Опубликовано в журнале Новый Мир, номер 3, 2004
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ПУСТЫНЮ МЕНТАЛЬНОГО!
Трилогия “Матрица” — одна из самых блистательных провокаций в истории мирового кино.
Первый фильм, вышедший в 1999 году, был воспринят как откровение. Мало кому известные независимые режиссеры — братья Вачовски — сняли не просто очередной фантастический боевик, они создали миф, идеально описывающий сознание и подсознание современного зрителя от 15 до 35 лет, продвинутого пользователя PC, любителя компьютерных игрушек и литературы в стиле киберпанк, начинающего яппи по жизни и анархиста-антиглобалиста в душе. Братья-режиссеры создали великую грезу, которой упивались миллионы фанатов на всей планете, а спустя четыре года вдруг взяли и разрушили ее, потратив на разрушение мифа в четыре раза больше денег, чем на его создание.
Первая “Матрица” была совершенной, гладкой и проглатывалась так же легко, как пилюля красного цвета, отпускающая избранных на свободу. Оказывается, все, что нас окружает, третирует, контролирует, — просто иллюзия, хитрая компьютерная программа, “мирок, надвинутый на глаза”, чтобы держать людей в подчинении. Его создали победившие роботы, которые превратили homo sapiens в батарейки, в источник бесплатной энергии. Люди дремлют всю жизнь в розовых колбах, опутанные хитрыми проводами, и видят красочные сны про Матрицу. Но есть шанс пробудиться. Выпей красную таблетку — и: “Добро пожаловать в пустыню реального!” Этот мир не слишком уютен, но ты сможешь проникать в Матрицу и выходить из нее когда угодно. Ты вольешься в ряды благородных повстанцев, борющихся против злостной системы. Больше того, внутри Матрицы ты обретешь сверхчеловеческие возможности: сможешь драться, как герои гонконгских боевиков, зависая над землей в немыслимых позах, сможешь бегать по стенам и потолку, прыгать с небоскребов, ловко стрелять из всех видов оружия и управлять всеми видами транспортных средств. Никаких уроков, экзаменов, разносов начальства, никаких забот о хлебе насущном… История мелкого клерка Тома Андерсена — он же хакер по кличке Нео (Киану Ривз), который ночи напролет торчал у компьютера, ожидая неведомого сигнала, был найден великим Морфеусом (Лоренс Фишберн), пережил второе рождение, встретился с Пифией, осознал свою избранность и стал неуязвимым для свинца и стали, — воплощение извечной мечты подростков о всемогуществе. В финале этот хилый молодой человек, гордо выпятив грудь с четырьмя пулевыми отверстиями, одной левой, не глядя отбивает атаки ненавистного агента Смита, а затем, пообещав из телефонной будки спасение всему человечеству, штопором ввинчивается в небеса. Полный улет!
Что мы видим во второй части “Матрицы” с подзаголовком “Перезагрузка”? Победоносную войну людей против машин? Да ничего подобного! Нео, хотя и научился летать со скоростью звука, останавливать пули и сражаться сразу с сотней клонированных агентов, все равно томится, страдает и видит дурные сны. Рядом с ним любящая подруга Тринити (Керри-Энн Мосс), они периодически целуются и даже занимаются сексом, но этот супружеский секс двух существ с черными дырками вдоль позвоночника (следы контактов, через которые оба были подключены к Матрице) не способен особенно взволновать зрителя.
Машины тем временем бурят землю и собираются разрушить город свободных людей Зеон. Подземный город, населенный жителями всех цветов кожи, напоминает сильно обветшалый Метрополис из фильма Фрица Ланга 1926 года. Жители ютятся в бесчисленных железных каморках, дружно ходят на патриотические митинги и устраивают буйные пляски, как на какой-нибудь дискотеке в Гарлеме. В общем, Зеон для зрителя — сплошное разочарование. Одно дело отождествлять себя с бригадой повстанцев, которые, сменив рваные свитера на кожаные плащи и блестящие костюмы из латекса, лихо воюют внутри Матрицы. Совсем другое — с толпой босых оборванцев из гетто.
Пифия (Глория Фостер), оказывается, тоже не так проста. Она — программа из мира машин, и все ее предсказания о приходе Спасителя — просто еще одна степень контроля Матрицы над людьми. Пифия посылает Нео к Источнику, в главный компьютер Матрицы, и у порога святая святых он встречает седого неприятного старичка — Архитектора, который доходчиво объясняет Нео, что созданная им, Архитектором, последняя версия Матрицы основана на иллюзии выбора: 90 процентов людей подчиняются диктату программ, если внушить им, что у них есть выбор. А те 10 процентов, которые все-таки предпочитают свободу — то есть жители Зеона, — вечный источник нестабильности системы и головная боль. Поэтому Зеон периодически разрушают, Матрицу перезагружают, используя ментальный код Избранного, а затем позволяют ему, отобрав несколько пар чистых и нечистых, начать подпольную человеческую цивилизацию заново. Словом, Нео предлагается выбрать между плохим и очень плохим. Он либо перезагружает компьютер, держащий в рабстве людей, спасает всех спящих и еще пару десятков жителей Зеона; либо бежит выручать Тринити, которая в этот момент падает с небоскреба, отстреливаясь от летящего сверху агента, — и тогда погибнут уже все люди, какие есть на земле. Нео, натурально, бросается на помощь любимой, успевает подхватить ее за секунду до падения на асфальт, вынимает из груди пулю и запускает остановившееся сердце, но на катастрофический ход событий это никак не влияет: машины бурятся в Зеон, корабли людей разрушены, обороняться им нечем. Нео, остановив магическим жестом вытянутой руки нашествие железных кальмаров-убийц (сверхъестественные способности он демонстрирует уже и вне Матрицы), впадает в кому. А рядом с Избранным на соседнем столе лежит Иуда-Бейн, человек, в теле которого поселился зловредный Смит. Иначе говоря, зло вездесуще, оно уже проникло в хрупкий и уязвимый мир Зеона. Больше того, возрастание свободы и могущества Избранного запускает на другом полюсе системы механизм высвобождения и разрастания зла.
Во второй части, безусловно, есть эффектные сцены: драка Нео с сотней агентов или гонки на шоссе, когда Морфеус разрубает джип самурайским мечом. В эти моменты зрители несколько приободряются, но когда начинаются долгие пафосные, малопонятные рассуждения на тему “Быть или не быть”, “Зачем я здесь?” и т. д., зрители вянут. Подросткам совершенно неинтересен мучительный нравственный выбор Нео между подружкой Тринити и оборванцами Зеона. Они уходят с “Перезагрузки” разочарованными. У старших товарищей-программистов в зависимости от уровня общегуманитарной образованности — ощущения двоякие. Эмоциональный ребенок, живущий в них, разочарован однозначно. Пытливый взрослый, которому охота разобраться в навороченной киберпанковской метафизике “Матрицы”, — удовольствия тоже не получает, но заинтригован и ждет разгадок в последней части.
Последняя часть — “Матрица. Революция” — разочаровала уже решительно всех. Нео лежит в коме, а его виртуальная ипостась, застрявшая где-то между мирами на стерильной железнодорожной платформе, беседует с семейством индусов, которые на самом деле — компьютерные программы. Затем друзья, вооружившись до зубов и устроив во французском ресторане впечатляющую мексиканскую дуэль, находят способ вызволить Нео. Он вновь отправляется к Пифии, которую играет уже другая пожилая негритянка (Нона Гейи), и в ответ на свой резонный вопрос, как же это вы, сударыня, мне не сообщили насчет перезагрузки, получает многозначительный ответ, что, мол, за всякий выбор нужно платить. Потом на Пифию накидывается агент Смит, размножившийся в Матрице уже до совершенного неприличия, и фирменным приемом, воткнув ладонь в грудь, превращает старушку в очередного агента Смита.
А под землей события разворачиваются сверхдраматически. Машины нападают на город и, несмотря на мужественное сопротивление зеонян — а воюют они посредством неуклюжих шагающих роботов, напоминающих по дизайну трансформеры китайского производства, — легко преодолевают линию обороны. Два последних оставшихся на ходу корабля, в которых жители Зеона шныряют вокруг Матрицы по канализационным коллекторам, разделяются. Один с капитаном Ниобе (Джада Пинкетт Смит) — подружкой Морфеуса — и с самим Морфеусом отправляется на помощь защитникам города и, ворвавшись на поле битвы, в последний момент уничтожает залпом из пушки не только полчища врагов, но и оборонительные сооружения Зеона. Второй корабль с Нео, Тринити и притаившимся среди железных конструкций Иудой-Бейном (в него, напомним, еще во второй серии вселился зловредный Смит) летит без оружия в самое логово врага — в город машин. По дороге следует смертельная схватка Нео с предателем, в ходе которой наш герой лишается сначала глаз, а затем и подружки Тринити. После душераздирающей сцены прощания с любимой Нео вступает в переговоры с Deus ex mahina — ревущей мордой, составленной из мириад железных кальмаров и напоминающей чертами лицо Архитектора. Нео просит о мире, обещая взамен уничтожить агента Смита, который совершенно вышел из-под контроля и заполонил собою всю Матрицу. Машинный бог соглашается.
В финальной битве Добра и Зла, разворачивающейся под струями апокалиптического проливного дождя, Нео отнюдь не выглядит всемогущим. Смит делает с ним что хочет: то швыряет его в небеса, то бросает на дно огромной, наполовину залитой водою воронки. Нео поднимается на ноги снова и снова, но явно уже из последних сил. Правда, и Смит ведет себя как-то странно: поглощенная им Пифия время от времени вещает у него изнутри, сбивая с толку. Тем не менее Смит умудряется внедриться в Нео и превратить его в очередного агента. Но в тот момент, когда кажется, что Избранный окончательно проиграл, его тело, распластанное в городе машин на сотнях стальных щупалец, вдруг превращается в светящийся крест, и все бесчисленные Смиты, наблюдавшие за ходом сражения, вдруг рассыпаются на куски. Война остановлена, Зеон спасен, больше того, людям дано право беспрепятственно выбираться из Матрицы. И в финальных кадрах мы видим какой-то феерический рассвет над зеленой лужайкой, где на скамейке мирно беседуют Демиург-Архитектор, Пифия — Душа мира — и индийская крошка Сати — то ли Ангел, то ли Дух Святой, то ли еще кто. “Нео вернется?” — спрашивает она. “Возможно”, — говорит Пифия.
Как же вся эта непонятная “Революция” далека от стандартных ожиданий любителей боевиков! И войнушка тут какая-то громоздкая и несуразная, и победа — не победа, и дорогущие спецэффекты не радуют. В общем, беда. То, что в первой “Матрице” возникло в силу исключительно удачного совпадения множества факторов: сюжет, стиль, драматургия, актеры, — здесь распалось, рассыпалось, так что фильм пролетает решительно мимо кассы.
Но мне почему-то кажется, что лукавые братья именно такого эффекта и добивались. В первой серии они захватили в плен бесчисленных зрителей и повели их совсем не туда, куда влекли тех собственные зрительские инстинкты. Сняв кино про Избранного, которому каждая новая стадия “пробуждения” дарует сверхъестественные возможности, авторы “Матрицы” умудрились намекнуть, что физическая и прочая мощь — не главное следствие “пробужденности”, что, поднимаясь на новую ступень, человек вынужден страдать, рефлексировать и задаваться такими вопросами, которые вообще не приходят в голову мирно дремлющим смертным. В результате Вачовски заводят доверчивых зрителей в лабиринт, точнее, в пустыню ментального, где под серыми тучами, основательно закрывшими небо, высятся грандиозные обломки некогда влиятельных мифов, где все двоится, троится, теряется в философском тумане; все представления, убеждения, верования легко обращаются в собственную противоположность, а на каждый вопрос можно отыскать как минимум пару противоположных ответов.
К примеру, что есть Матрица? Усыпляющая иллюзия или логически стройная картина действительности? Почему свободные люди в поисках мудрости и глубоких пророчеств вынуждены постоянно проникать внутрь этой самой программы? И почему цивилизация Зеона выглядит на экране столь примитивной? Может быть, чем дальше от логики и математики, тем ближе к первобытности, к царству инстинктов?
Матрица придумана как средство контроля над человеком. Но ведь она создана по образу и подобию человека; компьютер всякий раз перезагружается с использованием внутреннего кода конкретного индивидуума — Избранного. Матрица использует природу человеческой чувственности, человеческого интеллекта, человеческих эмоций. Она даже вынуждена считаться с присущим человеку даром свободы. Но кто создал самого человека? Кто придумал это поразительное творение, живущее сразу в двух мирах — в стихии материи и в пространстве смыслов?
Фильм поначалу эксплуатирует расхожую постструктуралистскую идею о том, что все символическое — язык, логика, идеология — есть средство подавления и контроля. Но, отказавшись от символического, человек перестает быть собой. Он создает программы интерпретации окружающего или они создают его? И где он — Источник знания? Живительный он или усыпляюще-смертоносный? И где предел человеческой свободы? Не попадаем ли мы, меняя картину мира, под власть новой, еще более изощренной программы? И дано ли нам узнать, “зачем мы здесь”? Или нам предначертано слепо осуществлять свою миссию во имя торжества абстрактной гармонии и математических уравнений?
Сознательно не давая ответов на ворох подобных вопросов, авторы фильма довольно небрежно сводят концы с концами, используя общие контуры христианского мифа в его, так сказать, гностическом преломлении: Архитектор-Демиург — отец Матрицы, Пифия (Душа мира) — ее мать, сонмы ангелов-программ, некоторые из которых вышли из-под контроля и подлежат списанию… Тут же Нео — Избранный, побеждающий силы зла ценой смерти и воскресения. Бог Сын, не ведающий Бога Отца, ибо старичок Архитектор на эту роль решительно не годится: Нео для него — просто некая аномалия, создающая сбой в системе, но затем приводящая ее к новой стабильности. В этой подчеркнутой эклектике, лоскутности, в откровенной цитатности, когда режиссеры заимствуют картинки, имена, концепции, образы без разбора, из всех возможных источников: от немецкого экспрессионизма до гонконгских фильмов кунг-фу, от греческих мифов до “Алисы в Стране чудес” и сказки про Белоснежку, — есть своя подлинность, своя сермяжная правда. Вступив в игру под названием “Долой сон разума!”, человек нынешней заплутавшей, безрелигиозной цивилизации неизбежно попадает в противоречивый лабиринт символов и культурных значений. Вы хотели освободиться от власти банальных, навязанных, общепринятых представлений?
— Добро пожаловать в пустыню ментального!