Опубликовано в журнале Новый Мир, номер 3, 2002
WWW-ОБОЗРЕНИЕ ВЛАДИМИРА ГУБАЙЛОВСКОГО
Чаты и форумы. Самопубликации в Сети. «Стихи.ru»
Изобретение Иоганна Гутенберга (середина XV века) было одной из первых заявок индустриального общества о себе. Едва угадываемое индустриальное общество чуть ли не первым делом изобретает печатный станок. И начинает печатать книги. И печатает их следующие пятьсот с лишним лет. Меняется до неузнаваемости техника печати, но принцип неизменен: образ — оттиск. Принцип печати меняется только с наступлением эпохи компьютера. Он не отменяет гутенберговой печати, но вводит другую возможность: образ — образ. Не оттиск, а удвоение образца, при котором копия ничем не отлична от оригинала. Это достаточное основание, чтобы сказать о том, что мы живем в эпоху после Гутенберга.
Что меняется в современном мире и конкретно в Сети для существования языка, письменной речи и литературы в частности? Можно заметить интересные сдвиги, происшедшие за очень короткие сроки, всего лишь за десять — двадцать последних лет.
Первое, что делает любой человек, подключившийся к Сети, — он устанавливает почтовую программу и посылает письмо. Это письмо и есть крик младенца: я вышел в Сеть, я полноценный, хотя и юный член информационного сообщества. Что содержит письмо? Как правило, это несколько слов, адресованных знакомому человеку, уже имеющему почтовый адрес: «Confirm connect. Подтверди связь».
Для каждого человека эти (или другие похожие) слова значат очень много — это «еще одно отверстие, связующее с миром». Но ведь это еще и письмо в самом нормальном, домашнем смысле. И вот что интересно: во второй половине двадцатого века люди практически перестали писать письма. Эпистолярный жанр кончился. Казалось, что телефон полностью вытеснил письмо. И вдруг такой всплеск. Количество электронных писем исчисляется сотнями миллионов отправлений. А ведь электронное письмо — это только один из видов текстового обмена информацией. Существует много других. Например, обмен сообщениями через ICQ, о чем ниже.
Человек, выходя в Сеть, становится производителем текстовой информации — он пишет, и пишет много, иногда в сотни раз больше, чем до своего подключения к Интернету. Но письмо — это средство обмена конфиденциальной информацией. Следующим шагом становится публичное высказывание. Это может быть короткое замечание на форуме, написанное под псевдонимом и содержащее всего-то смайлик :)). Но, сделав этот шаг, человек становится тем, кем в эпоху Гутенберга были избранные, — он становится писателем. Я нарочно упрощаю, но хочу дать определение писателя: это любой автор любого публичного текста. Пока этого достаточно. Чтобы стать писателем, необходимо и достаточно быть подключенным к Сети. А что нужно было сделать, чтобы попасть в писательский цех прежде? Существовала длинная и сложная технологическая цепочка отбора текстов и полиграфиче-ское производство книг и газет. С этим долгим — иногда занимавшим годы и годы — процессом те мгновения, которые нужно потратить для своей первой интернет-публикации сегодня, просто несопоставимы. Если даже не реально, то потенциально в Интернете каждый — писатель, производитель публичных текстов. И это, конечно, не может не повлиять на бытование литературы как таковой — на сам творческий процесс создания и восприятия общезначимых текстов.
Любой текст в Сети существует в контексте письменной речи, феномен которой и стал возможен только в Сети. Это совсем другая, отличная от печатной, среда. Если традиционный печатный текст помещен в контекст печатной же продукции и устной речи, то в Интернете любой текст существует в контексте записанной устной речи — речи письменной. Это — «говорилки» (chats), гостевые книги, разного плана программы общения в реальном времени (ICQ — J seek you), рассыл-ки, конференции, форумы. Письменная речь так же сильно разнится от печатного слова, как и от устной речи. Устная речь индивидуальна, записанная — анонимна. Устная беседа имеет начало и конец, электронная — не начинается и не заканчивается. В устном разговоре мы всегда знаем, с кем говорим, в электронной речи в разговор может вмешаться абсолютно неожиданный собеседник. Отличие записанной речи от печатного текста гораздо меньше, чем отличие его от речи уст-ной. Поэтому возникает иллюзия, что всякая гостевая книга — уже литература. Это, конечно, иллюзия. В первую очередь потому, что у письменной речи есть точный адресат; то, что при разговоре присутствует много молчащих статистов, дела не меняет: хотя и дисциплинирует, но не так, как в случае печатного текста, обращенного к неизвестному собеседнику, в пределе — ко всему человечеству. Поэтому в записанной речи так часто встречается узкоупотребительный «тусовочный» жаргон и понятные только немногим ссылки и реалии — то, что характерно для устной речи, которая всегда локализована. Записанная речь безответственна, не додумана до конца, и это нормально, потому что разговор бесконечен и все можно поправить и объяснить. Вот этим-то отсутствием завершения («формы завершения», по Бахтину), невыделенностью из этического (по Бахтину же) потока поступков и отличается в самом существенном записанная речь от полноправного литературного текста, где все уже сказано и добавить ничего нельзя. Но сама форма бытования записанной речи очень близка к форме литературного произведения, и если она образует его контекст, произведение будет неизбежно меняться и, очевидно, меняется. Литературу заносит илом письменной речи, она почти не поднимается над фоном, она другая.
Текст очень легко сделать общедоступным — сравнимым по доступности с бумажной публикацией, и храниться он будет очень долго, дольше, чем многие книги, и заведомо дольше, чем газеты. А в то же время создать его не труднее, чем бросить несколько слов в разговоре. Запись в гостевой книге — это и не реплика в разговоре, и не публикация в журнале, это особенный жанр — жанр письменной речи. И это главный жанр в Сети. Я хочу отметить одно частное отличие письменной речи от разговорной. Слово становится более резким. То, что могло бы выглядеть шуткой в реальном диалоге, где высказывание было бы смягчено или вообще дезавуировано, скажем, похлопыванием собеседника по плечу, в письменной речи может стать прямым оскорблением. Стоит об этом помнить, иначе вы можете обидеть человека, вовсе этого не желая, — ведь он не видит вашей улыбки.
Но гостевая книга — это, так сказать, непреднамеренная литературная деятельность. Хотя и не исключена возможность самореализации именно в этом жанре. Некоторые форумы напоминают мне наши «кухонные» разговоры семидесятых — восьмидесятых годов, которые иногда протекали на очень высоком уровне, и мне жаль, что мы говорили не в Сети, многое просто утрачено — память, увы, сохраняет слово гораздо хуже бумаги или дорожек винчестера. Но эти кухонные разговоры вынесены на всеобщее обозрение. Это, может быть, даже хорошо. Письменная речь — просто потому, что она письменная, — заставляет яснее формулировать свою мысль. И позволяет взглянуть на свою мысль со стороны и понять, что ты сказал не то, что хотел.
От гостевой книги остается один шаг до завершенного и опубликованного высказывания — до собственной попытки литературного творчества. Сделает его далеко не каждый. И делать его совершенно не обязательно. Но можно попробовать. И тогда рождаются сайты самопубликаций. Они близки к форумам, но это уже другое. Это реальная попытка творчества. И здесь очень многих ждет жестокое разочарование.
Направляясь на сайт самопубликаций «Стихи.ru» <www.stihi.ru>, я примерно представлял, что там найду. Интересный, но, в принципе, легко объяснимый факт — стихи, лидирующие в рейтингах сайта, победители его конкурсов — не лучшие, по-моему, из опубликованных на сайте. Здесь ценится душевность и искренность высказывания, которые вообще-то не имеют отношения к литературной ценности произведения. И общий уровень публикаций очень низкий, что тоже совершенно предсказуемо. Но я хочу обратить внимание на другое. Интернет предоставляет нам физическую возможность читать те стихи, которые писались всегда, но прежде не были доступны никому, кроме самого писавшего и нескольких его близких знакомых. Можно сказать, что читать эти стихи не надо, потому что все они одинаковы, так как копируют интуитивно воспринятый образец, возникший скорее всего из услышанных песенных текстов, в большинстве своем очень низкого уровня. Но человеку свойственно стремиться к совершенству, и, напечатав несколько откровенно слабых стихов, нормальный человек начинает читать. Из тех мальчиков и девочек, которые пишут стихи на сайте, пишут обзоры, критикуют и хвалят друг друга, в конце концов формируется тот самый читатель стихов, по которому принято так тяжко в последнее время вздыхать. Каждый любитель поэзии писал в юности стихи. Просто раньше он их выбрасывал, а теперь он их выкладывает на «Стихи.ru», и я не думаю, что это хуже. Если прочитать стихи на сайте, не все, конечно, это физически невозможно, но хотя бы часть, можно реконструировать образ — не поэта будущего (поскольку всякий художник непредсказуем), но сегодняшнего читателя.
Рейтинг посещений «Стихов.ru» гораздо выше любого другого литературного интернет-проекта за исключением электронных библиотек. И это естественно.
В этот час гений садится писать стихи.
В этот час сто талантов садятся писать стихи.
В этот час тыща профессионалов садятся писать стихи.
В этот час сто тыщ графоманов садятся писать стихи.
В этот час миллион одиноких девиц садятся писать стихи.
В этот час десять миллионов влюбленных юнцов садятся писать стихи.
В результате этого грандиозного мероприятия
Рождается одно стихотворение.
Или гений, зачеркнув написанное,
Отправляется в гости.
(Давид Самойлов)
«Стихи.ru» — это первый из содружества сайтов, в который входят сегодня: «Литер.ru» — литературный журнал и конкурс, «Проза.Ru» — современная проза, «Классика.Ru» — библиотека классики, «Хи-Хи.Ru» — юмор. Это модель литературы как целого. И модель открытая — она содержит ссылки на другие сайты самопубликаций: «Термитник», «Самиздат», «Стихия», ссылки на онлайновые библиотеки и многие другие литературные ресурсы Сети.
На сайте «Стихи.ru» я могу пройти весь путь писателя — от первой публикации до победы в сетевом конкурсе. До признания, пусть локального, и даже премии, пусть пока небольшой, но с настоящим вручением (впервые прошедшим в сентябре 2001 года, как ни странно, в ЦДЛ), поздравлением и телевидением. Все эти ресурсы вместе — развитая инфраструктура, которая призвана удовлетворить литературные потребности любого дебютанта, удовлетворить настолько, насколько это вообще возможно для массового производителя текстов. Если случится так, что человек втянется в литературный процесс и ему потребуется больше и больше совершенно индивидуальных контактов, сведений и нужных книг, тогда его, конечно, не удовлетворит то, что предлагают «Стихи.ru», но тогда его вообще никакой общий ресурс не удовлетворит. Тогда он начнет выстраивать собственный мир — и, может быть, создаст свой ресурс в Сети или ограничится традиционной печатной словесностью. Но для подавляющего большинства начинающих авторов сайта его содержания — именно в части профессиональных литературных и филологических знаний — заведомо достаточно, даже с избытком. Здесь есть учебник стихосложения, словарь литературных терминов. Кроме спонтанных обсуждений, кото-рые возникают (или не возникают, тут ничего предсказать нельзя, как и в большой литературе) вокруг отдельных публикаций, есть еженедельные обзоры редактора, в которых вполне доброжелательно и профессионально разбираются типичные огрехи, и делается это на примере последних опубликованных на сайте стихов. Автор, участвующий в работе сайта — а таких авторов тысячи, — может познакомиться с новостями литературной жизни, то есть он почувствует себя не на отшибе, а, напротив, в потоке современной литературной действительности.
Одной из самых привлекательных черт сайта является его предельный демо-кратизм — печатать и обсуждать всех. Это прямая противоположность и «Стихов.ru», и любого другого сайта самопубликаций настоящим литературным журналам, чье содержание строится на экспертных оценках профессионалов. И очень хорошо, что сайты самопубликаций реализуют эту демократическую возможность. Беда только одна — мне неизвестно ни одного реально значимого имени, которое бы открыл сайт самопубликаций. Впрочем, может быть, все впереди, и такое новое дело, как «Стихи.ru», еще сделает настоящие открытия.
Но нельзя не отметить и то, что в литературе демократия хороша только до опре-деленного уровня. Только для коммерческих проектов. Это может показаться странным, но и в наш сугубо демократический информационный век действительно талантливые поэты и писатели приходят по старинке в журналы, со всей их осмеянной неповоротливостью и разборчивостью. И открывают авторов как раз журналы. Сама по себе литература — дело некоммерческое. Можно ориентироваться на немедленный успех и отклик, а можно рассчитывать на перспективу лет этак в сто.
Сеть приблизила человека к человеку, и сама возможность близкого общения привела к очень быстрой кристаллизации — объединению людей вокруг общих интересов. Я люблю поэзию, я пишу стихи, я хочу, чтобы их прочли. Следовательно, я иду на «Стихи.ru». И оказывается, таких, как я, очень много. Они шутят, они пишут друг на друга пародии, они думают над стихами. Эти люди мне близки, потому что мы смотрим в одну сторону. И нет никаких барьеров, разделяющих нас, — ни временнбых, ни пространственных. Разрушился барьер между автором и публичным высказыванием — я говорю, и меня может услышать любой обитатель земного шара (другое дело — захочет ли).
Отсутствие барьеров между людьми, между рукописными и печатными текстами привело нас к ситуации прямо догутенберговой. А появление такой услуги, как печать по требованию, когда вы заказываете книгу и ее специально для вас печатают и высылают обычной почтой, делает само существование печатного станка не всегда обязательным, даже если вы хотите читать именно книгу, а не распечатку. Сами сетевые конкурсы, такие, как «Тенёта-Ринет», например, стали возможны только благодаря сетевой близости людей и очень напоминают турниры поэтов во Флоренции или Болонье в XIII или XIV веке.
Та ситуация, которая складывается сегодня, меняет саму роль писателя в обществе. Мы приближаемся к обществу, где писатель — каждый. Андрей Вознесенский когда-то нарисовал пародийную картинку: в зале сидит тысяча поэтов, а на сцене стоит единственный читатель — последний, и поэты устраивают ему овацию за то, что он слушает их. Сейчас положение несколько другое: сцены просто нет. Каждый говорит со своего места, и будут его слышать или не будут, зависит не столько от его статуса Писателя или Поэта — сам этот статус сомнителен, — а от качества текста, который он произносит. О таком положении дел нельзя сказать: было лучше, стало хуже — или наоборот. Было не так. Как будет, мы увидим. Одно можно сказать совершенно определенно: люди продолжают писать, читать, думать над текстом. Так что говорить о смерти поэзии и литературы пока рано.