стихи
НАДЕЖДА КОНДАКОВА
Опубликовано в журнале Новый Мир, номер 10, 1994
НАДЕЖДА КОНДАКОВА
*
ТЫ УХОДИШЬ КАК ВОЗДУХ В СТРОКУ
Ого-род
огурец весь в пупырышках хруста
возвращенного в храм языка
из суглинного лона искусства
из районного хора ДК
он на грядке лежит как на блюде
на тарелке своей НЛО
знать не зная о чуде и блуде
в темнотбх словаря своего
О, город! Ого, род! В огороде
бузина ну а в Киеве “Рух”
а в народе разруха в народе
только жалкие взгляды старух
огород это русская почва
это почта от нас в никуда
это то что нас точит и то что
огуречного рода орда
Ого, род! У безродности вызнав
бесприютного мира словарь
ты последний у времени вызов
и последний его государь
огурец весь в пупырышках страха
весь в ознобе и злобе ножа
и своя тебе ближе рубаха
и чужая чужее душа
ого-род
окорот
рот и око
и под этим подводим черту
путь от Хлебникова до Блока
как на лифте стремглав в черноту
в пустоту кровеносной системы
и в бескровность того словаря
где запретные вечные темы
разбазарены жалко и зряНочной аукцион
воздухоплаватель я тебя не понимаю
плаваю в воздухе и воздыхаю о том
древнеегипетском или славянском не знаю
нежном пространстве какому служу животом
в том кто я есть неповинны ни воздух ни память
странных вещей окружающих сон мой и быт
вольной взлетать и кружиться над миром и падать
в мир что по горло чесоточным хламом забитсбыт бы найти мне для царственной рухляди этой
чтоб напоследок в ореховом ветхом трюмо
слиться навеки с волшебно стареющим светом
в коем Марина любовнику пишет письмо1
воздухоплаватель ты не любовник мне даже
в четверть страницы твоя уместилась глава
чтобы в пространстве в заброшенном нервном пейзаже
слово в мурашках от счастья светилось едва
крыльев муаровых не изготовить вручную
прыгать с горы? но Поклонная срыта гора
вот и теку по течению в темень ночную
вот и пугает недвижная эта дыра
воздухоплаватель это тебе незнакомо
кома пространства родного тебя не страшит
мертвого хлама и мертвого русского дома
страшно тосклив и безудержно радостен видСвод
Свод непрозрачной бумагой обернут
тает от влаги тяжелая тишь
что же ты дождик небесный оболтус
праздно в жестяные лужи стучишь
ты ли не почвенник где-то в изгнанье
ты ли не западник в русской глуши
что ж охраняешь ты павшее зданье
и разрушаешь его этажи
крыша поехала влево и вправо
ломкие струи шуршат как фольга
и не дает геростратова слава
спать по ночам вот и вся недолга
на таратайке протащишься мимо
сонных ментов и ворованных слов
ГКЧП — вот и вся пантомима
русского спора из разных углов
был бы улов миражей и видений
дождик не ныл не царапалась мышь
тут и явился бы праздничный гений
тут и пророк бы сгодился глядишь
ишь как опять затоварило небо
и от чахотки избыточна речь
значит опять тебе тупо и слепо
это пустое пространство беречьАрхеологический атлас СССР
в этой жизни я проживу здесь
в жизни другой мне подберут место
хотя говорят останется только пыль смесь
времени и контекстав жизни этой я подберу слова
друг к другу плотнее притру их как гайки
хотя говорят достаточно для естества
черного хлеба полпайкив жизни другой прыщавые два юнца
мне скажут “бабушка” или “девочка” не надо плакать
хотя говорят не выбирают мать и отца
только надкусывают мякотьперсиковый или глины сырой вкус
мне безразлично зачем забивают рот паклей
в жизни другой я бы не дула и в ус
крови своей не отдала ни каплино в жизни этой я проживу здесь
в каждое слово сцежу свои капилляры
ибо только в этой стране и только днесь
поэты как мамонты популярныНа том берегу
1
Проходя по больному апрелю,
по Господним и нашим страстям,
ты боишься Фому и Емелю
и не веришь иным скоростям.Потому вдоль неубранной свалки
ты уходишь — как воздух — в строку,
а мужчина, ничтожный и жалкий,
остается на том берегу,где жила ты в неверье и страхе
как в руинах, сгоревших дотла,
где смирительной нету рубахи,
чтоб размером тебе подошла.И уже потому не помеха
на груди этот крест голубой.
Неразрывное сильное эхо
да ниспосланный ангел — с тобой.2
как ребро умирая в Адаме
во Христе как душа оживу
и поверю в несытое пламя
и закончу в гноище во рву
этот круг неразрывен и узок
этот путь не ведет никуда
для таких же как я трясогузок
брать умевших собой города
но когда зазевавшись однажды
на исходе седмицы страстной
вдруг почувствую ненависть жажды
и сырой холодок за спиной
я шагну к поврежденному храму
удержавшись за воздух простой
и двухтысячелетнюю драму
вдруг наполню своей пустотой.1 Марина — см. Цветаева, Мнишек, Кудимова etc.