стихи
ЗОЯ ВЕЛИХОВА
Опубликовано в журнале Новый Мир, номер 10, 2001
ЗОЯ ВЕЛИХОВА
*
ВО ВЛАЖНОМ ОГНЕ
Велихова Зоя Александровна родилась в Москве, дочь поэта Александра Межирова. Окончила искусствоведческое отделение МГУ. Автор двух лирических сборников. В настоящее время живет в США.* * * Твоего голоса, Сохранившегося на ленте автоответчика, Осталось всего лишь на два дня. Еще только два дня Будет хранить его бесчувственная машина, Как и весь мир, Запрограммированная на разрушение. Жестокий закон, Подчиняющий себе без исключения все. И твой голос на узкой ленте, Тоже послушный ему, Исчезнет уже через два дня, Сотрется, Оставив дни мои без себя. Еще только два дня — И твоего голоса не будет со мной, И я ничего с этим не смогу поделать. Песок, текущий сквозь пальцы, Пропажа, неотвратимость. Но мне-то как быть... Как же я останусь тогда без твоего голоса... * * * Было бы жалко проехать Мимо меня в машине, Что ты вчера и сделал В вечерней сырой Вирджинии. Тебя привели дела Сюда из дальнего штата, И здесь нас с тобой свела Случайная автострада. Я, может быть, у небес Полжизни тот миг просила. И боковое стекло Твое лицо отразило. Я даже не удивилась Той встрече, в срок не поспевшей. Конечно, это был ты, Седой и в дым постаревший. Но медлящий светофор, Проворно и незаметно Тебя, как заправский вор, Украл у меня бесследно. Диск бесконечной пластинки, Где нет конца и начала, Все продолжал вертеться, И вновь игла заедала. К такому я и привыкла — Возник и мгновенно скрылся. Я даже не огорчилась, Что ты вдали растворился. Быть и не могло иначе. Былые опять накладки. Обычный пробой в сюжете. Со случая взятки гладки. Но здесь под серпом двурогим В вечерней размытой саже Ты хмурым и одиноким Мне нравился больше даже. Хоть нравиться мне сильнее Уже и нельзя, казалось. И я, проезжая дальше, Над тем слегка рассмеялась. Флейты Пелопоннеса О, эти спасительные разговоры о погоде, Когда жара захлестнула наши раздельные континенты... Я вдруг позвонила сквозь материки и страны, И голос растерянный твой у виска вплотную... Да я и без этого знала, что нет пространства, Давно поняла, что и времени тоже нету. Лишь фразы, легко сквозь эфир залетевшие в трубку, Почти ни о чем и от главного ускользая. Но ты аналитик и жестко мне так ответишь: — Пространство и Время? Что в них ты, болтушка, смыслишь? — Да, смыслю, — скажу, — и побольше, чем вся твоя братья, Погрязшая в опытах лабораторий пыльных. — Когда улетел ты на свой материк обратно, Оставив одних меня и пустой Джорджтаун, То время споткнулось, мгновенно остановившись, И вспять повернуло, пространства громаду руша. Во влажном огне раздельные полушарья, И дни на моем — с твоими не совпадают. Но Силы над всем единое повеленье В расчет не берет Науки твоей законы. Но ты мне ответишь: — Глупости все и бредни, Чем чушь городить, опять занялась бы делом. Ходи на работу, стихи сочиняй, покупкой Себя развлеки в сверкающем шумном Молле. Резонный совет и, я бы сказала, мудрый. Я серьги приметила как-то в витринах «Гэпа». Куплю. Улыбнусь, положу на ладонь, любуясь Тем взглядом, который живет на античных стелах. Матрона на них, как всегда, со служанкой верной В шкатулке любимой разглядывают украшенья. И в мраморной дымке сквозят тишина и нежность С задумчивостью, в которой воспоминанья. Догадка о грусти едва дуновеньем веет. Вот так же и я взгляну на свою покупку, И музыка флейт коринфских с Пелопоннеса Возникнет, как ты велел, в многолюдном Молле. А после опять, хоть глупости все и бредни, Нырну в тупики джорджтаунских переулков, Где бродит двойник твоей ускользнувшей тени. И строчки о том запишу, чтоб не канули в бездну. * * * Вопли сирен в никуда ниоткуда. Солнцем над сквером палим, В позе нирваны джинсовый Будда Пьет сигаретный дым. Что улей Столицы Мира сулит мне, Меняясь сто раз на дню? В отдельном от всех существуя ритме, Бреду сквозь бред авеню. Нью-Йорка яростная утроба, Безумья и грез обвал. Мираж стартующего небоскреба — Приказ взлететь запоздал. Но вечен вихрь вселенских тусовок Наций, пространств и дней. Он ловок в сценах гигантских массовок Без всяких главных ролей. Вбека заокеанская Мекка, Души неприют, разброд. А тело — втянутая помеха В энергий круговорот.