тайную силу несет.
Кинуть в кого-то надумаешь — помни про это.
Если в гнездо на скале вдруг змея заползет —
Камнем сам станет тот сокол средь белого света.
Блудного сына печаль горбит плечи родне.
Горе стране, — если вождь ее без идеала.
В дни окаянные, каждая сволочь в стране
Тянет Отчизну — как тянут к себе одеяло…
(Сабир Абдулла)
Драматургу и поэту Ильгару Фахми (Пашаев Ильгар Али-Аббас оглу) — тридцать один год, москвичу Сабиру Абдулле — пятьдесят шесть. В номере публикуются “Сказки о будущем” (“Белый овен, черный овен”) народного писателя Азербайджана, популярнейшего Анара, воспоминания Чингиза Гусейнова и многое другое.
Юлия Фомина. Джон Адамс (рубрика “Исторические портреты”). — “Вопросы истории”, 2006, № 2.
Этот второй “звезднополосатый” президент работал по тринадцать часов в сутки, усмирял свою гордыню и поставил подпись под Декларацией независимости США. Перед смертью вздохнул: “А Джефферсон все-таки меня пережил…” — не зная, что автор Декларации скончался всего четыре часа назад, то есть раньше, чем прозвучала эта констатация. В тот день, 4 июля 1826 года, отмечали как раз полвека подписания Декларации, и обе смерти справедливо казались мистическими.
Алексей Цветков. Семь стихотворений. — “Октябрь”, 2006, № 1.
…………………………………….
некто конный в крови или мыле
злая музыка сводит уста
но когда плащаницу открыли
изнутри оказалась пуста
капли звезд на невидимой коже
едкий свет под глазами утри
спи бесстрашно нас кажется тоже
развернули и пусто внутри
Олег Чухонцев. Три стих-я. — “Знамя”, 2006, № 3.
Центр этого “летнего” воспоминательного триптиха написан сплошь палиндромными строками. А в третьей части неожиданно поминается, очевидно погибшая уже, знаменитая переделкинская усадьба, бывшая на моей памяти Детским пульмонологическим санаторием № 39. В начале 70-х меня, московского школьника, лечили там от бронхиальной астмы. Теперь это — руины.
…………………………………………
Вспоминать Царьград на турецком пляже,
освежась глотком ледяной текилы, —
ты б ещё самаринский вспомнил дом
над измалковским прудом, — не можешь даже
и понять, при чём тут славянофилы,
если вот реальность: стакан со льдом.
……………………………………….
Дмитрий Швидковский. Петербурга женское лицо. — “Наше наследие”, № 75-76 (2005).
“…Среди неисчерпаемого, столь разнообразного и изысканного наследия Серебряного века образы Петербурга, созданные Анной Петровной Остроумовой-Лебедевой, выделяются настолько, так точно передают живую и величественную красоту города, что здесь, даже в историческом смысле, у нее не оказывается среди художников ни соперников, ни даже современников. <…> Наше видение и восприятие великого города на Неве в будущем, как и сегодня, будет определять взгляд маленькой женщины сквозь стекла ее старомодного пенсне со шнурком и движения граверного резца в ее руках”. Даже не цветные — черно-белые ксилографии, приведенные здесь, — удивительны. Например, исчезающая ныне Новая Голландия…
Составитель Павел Крючков.
ИЗ ЛЕТОПИСИ “НОВОГО МИРА”
Июль
15 лет назад — в № 7, 8 за 1991 год напечатана книга Ф. А. Хайека “Дорога к рабству”.
40 лет назад — в № 7 за 1966 год напечатана повесть Бориса Можаева “Из жизни Федора Кузькина”.
45 лет назад — в № 7 за 1961 год напечатана повесть Георгия Владимова “Большая руда”.
65 лет назад — в № 7-8 за 1941 год напечатано “Выступление по радио Председателя Государственного Комитета Обороны И. В. Сталина. 3 июля 1941 года”.
80 лет назад — в № 7 за 1926 год напечатано стихотворение Сергея Есенина “Не гляди на меня с упреком”.