ЗАРУБЕЖНАЯ КНИГА О РОССИИ
Опубликовано в журнале Новый Мир, номер 1, 1997
ЗАРУБЕЖНАЯ КНИГА О РОССИИ
TADEUSZ KLIMOWICZ. Przewodnik po wspolozesnej literaturze rosyjskej i jej okolicach (1917 — 1996). Towarzystwo Przyjaciуl Polonistyki Wroclawskiej. Wroclaw. 1996. 801 s.
ТАДЕУШ КЛИМОВИЧ. Путеводитель по современной русской литературе и ее окрестностям. Товарищество друзей Вроцлавской полонистики. Вроцлав. 1996. 801 стр.
Книга польского ученого-русиста Т. Климовича состоит из двух разделов. В первом — статьи и заметки, сгруппированные по тематическому принципу. Приводятся названия и краткие характеристики толстых журналов и альманахов, различных литературных объединений и группировок 20 — 30-х годов, как советских, так и эмигрантских. Второй раздел (больший по объему) составляют писательские персоналии.
Словом, перед нами добротная и полезная работа по нашей отечественной литературе, выполненная польским ученым-филологом.
Впрочем, такого рода труды русистов, появляющиеся в последние годы как в прежних «братских» странах — Польше, Болгарии, Чехии и Словакии, — так и дальше на Запад, ныне не редкость. Большинство подобных работ отличает хорошая научная подготовка авторов, безусловное знание ими избранного предмета.
В этом смысле «Путеводитель…» Т. Климовича также выполнен, что называется, на уровне.
Т. Климович — сравнительно молодой исследователь (он родился в 1950 году), и его предыдущие труды по русской литературе XX века, к счастью, уже не подвергались разносам и проработкам как в польской, так и в советской печати, от чего, увы, не были застрахованы польские русисты старшего поколения. Многим из них, таким, как Северин Полляк, Виктор Ворошильский, Ренэ Сливовский, Анджей Дравич, подчас крепко (а главное, несправедливо!) доставалось не столько на страницах своей, отечественной, прессы, сколько в советской периодике.
Больше всего при этом наших идеологов от литературы типа Ф. Кузнецова раздражал сам факт, что в «братских» странах — Польше, Чехословакии, Болгарии, Румынии — их собственные русисты проявляют интерес не к тем писателям, которых всячески поддерживали и поднимали на Старой площади, но к творчеству явно идейно ущербных авторов, как М. Булгаков, А. Ахматова, А. Платонов, М. Зощенко…
Казалось бы, зачем бить в набат, обличать русистов из соцстран в разного рода идейных срывах и ошибках? Ведь главное, что эти книги писались людьми, искренне любящими современную русскую литературу. Так не лучше ли, чтобы их пусть даже в чем-то небезупречные, но талантливые, яркие труды «работали» на пользу нашей отечественной словесности, завоевывая ей новых читателей за рубежом?.. Но нет! Чистота идейных одежд оказывалась, как всегда, превыше всего…
И поэтому уже сама мысль о том, чтобы лучшие из этих работ перевести на русский язык, представлялась явно неуместной. В результате мы, русские читатели, так и не дождались издания монографий В. Ворошильского о Маяковском, С. Есенине, А. Дравича о К. Паустовском, М. Булгакове и т. д.
Помню, как в застойные годы даже в таком либеральном журнале, как «Вопросы литературы», с моей безусловно положительной рецензией на монографию известных польских литературоведов Виктории и Ренэ Сливовских о Герцене возникли определенные сложности. Рецензия заканчивалась словами сожаления о том, что такой талантливой книги об авторе «Былого и дум» на его родине, в России, пока так и не появилось. Эта фраза, как я узнал позже, вызвала возражения у членов редколлегии: в ней усмотрели упрек по адресу наших литературоведов, так и не удосужившихся создать популярную книгу о Герцене. Крамольная фраза, естественно, была вычеркнута…
Возвращаясь к книге Т. Климовича, следует отметить, что она написана достаточно необычно, особенно ее первый — «тематический» — раздел. Конечно, автора можно упрекнуть в известной доле субъективизма. Ибо не всегда его заметки кажутся целиком оправданными, удачно дополняющими сквозную историко-литературоведческую тему.
Если, например, такие понятия, вводимые им в тематический раздел, как «анекдот», «частушка», «самиздат» и «тамиздат», удачно раздвигают рамки привычного литературно-энциклопедического издания, то статья, озаглавленная «Жены» (имеются в виду жены и вдовы главным образом репрессированных писателей), ничего, в сущности, к уже известному по многочисленным мемуарным свидетельствам, не добавляет.
Впрочем, упрекать Т. Климовича в отдельных огрехах и «осечках» (вроде того, например, что Н. Берберова якобы возвратилась на родину и умерла в Петербурге) вовсе не хочется. Гораздо интереснее, на мой взгляд, сказать о том, как автор справочника вводит в текст своего «Путеводителя…» подчас, казалось бы, довольно спорные или вовсе далекие от литературоведческого контекста слова, которые, однако, обретают свое прочное, так сказать, законное в нем место.
Т. Климович, например, касается такой скользкой темы, как алкоголь, рассматривая «алкогольную проблематику» в прямой связи с литературной средой. Казалось бы, здесь легко съехать на уровень расхожих анекдотов о писателях-«алкашах», перейти к пересказу забавных историй и побасенок из живой литературной жизни.
Однако Т. Климович, на мой взгляд, счастливо избежал при этом разного рода подводных камней. Он рассматривает явление скорее в философско-социальном, политическом аспекте. В самом деле, чем были вызваны длительные запои А. Фадеева, мрачные загулы М. Шолохова, Ю. Олеши и А. Твардовского? У каждого из них, подчеркивает автор «Путеводителя…», имелись свои, часто весьма основательные, причины для этого. Климович напоминает при этом слова Льва Копелева насчет того, что пьянство, надо понимать, несомненное зло для всех и повсюду, на всех широтах и долготах, но у нас, помимо всяческого вреда, оно обладает и известной доброй силой. Водка при определенных обстоятельствах бывает также носителем… свободы и даже равенства и братства. Так было раньше, так есть и будет, вероятно, еще долго… На Руси пито и пьется с горя и радости, от усталости и во время отдыха, по привычке и по воле случая. И чаще всего пьетс сообща, в дружеской компании.
Своеобразным литературным памятником алкоголизму в нашей отечественной литературе польский исследователь считает «поэму» Венедикта Ерофеева «Москва — Петушки», в которой, по его мнению, «алкогольный мотив обрел масштабы экзистенциальной проблемы и способен больше сказать о загадке «русской души», нежели тысячи ученых трудов на эту тему»…
Много конкретных фактов, любопытных авторских наблюдений содержится и в статье «Цензура». Т. Климович напоминает, что в бывшем СССР никакой цензуры якобы не существовало, ибо ее официально упразднили в октябре 1917 года. На самом деле с первых же дней установления советской власти она негласно заработала на полную мощность. Так, кадетская газета «Речь» была закрыта на следующий же день после воцарения большевиков — 26 октября. А меньше чем через год упразднили все оппозиционные газеты, в том числе и «Новую жизнь», редактором которой являлся сам Буревестник революции М. Горький.
Примечательно, что даже чисто благотворительная деятельность Литфонда, возникшего в России в 1859 году по инициативе самих писателей для материальной помощи нуждающимся и неимущим литераторам, при советской власти совершенно изменилась. Литфонд, как справедливо свидетельствует Т. Климович, превратился в еще один из рычагов чисто идеологического давления на писателей. В качестве примера автор «Путеводителя…» приводит известное заявление М. Цветаевой от 26 августа 1941 года руководству Литфонда. Это, несомненно, один из самых трагических документов в истории отечественной литературы XX века. Поэтесса, оказавшаяся в Чистополе в эвакуации со своим сыном без всяких средств к существованию, просит оформить ее судомойкой в писательскую столовку. Однако руководители тогдашнего Литфонда по соображениям политической бдительности отказывают Цветаевой в этом. Через несколько дней она покончила жизнь самоубийством…
Выше я уже говорил о некотором авторском субъективизме, который временами ощутим в «Путеводителе…». Это сказывается подчас в самом перечне писателей, включенных Т. Климовичем в состав его «Персоналий», и, наоборот, в отсутствии в этом списке некоторых фамилий. Не совсем ясно, к примеру, почему такие третьеразрядные эмигрантские литераторы, как Петр Боборыкин или Иван Наживин, оказались в этом списке, а более яркие и заметные фигуры «русского литературного зарубежья» М. Осоргин, Гайто Газданов в нем отсутствуют.
В заключение хотелось бы отметить одно из несомненных достоинств работы Т. Климовича. Она написана в довольно свободной манере, легко, непринужденно и временами как бы даже несколько иронично. Недаром книга пересыпана литературными анекдотами, забавными фактами, озорными частушками. Чувствуется, что автор писал свой труд с явным удовольствием и сам подчас улыбался, цитируя некоторые слишком откровенные литературные тексты. Видимо, ему хотелось предложить польскому читателю книгу для чтения, а не для сухих справок, не такую, которую обычно просто ставят на полку, напрочь тут же о ней забывая, покуда владельцу не потребуется какая-либо конкретная информация. Под стать этому подобран и соответствующий изобразительный материал. Т. Климович и тут отошел от определенного шаблона. Книга, что называется, «насквозь» проиллюстрирована современным питерским графиком Сергеем Лемеховым. Его многофигурные композиции, выдержанные отчасти в манере знаменитых «митьков», тоже ироничны, а подчас скорее даже страшноваты, нежели смешны. Они не связаны напрямую с текстом книги, но при этом верно схватывают общий ее настрой: смесь почти кафкианской абсурдальности с трагикомедией не только чисто литературной, но и просто окружающей действительности. И тут, на мой взгляд, «Путеводитель…» польского русиста мог бы явиться дл многих из нас достаточно надежной лоцией при плавании по волнам моря житейского. Именно поэтому, как мне кажется, книга Т. Климовича явно нуждается в переводе на русский язык.
С. ЛАРИН.