ЛАРИСА МИЛЛЕР
Опубликовано в журнале Новый Мир, номер 5, 2000
ЛАРИСА МИЛЛЕР. Между облаком и ямой. М., “HGS”, 1999, 183 стр.
Лариса Миллер показала недавно своим творчеством еще один интересный пример существования литературной материи, а именно — ее эволюцию от строчки до книги.
Оказывается, словосочетание-состояние, давшее название сборнику, — без малого юбиляр. В 1980 году появилось одноименное стихотворение. В 1992-м это название цикла в “Стихах и прозе”. Сейчас же мы видим, что побег, основательно укрепившись корнями в питательной почве (тут вспоминается, кстати, замечание А. Тарковского о том, что поэзия Миллер калорийна), разросся до книги.
Между жизнью лучшей самой
И совсем невыносимой,
Под высоким небосводом
Непрестанные качели…Между… Именно так! Действительно, это книга середины. Ведь в этом, девятом по счету, сборнике Ларисы Миллер нет ни головокружительных провалов, ни заоблачной эйфории. Книга ровная, как озерная гладь, — воистину штиль — в обоих смыслах. У Миллер спокойное, не нервное, не ломаное письмо. Особенно заметна сглаженность стилистическая — классические размеры, неторопливый синтаксис, отсутствие неологизмов. Иными словами, никакой излишней акцентации, утрирования, никаких рваных ран. Качели не могут взлететь выше положенного им размаха.
Миллер пишет ровно не только в стилистическом отношении: если (в виде эксперимента, конечно) поставить любое стихотворение, датированное 1970 годом, в ряд ее последних работ, будет ли это так уж заметно? Вряд ли, ведь в творчестве этого автора все безусловно и безоговорочно подчиняется единому вкусу, отточенному годами. Расширений, выходов за пределы захваченных территорий практически не происходит. (“Все тяну на излюбленной ноте / Ту же песню…”) Меняются лишь описываемые состояния — но не форма.
Стихи Ларисы Миллер всегда очень сдержанны и непритязательны — собственно, это стихи человека, который с детства приучен, что за обедом локти на стол не ставят, а яблоко берут ближайшее к себе. Однако при всей этой ненавязчивости существует и порыв — донести до читателя цену мгновенья. Вероятно, поэтому в стихотворениях 90-х годов появляется тема бренности, скоротечности жизни, появляется чувство тревоги, страх не успеть…
Когда и не думаешь о роковом,
Тебя рисовальщик сотрет рукавом
С туманной картинки, начертанной всуе,
Случайно сотрет. Чей-то профиль рисуя…Лариса Миллер не называет своих стихотворений. Все они так и значатся в содержании — по первой строке. Прием? Проявление литературного такта? В любом cлучае это конечно же не случайность, что и доказывается самой стихотворной структурой. У Миллер завидное чувство старта. Ударное начало, динамика первых строк — излюбленное па поэтессы. Почти всегда ее первая строчка — локомотив, который увлекает, тянет за собою весь состав. Вот, открыв наугад: “Да разве можно мыслить плоско, / Когда небесная полоска / Маячит вечно впереди, / Маня: иди сюда, иди…”
А. Тарковский писал, что ее поэтическому языку — “чистому и ясному до прозрачности” — не нужно для выразительности “ни неологизмов, ни словечек из областных словарей”. И правда, танец ее бесхитростный: если листья — то желтые, если небосклон — голубой, если дождь — соответствующий сезону. То есть все как на самом деле. В этом смысле Лариса Миллер не оригинальна. Стихи ее очень просты, и иногда даже в них звучит что-то до боли знакомое:
А там, где нет меня давно,
Цветут сады, грохочут грозы,
Летают зоркие стрекозы,
И светлых рек прозрачно дно…Наверное, еще наши прабабушки пели, покачивая колыбельку… над бездной: “Не для меня цветут сады, не для меня Дон разольется…” Что это: еще одна вариация на тему или — прапамять, выпущенная на свободу вдохновением Ларисы Миллер?
Поэтический ареал ее — полусказочный-полуреальный, где летят в небесах гуси-лебеди, ангелы, аисты, овечки-облака и осенние желтые листья. Одна из немногих, Лариса Миллер видит мельчайшее — и луч, и лист случайный, — видит и показывает читателю. Как же иначе, если в мире есть вещи, которым невозможно не удивляться: шорох ливня и цветущий орешник, зачарованный пруд и облака невнятной лепки, полевой сорняк и филигранная снежинка… Все сущее — тайна, просто мы об этом забыли. Надо только всмотреться — и пустяк превратится в неслыханный случай.
Евгения СВИТНЕВА.