стихи
Опубликовано в журнале Новый Мир, номер 4, 2003
Ратушинская Ирина Борисовна родилась в Одессе. По образованию физик. Поэт, прозаик, эссеист. В 1982 году арестована и осуждена на 7 лет лагерей за публикации в самиздате и за рубежом. Освобождена в 1986 году. Была лишена советского гражданства и жила в Англии. Книги изданы в 17 странах. В настоящее время живет в Москве.
* *
*
Как выдает боязнь пространства
Желание вписаться в круг,
Как самозваное дворянство
Изобличает форма рук,
Как светят контуры погостов
Из-под разметки площадей,
Как бродят, царственно и просто,
Лакуны бывших лошадей
По преданным бесплодью землям, —
Так, слепком каждому листу
И каждой птице на кусту,
Хранит природа пустоту,
Подмен надменно не приемля.
* *
*
Редьярду Киплингу — с любовью.
Посмотри, чужак:
Вот мои сыновья,
Вот земля — в перекате ржи.
Это ты сказал,
Но попомню — я,
Что нельзя вам любить чужих.
Что хороший чужой —
Значит, мертвый чужой:
Это правда твоя и ложь.
И ты сам, чужак,
За такой межой,
Что не спросишь и не найдешь.
Там солдату — сон,
Постой и приют.
Но за землю спорить живым.
И мои сыновья
У костра споют
То, что ты завещал своим.
* *
*
Там, далёко-далёко,
на синем от гроз берегу,
Слышны топот, и пенье, и визги, и жаркие споры.
Что я знаю о детстве, которое я берегу?
Вот и лето, и мячик летает,
и школа нескоро.
Непонятное слово написано в лифте,
и стыдно спросить,
Но звучат водяные ступени Нескучного сада.
И неведома взрослым трава под названием «сныть»,
А в земле мертвецы,
и еще там закопаны клады.
Но отцовской руки
так уверен веселый посыл,
Что не страшно идти и не рано, а в самую пору.
Вот они и уходят — счастливые, полные сил.
Вот и осень, и воздух пустеет,
а вечность нескоро.
Водопой
Четыре ветра,
Двенадцать месяцев,
Сорок тысяч братьев,
А сестер уж нет.
Седлай до света.
Твой путь не вместится
Ни в чье объятье,
Ни в чей завет.
— Кто ты? Ау!
Чей рог поутру?
— Не тебя зову,
Я ищу сестру. —
Четыре века,
Двенадцать месяцев,
Сорок семь заутрень,
А сестер все нет.
Лишь по всем рекам —
Плывут и светятся
Розмарин, и рута,
И первоцвет.
— Напои коня,
Брат ничей.
Тут, в зеленях, —
Ледяной ручей. —
Четыре лика —
Там, в глубине.
Цветет повилика
На самом дне.
Обовьет копыта —
Струям вспять:
Горе позабытое
Зацеловать!
— Четыре света,
Двенадцать теменей,
Сто царств и три волости —
Я коня губил.
Но нет ответа,
Не стало времени,
Не слышно голоса,
Только там, вглуби, —
Розмарин и мята
Цветут, цветут.
Названого брата
Зовут, зовут.
— Четыре ветра,
Двенадцать месяцев,
Сорок тысяч братьев —
И никто не спас.
Драконы и вепри
Под копьем бесятся,
Но ее заклятье —
На обоих нас:
На коне и мне.
— Так спеши, пора!
Свидимся на дне.
Я — ничья сестра.
* *
*
Полунощный взвар
Синевы — травы —
Буйной крови.
Спят сыны,
Как на гербе львы:
Профиль в профиль.
А на нас — года
Налегли плащом:
Лапы в горло.
А к ногам — вода,
Поиграть лучом,
Светом горним.
Ей подай — звезду,
Да еще — звезду —
До Петрова дня!
Переклик:
— Я жду!
— Я сейчас приду,
Подожди меня!
Я приду — дожив,
Чтоб до дна — дожечь,
В голубой нажим —
Всей твердыней плеч!
Я уже в пути:
Загадай полет! —
Господи, прости...
Не меня ль зовет?