стихи
Опубликовано в журнале Новый Мир, номер 11, 2001
Гедымин Анна Юрьевна родилась в Москве. Окончила журфак МГУ. Автор двух лирических сборников. Лауреат нескольких литературных премий. В нашем журнале публикуется впервые.* * * Будто видела — помню об этом дне. Говорили: «Красные входят в город». Это предок мой на гнедом коне Мчал за криком своим, разорвавшим ворот. Победитель! Его не задержит лес, Не сломают ветра, не утопят реки. Но другой мой предок наперерез Выходил — остаться в бою навеки. Два врага погибли — и две строки Родословная вносит в свои скрижали. До сих пор сжимаю я кулаки, Вспомнив предков — чтоб руки не так дрожали. Я поповская правнучка — и княжна, На конюшне прапрадед мой был запорот. Так — о Боже! — что чувствовать я должна, Если снится мне: красные входят в город? * * * Встаем на восходе. Восхода червонная мякоть Теплее на юге, но ярче в России зимой. И трудно понять, то ли хочется петь, то ли плакать, И близкое небо чрезмерной чудит крутизной. Постой, не чуди. А не то — сколько раз уж бывало! — Прольется на землю горячий рубиновый цвет. Конечно, красиво. Да только Россия устала Быть главною жертвой своих же великих побед. * * * С четверти первого до полседьмого Ночь осыпбала звездами поле. Только окно опустеет — и снова Росчерк — и вздрагиваешь поневоле. А из другого окошка, лесного, Душу томили птичьи оркестры. С четверти первого до полседьмого Ты говорил невозможные тексты! Ты умолкал — и, как в школе, прилежно Запоминала я каждое слово, Зная — все кончится неизбежно И безвозвратно — в начале седьмого. Вспомним опять, как дела наши плохи, И замолчим, и уйдем из-под крова Дома-музея лучшей эпохи — С четверти первого до полседьмого. * * * Твой голос морозен — впору надеть тулуп. Какого дьявола! Растопи эти льдины. Ну почему, почему, почему так глуп Самый умный и самый необходимый? За что, несчастье мое, ты это все говоришь? Тебя — разлюбила! Придумать такие бредни... Свобода кончилась на тебе! Ты — Париж, Который стоит обедни! К Парижу этому вел диковатый шлях — Дорога жизни моей, проложенная негладко. И теперь я требую, чтобы на Елисейских Полях Были теплые летние сумерки без осадков. * * * На исходе весны Голосистых грачей над Москвой — завались. Ах, откуда вас столько? Откуда вы, братцы, взялись? Не по вашей ли воле, Продымленное навсегда, Пахнет клевером небо, Затянутое в провода? И не ваши ль копируя Громкие несколько дней, Так любовь коротка? Да, по сути, и жизнь не длинней? * * * Вижу цветные сны: Млечной тропой надпорото, Небо там, словно днем, Льет золотистый свет. Там ни одна весна Не пролетает коротко — Тянется, точно мысль, Сколько захочешь лет. Там горяча роса. Там земляника вызрела. И до земли — лучи, Спутанные с травой... Но не понять никак На расстоянье выстрела, В птицу — или в тебя Целится верховой. * * * Когда наступит срок последней строчки, точки, Когда не станет дел, сводящихся к рублю, Всего на миг один я попрошу отсрочки, Чтоб жизни прошептать последнее «люблю». Люблю, как светит в ночь рождественская елка, Люблю щемящий страх на горном вираже... По правде говоря, жилось мне трудоемко, Но что-то отдыхать не хочется уже. И все-таки узнать безумно интересно, Как выглядит итог во всей своей красе — Когда уже душа опомнилась, воскресла И звезды понеслись по встречной полосе... * * * Где, обреченный на неуспех, Падает первый снег И, вызывая то гнев, то смех, Завершается век, Где упоенно, влажно, темно В вазе гибнут цветы, — День забредает в мое окно, Посторонний, как ты. Дым расплывается по реке, Костенеет вода... Ты забывай меня вдалеке — Медленно, навсегда. Даже когда заскулит в трубе Ветер — сильней зверья, Ты не подумай, что по тебе Стонет душа моя... * * * Если целый свет не свят, Если грустно до бессилия, Я миную улиц ряд — На Блаженного Василия Приподнять блаженный взгляд...