Опубликовано в журнале Новая Юность, номер 5, 2017
Павел Кошелев
* * *
мой школьный ранец
пахнет гнилыми черными бананами
я брал их с собой
чтобы съесть на большой перемене
и вспоминая через месяц находил
склизкий зловонный пакет
мне до сих пор кажется
будто я о чем-то забыл
и оно гниет в одном из карманов или
за подкладкой осенней куртки
попробовал выбросить в форточку
не услышал шлепка об асфальт
только скрип механизмов внутри
хлюпанье пузырей и воронок
ловушек и мышеловок
моего бананового болота
там непрерывная вязкая ночь и зеленое молоко
там настолько легко заблудиться
что я не выдержу и пойду
по грехи
по ягоды
по ржавые гвозди
стоит ли говорить
что я не вернусь оттуда
живым?
стоит ли возвращаться
оттуда?
г. Рязань
Мария Игнатьева
НА ВЕЛОСИПЕДЕ
Десятый час сошел на землю,
вспухает полдень дрожжевой.
Плетется в гору, пыль подъемля,
автомобиль полуживой.
Фантом ворочает педали:
вот парк, вот порт, вот сердцу люб,
венчая призрачные дали,
железный дедушка Колумб.
Тень мертвеца молодцевато
во все глядится зеркала.
Горацию от Мецената
получка вовремя пришла,
раз наконец-то без учета
вращается веретено —
и сердца тесная забота,
и мозга праздное кино.
Там, в прошлом, спорили за чаем
об Украине и Чечне.
А тут — июль и визги чаек,
и люди в синей чешуе.
г. Барселона
Татьяна Скрундзь
ЛЮБОВЬ ЖЕНЩИНЫ С ГЛАЗАМИ СОБАКИ
(сны по Фрейду 2)
Женщина с глазами собаки
Рожает ребенка-девочку
Раньше времени, слишком хрупкую.
Вся — Ахиллесова пяточка.
Горе, горе!
Верные братья забирают у женщины девочку,
Кладут в люлечку, спящую,
Холодные трубки к ней подключают,
Хотят вырастить ее большой и могучей
Венерой в мехах.
Чтобы ногу свою нежную
На хребет мира поставила.
Свидание заканчивается.
Смиренно, как в миг воскрешения,
Женщина ладонями всю ее укрывает:
Так мала она, любовь недоношенная, спит,
Прижимаясь к сердцу матери,
Одним существом с нею, теплая, дышит ровно.
Но уносят девочку, вырывают из рук, прячут в люлечку.
Истончается перинатальная память,
Братья отныне кормят любовь женщины
С глазами собаки.
Горе, горе!
Изливается из груди остывающей кровь и вода.
ПРОЩАНИЕ
Маркеса желтые бабочки,
стрекочущие дрозды…
Где ты? Где ты? Стихи —
пустые холодные тапочки,
разбросанные леденцы.
Теплый шарф на гусиной шее,
гул движка…
Тормоза, твою мать, прокачали,
а то бы — с моста!
Забираю левее…
Мне архангелы промолчали,
мне ветер навеял…
Тс-с-с… Не смей признаваться детям,
что их любимый кролик
к рождеству зарезан.
г. Липецк и Санкт-Петербург
Семен Крайтман
* * *
выбрать Фландрию.
небо там холодней.
и ночей больше, чем дней, и в ней
ожидание смерти —
быт, пустяки, привычка.
как курение трубки,
просмотр вечерних газет,
взгляд на соседку:
«своему передай привет»,
разжигание дров в камине каминной спичкой.
и смотреть на огонь.
слушать зимний вороний карк.
вспоминать, как катался у старшего Брейгеля на коньках
в самом центре холста.
вспомнишь и улыбнешься.
и из ужасов всех
останется только тот,
что вот, смерть,
как и водится ей, придет,
и умрешь, и суда Господнего не дождешься.
г. Герцелия
Роман Маклюк
* * *
внутри меня русские тоскливые кости
лобная кость
пишущая как нужно читать евангелие
теменная кость
танцующая чечетку чтобы получить зарплату
скуловая кость
сожравшая колбасу за спинами голодных товарищей
височная кость
говорящая тирану острожное слово
внутри меня скучные русские кости
слезная кость
переводящая стихи с русского языка на русский
полулунная кость
видящая во сне мир утопленный в благодати
лучевая кость
оживляющая мертвецов и отправляющая их на звезды
ладьевидная кость
построившая космические ладьи для мертвецов оживленных лучевой костью
пирамидальная кость
разрабатывающая темы времени бога смерти
во мне горькая кость
не желающая говорить правды ибо вымысел золото а правда кошмарный долг
г. Харьков
Борис Суслович
* * *
Шорохов нет и в помине,
Только мотор дребезжит.
Ночь. Посредине пустыни
Медленно движется джип.
Притормози наудачу,
Выйди на вольный простор.
Кажется, прошлое прячут
Камни разрушенных гор.
Кажется, жизни начало —
Брызги на Млечном Пути.
Только что время стояло
Здесь, но успело уйти.
г. Холон