КОРОТКО О КНИГАХ
Опубликовано в журнале Новый Мир, номер 9, 1996
РОЛАН БАРТ. Мифологии. Перевод с французского, вступительная статья и комментарии Сергея Зенкина. М. Издательство им. Сабашниковых. 1996. 314 стр.
«В «серьезной» научной семиотике… заслуги Барта обычно связываются с работами типа «Основ семиологии» или «Системы моды», — пишет С. Зенкин. — Книга «Мифологии»… не пользуется большим научным авторитетом и имеет репутацию смешанного научно-публицистического текста…» Первый полный перевод «Мифологий» снабжен подробной вступительной статьей («Эстетика мифа» — «Диалектика знака» — «Феноменология тела» — «Политика театра») и комментариями, раскрывающими «ближайший хроникальный», «дальний культурный» и «авторский» контекст.
Книга Ролана Барта состоит из двух частей — «практической» и «теоретической». В первой он прежде всего — писатель. Соседствующие здесь сюжеты — о пеномоющих средствах, о вине и молоке, о лице Греты Гарбо, о писателе «на отдыхе», о «ситроене DS-19» и др. — построены по принципу «развинтить, чтобы развенчать». Чтобы — в конце концов — избавиться от власти стереотипа, вернуться к реальному восприятию мира. «Функция мифа — удалять реальность, вещи в нем буквально обескровливаются, постоянно истекая бесследно улетучивающейся реальностью, он ощущается как ее отсутствие». Во втором разделе — «Миф сегодня» — Барт выступает как ученый-семиолог.
Современному мифу даются определения: «миф — это слово», «миф есть система знаков, претендующая перерасти в систему фактов», «миф — это деполитизированное слово» («политику следует здесь понимать… как всю совокупность человеческих отношений в их реально-социальной структурности»). Причем «в суффикс «де-» необходимо вкладывать активный смысл — им обозначается здесь действенный жест, вновь и вновь актуализируемое устранение». Миф «очищает» вещи, «осмысливает их как нечто невинное», естественное. При этом понятно, что «деполитизировать» («натурализовать») объект вроде пролетария или суданского солдата сложнее, чем, скажем, дерево, — мифы, соответственно, делятся на «сильные» и «слабые»: «В первых доля политики наличествует непосредственно и деполитизация происходит резко, во вторых же политический характер объекта уже выцвел, как краска, хотя от любого пустяка может снова сделаться ярок; что может быть природнее моря? и что может быть «политичнее» моря, воспеваемого в фильме «Затерянный континент»?» (Борьба с мнимой «естественностью» — основной пафос книги.)
Наиболее интересны — ибо парадоксальны и динамичны — сюжеты об этих, второго типа, мифах. Молоко как анти-вино. Стриптиз как десексуализация женщины. «Человеческое» писателя как подтверждение его «надмирности»: «Ибо одной лишь сверхчеловечностью может для меня объясняться существование людей настолько всеобъемлющих, что они могут носить синюю пижаму — и в то же время олицетворять собой совесть человечества, или же признаваться в любви к реблошону теми же устами, которыми объявляют о грядущем появлении своей └Феноменологии Эго»».
«Поскольку миф — это слово, то мифом может стать все, что покрывается дискурсом… наш мир бесконечно суггестивен», — высказывание, объясняющее «всеядность» бартовских «Мифологий»: «мифология» рекламы («└Глубинная» реклама»), «мифология» спорта («└Тур де Франс» как эпопея»), «мифология»… критики («Слепонемая критика», «Критика └ни-ни»») etc. И хотя, по мнению С. Зенкина, возможности «мифологий» как жанра исчерпал сам их изобретатель, некогда (книга впервые вышла в 1957 году) они открыли для эссеистики новый — популярный ныне — «парадигматический» путь: анализ структуры, а не история; каталог, а не цельное полотно…
Ольга Кузнецова.