стихи
ИРИНА РАТУШИНСКАЯ
Опубликовано в журнале Новый Мир, номер 1, 2001
ИРИНА РАТУШИНСКАЯ
*
ГОВОРИТ ВЕТЕР * * * Так просто, так просто создать нашу землю: Пускай она странных сердец не приемлет — Но в колоб тугой закатать, да покруче, А то, что осталось, — пустить бы на тучи Немыслимых форм, сумасшедших изгибов — Чтоб помнились мальчикам, грянув и сгинув. Да зябких ракит подпустить наважденье, Да льдам обозначить ночное движенье, Да перечной россыпью птиц — на полсвода, Да детского плача, да смутного года. * * * Ах, как наша планета мучительно невелика: Все ребячьи качели похожи одни на другие, И все те же гуляют по душам четыре стихии, И все так же внимательно смотрят на нас облака. Мы въезжаем в весну, и сужаются рельсы на юг, Но на север направлены птичьи тревожные стаи. Мы апреля не ждем, Но сердцами в него прорастаем — Так счастливо и трудно, как будто во славу Твою. Говорит ветер Доигрался, князь, до рабской клячи, И, по чести, так тебе и надо! Если бы не то, что Фрося плачет, — Я б тебе, бессмысленное чадо, Облаками не темнил побега, Травы б не разнеживал дождями: Тешься с половчанкой под телегой, Заедай обиду лебедями! Ну да ладно: свищут за рекою, Кони ждут. Хлебни Донца по-волчьи! И не бойся: смелым хватит боя, А погони — это дело сволочи. Ты уйдешь, противника не встретя, Ты бобром рубец утрешь кровавый. А тобой положенные кмети Прорастут травой во княжью славу. Но твои наследники в России, Восходя на крепостные стены, Прежде вспомнят бабку Евфросинью, А уж там — бежавшего из плена. * * * Там, далёко-далёко, на синем от гроз берегу, Слышны топот, и пенье, и визги, и жаркие споры. Что я знаю о детстве, которое я берегу? Вот и лето, и мячик летает, и школа не скоро. Непонятное слово написано в лифте, и стыдно спросить, Но звучат водяные ступени Нескучного сада, И неведома взрослым трава под названием сныть, А в земле мертвецы, и еще там закопаны клады. Но отцовской руки так уверен веселый посыл, Что не страшно идти и не рано, а в самую пору. Вот они и уходят — счастливые, полные сил. Вот и осень, и воздух пустеет, а вечность не скоро. Письмо с отказом Я надеюсь, что лошади Пржевальского тоже хватит травы. Правда, травы мельчают последнюю тысячу лет. В рассужденье прогресса, возможно, вы и правы. Но моя жена (вы ведь знаете жен!) говорит, что нет. Я подумал, взвесил, потом посмотрел на детей И подумал еще. И решился не вымирать. Так позволишь себя убедить — а там и костей Не собрать... Ах, вы готовы собрать? Благодарствую. Но я как-то уже привык Жить под косматым солнцем у ледника. Вы говорите — необратимый сдвиг? Это вы просто считаете на века. А века мелковаты для единиц судьбы. Чем за ними гоняться — уж лучше я постою На своем. До самого дня последней трубы Будет племя мое трубить на закате в моем краю. До свидания. Желаю вам травы и воды, И счастливого млекопитания, и лобастых детей. Остаюсь, признательный вам за ваши труды. С нетерпением жду через тысячу лет вестей. * * * Наши машины огромны и неуклюжи, Как футболисты двадцатых — в трусах до колен. Наши печали в обмотках бредут по лужам. Наши тела называются словом тлен. В наших садах одуванчики да крапива, Как малолетние воры, вершат набег. Нашим глазам — расплавить зло и счастливо Тот, адресованный свыше, великий снег.Ратушинская Ирина Борисовна родилась в Одессе. По образованию физик. Поэт, прозаик, эссеист. В 1982 году арестована и осуждена на 7 лет лагерей за публикацию в самиздате и за рубежом. Освобождена в 1986 году. Была лишена советского гражданства и жила в Англии. Книги изданы в 17 странах. В настоящее время живет в Москве.