СКВОЗЬ ШУМ
Опубликовано в журнале Новый Мир, номер 3, 1998
БОЙНЯ В КРЫМУ
А. Г. Зарубин, В. Г. Зарубин. Без победителей. Из истории Гражданской войны
в Крыму. Симферополь, “Таврия”, 1997, 351 стр.
О
б истории гражданского противостояния в Крыму в 1917 — 1921 годах написано множество и научных, и художественных (вспомним “Солнце мертвых” И. Шмелева и “Другие берега” В. Набокова) страниц. Это незаживающая рана в памяти многих поколений крымчан, и, конечно, не их одних. Однако по понятным причинам объективного и честного взгляда на Гражданскую войну в Крыму с привлечением самых разных источников как с той, так и с другой стороны — привлечением, подразумевающим сведение их воедино, — по сути, не было. И до сих пор многие страницы этой страшной летописи оказывались “неразрезанными”. Вот недавний пример…Некоторое время назад в горном урочище неподалеку от Ялты в развалинах бывшего имения адвоката Фролова-Багреева, некогда юридического представителя Николая II в Крыму, совершенно случайно было обнаружено захоронение сотен людей, злодейски расстрелянных большевиками в 1920 году после захвата Крыма красными и трагического исхода неисчислимого сонма наших соотечественников к “другим берегам”. И таких мест в Ялте несколько…
Например, историю Багреевского расстрела можно косвенно восстановить по малоизвестной книге оказавшегося в то время в Ялте Сергея Маковского, поэта и редактора знаменитого “Аполлона”, — “На Парнасе └Серебряного века”” (Мюнхен, 1962):
“…Трагедия занятия Крыма венгерскими коммунистами Бела Куна всем известна. Страшнее всего о ней сказал Максимилиан Волошин, спасаясь в своем Коктебеле:
Всем нам стоять на последней черте,
Всем нам валяться на вшивой подстилке,
Всем быть распластанным — с пулей в затылке
И со штыком в животе.
…Многие из людей… не успевшие или не захотевшие бежать, были убиты бесчеловечным образом… и 80-летняя старушка милая княгиня Барятинская, и Мальцовы, старшие и младшие. Вместе были убиты мои друзья-симеизцы: Мальцовы Иван Сергеевич и сын его Сергей Иванович с женой Марией Барятинской (беременной третьим ребенком. — С. Н.), и Семенова и ее отец генерал; всем по очереди пуля в затылок. Бела Кун не тронул только малолетних сына и дочь Сергея Ивановича Мальцова, которых увезли вглубь России. Лишь со временем удалось их выписать за границу через английское посольство. Я встретился с ними десятью годами позже в Париже у моего старинного знакомого князя В. В. Барятинского…”
Здесь о каждом имени можно говорить как о зияющей кровоточащей ране. Княгиню Марию Владимировну Барятинскую, занимавшуюся благотворительностью, сделавшую так много для развития культуры Крыма, собирательницу картин (они сейчас украшают стены трех крымских музеев), и ее мать, Надежду Барятинскую, беспомощную старуху в инвалидной коляске, привязали к грузовику (об этом поведала Н. Л. де Брант, правнучка Н. Барятинской, ныне живущая во Франции и недавно побывавшая на месте гибели своих близких) и вывезли к месту расстрела. По лесу на дачу Фролова-Багреева проехать нельзя — значит, дюжие палачи несут на руках немощное парализованное существо, чтобы убить его через несколько минут.
Или Мальцовы, благодаря которым маленький приморский поселок Симеиз в начале века превращается в процветающий курорт. Во всех путеводителях тех лет их способ ведения хозяйства назван образцовым: они закладывают виноградники, строят виноподвалы, с их именами связано упоминание о первой Симеизской обсерватории… Плата за это одна — пуля в затылок! Спасибо товарищу Бела Куну, хоть детей пощадил. Об их дальнейшей судьбе рассказала та же Н. Л. де Брант. Звали их Николай и Анастасия. Каким-то чудом их удалось переправить в Сибирь, потом в Европу, в Париж. Анастасия Мальцова жива и сейчас — живет в Брюсселе. Ей 79 лет. А вот о судьбе дяди Николки (так она его называет) ей известно меньше: знает, что он умер и что его внучка Мария, итальянка по рождению, стала женой Иосифа Бродского.
Вот какие “странные сближенья” таит в себе горное урочище вблизи Ялты.
История завоевания Крыма “новыми гуннами” еще, повторяю, практически не написана.
…Вышедшая в Симферополе книга А. Г. и В. Г. Зарубиных “Без победителей. Из истории Гражданской войны в Крыму” является, пожалуй, изданием пока уникальным. Авторы, профессиональные историки, работали над нею несколько лет — с привлечением необозримого числа источников: от солидных монографий и исторических работ до бесчисленных газетных статей тех лет, сохранившихся разве что в Центральном госархиве Крыма (да и то в единственном экземпляре).
Главная ценность данного исследования — это стремление взглянуть на происшедшее социальное “землетрясение” максимально объективно, не выставляя никому оценок, не занимая ничью сторону, так сказать — по-волошински. Точнее, если говорить об оценках, им подлежит сама Гражданская война как страшная веха в истории России. И Крыма в частности. Не случайно в посвящение книги вынесены слова: “ВСЕМ ЖЕРТВАМ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ”. Или, как формулируют сами исследователи свое кредо: “Наша цель, — опираясь только на факты, — уловить внутреннюю логику событий, приглядеться к их участникам, мотивам их поведения”.
Это, так сказать, главный пафос работы. Но есть и еще одна немаловажная сторона: многое из сказанного, особенно когда знакомишься с недоступными ранее материалами, звучит пугающе злободневно. Вот первые настораживающие толчки 1917 года. До военного противостояния еще далеко, но:
“Экономика страны, вопреки всем намерениям Временного правительства, продолжала катиться в пропасть. В Крыму ее спад летом — осенью 1917 года принимает характер полного развала. Промышленное производство фактически останавливается. В начале июля закрывается Керченский завод, резко сокращает выпуск продукции Севморзавод. Дороговизна, как писали газеты, порождала └безотрадную картину нужды””.
Население перебивалось как могло. “Особо раздражала население принявшая повсеместный характер скупка недвижимости теми, кто нажил капитал за время войны и теперь отнюдь не бедствовал. А нищета рядом с неправедным процветанием — прекрасный горючий материал для эскалации насилия”.
Достаточно перелистать подшивки сегодняшних крымских газет, чтобы убедиться, насколько красноречивы и актуальны эти цитаты. Вообще говоря, огромный фактографический материал, скрупулезно извлекаемый на свет из архивных недр, позволяет сделать картину происходившего стереоскопической. Один только перечень ежедневных газет, газетенок, листков и разного рода диковинных периодических изданий, выходивших в Крыму в те годы, достигает полусотни.
Книга разбита на пять больших разделов по числу “смутных” лет — с 1917 по 1921 год — и бесстрастно-документальна. Впрочем, иногда видно, что эта подчеркнутая беспристрастность дается авторам нелегко. Но ведь жесткие рамки подобной манеры изложения были заявлены ими заранее. Однако очень трудно оставаться “над схваткой” (я имею в виду читателя), вникая в свидетельства бессмысленного разрушения, патологической жестокости как с “красной”, так, впрочем, и с другой стороны. Вот 1918 год:
“8 — 15 января ареной ожесточенных боев становится Ялта. В ночь на 9 января матросы прибывшего из Севастополя миноносца └Гаджибей” вступают в сражение с эскадронцами1. Участвует также авиация. Город переходит из рук в руки. Корреспондент столичной газеты свидетельствует: └Паника создалась невообразимая: застигнутые врасплох жители бежали в одном белье, спасаясь в подвалах, где происходили душераздирающие сцены… На улицах форменная война: дерутся на штыках, валяются трупы, течет кровь. Начался разгром города”. Ялта в конце концов была взята матросами. └Расстреляно множество офицеров. Между ними князь Мещерский, Захарато, Федоров. Расстреляны также 2 сестры милосердия, перевязывавшие татар”. Жертв насчитывалось до 200 человек” (газ. “Петроградское эхо”)2.
Это большевики. Или, во всяком случае, анархиствующие матросы. Но, как известно, всякое действие рождает противодействие. Вот как в книге сообщается о событиях времен кратковременного властвования А. И. Деникина:
“Мартиролог жертв деникинского режима никогда не будет полным.
Август. Расстрелян за службу у большевиков офицер царской армии И. С. Статковский. Приговорены военно-полевым судом бывшие матросы Я. Карнаухов, Л. Каплин и другие. Расстреляно несколько совработников.
Сентябрь. Расстрелян за └благоприятствование властям Советской республики” Н. Соломко.
Октябрь. Казнены И. Омельченко и его жена (служба в советских учреждениях), Ф. Романенко, В. Варшадский, М. Устименко, П. Тупицын, А. Шнуров (сочувствие советской власти), С. Семенюк (агитация против Добровольческой армии)…”, “У нас нет даже приблизительных цифр о числе замученных и засеченных шомполами до смерти, но происходившие ежедневно расправы с рабочими говорят о том, что число это было огромное” (Штейнбах Е. М. Профессиональное движение в Крыму: 1917 — 1927 гг. Симферополь, 1927, стр. 46, 50).
Подобные “выбранные места” можно множить до бесконечности. В этой кровавой каше, когда противоборствующие силы, подчас просто расположившиеся в разных концах одного города, мобилизовывали под угрозой смерти — каждая в свои отряды — жителей близлежащих улиц, заставляя брата идти на брата, а сына на отца, невозможно разобраться. Победителей здесь уж точно не было.
И все-таки не следует забывать, что жестокость добровольцев была лишь ответом на зверства большевиков, никак не сопоставимым с их беспределом.
Помимо скрупулезного описания боевых действий, помимо множества удивительных человеческих судеб, освещенных в книге, здесь дотошно исследованы экономические, социальные, национальные и политические причины, приведшие к трагическому противостоянию на берегах благодатного побережья, предназначенного, кажется, ко всему, кроме того, что на нем случилось.
…В лесу, на месте Багреевского расстрела, о котором говорилось выше, сейчас стоит простой деревянный крест. Когда в поисках захоронения там шурфили слежавшуюся землю, бур, с натугой пройдя около метра, вдруг провалился на глубину четырех метров, словно в пустоту (четырехметровый слой органических останков!), и оттуда ударила черная страшная вода, а по лесу распространился невыносимый, зловещий запах — запах, который живому человеку сравнить просто не с чем…
И в заключение еще одна цитата, как бы подводящая итог трудным размышлениям авторов над судьбою Крыма:
“Доколе же Крыму пребывать полигоном выяснения отношений, полем столкновения интересов и бикфордовым шнуром гражданских и национальных конфликтов? Неужели население полуострова так и останется, как это было в 1917 — 1921-м, 1929 — 1930-м, 1944-м, 1954-м, 1991 — ? годах, лишь объектом давления сторонних вожделений, заложником властных игр, пленником геополитической случайности?
Если так — то гражданская война здесь будет продолжаться вечно”.
Сергей НОВИКОВ.
Ялта.
1 Эскадронцы — крымско-татарские воинские подразделения, подчинявшиеся Таврическому губернскому совету народных представителей (СНП).
2 Между прочим, все это варварское кровопролитие происходит на улицах города, еще недавно бывшего “символом покоя и неги”, а через год с небольшим подобные ужасы опишет в своем ялтинском “Дневнике” о. Сергий Булгаков, ставший к тому времени священником ялтинского собора Александра Невского (см.: О. Сергий (Булгаков). Из “Дневника”. — “Вестник РХД”, № 129-130).