Опубликовано в журнале Новая Юность, номер 2, 2017
Иван Ким
* * *
отдел для рыб. здесь шутят о корейцах.
глядишь нехорошо на человека:
история в сдувающихся лицах.
и бусинки без радужки у вики,
и губы вроде ниточкой такой же.
и думаешь: вот это я не глядя
жевал практически. на коже-
заменителе у девочки
цветет румянец лучшей продавщицы.
и вправду есть собачье в щучьей пасти.
коллега в ярком фартуке решиться
никак не может как куда пропасть.
в аквариуме умершие карпы
мне говорят: читайте по губам:
стой, вспоминай, как привыкали:
мила, смешлива, ласкова,
глупа
г. Коломна
Елена Зейферт
* * *
мне с тобой все легче радостнее и прозрачнее
ты был у распахнутых дверей
ждал у порога опершись о дерево
и на скате твоего плеча
теперь дрожащий голос пробелов
излишки золота остались на мякише хлеба
тебе даровали дар не срывать цветов
стекающие глаза
ресницы растущие в поясном поклоне
ощущение вещества страницы на крупных пальцах
их раздолье
на моей сетчатке новорожденная пыльца твоих щетинок
она в уголке твоего рта
где сжатые течения губ встречаются
и снова впадают в язык
умалят ли ангелы мою робость общения с тобой
при растяжке звукового мазка
твои радужки устремлены вверх
а веки
иллюзорные стражи твоих границ
вниз
я целую твое предплечье
под закатанным рукавом рубашки
словно прячусь в персональный крыльевой дирижабль
или прижимаюсь к беленым стенам храма
на крохотном участке земли
между подножием горы и водопадом
твои мышцы бесцельно играют под моей рукой
и сквозь замочную скважину ущелья
к нам просится
преображенным
первый слой утра
г. Москва
Андрей Резцов
* * *
Муж приходит домой, обнимает жену,
Обнимает страну от Камчатки до Пскова,
Обнимает готовых к работе и сну
Сталеваров, врачей и седого портного.
Пусть они поспешат к заводской проходной,
К белым стенам районной больницы и бани.
Он для них не мужик, не чувак, — он родной.
С ними делит он кров, балалайку и сани.
г. Сидней
Роман Рубанов
* * *
Встречались часто в городских трамваях.
Садилась рядом. Мне тогда казалось,
Что, деньги за проезд передавая,
Своей рукой руки моей касалась.
О чем мы говорили? О пустом:
Погоде переменчивой весенней.
И жил апрель молитвой и постом,
И близилось Христово Воскресенье,
Но наш маршрут давно уже решен:
(Что в этом вечном мире может проще быть)
Объявят остановку в микрофон
И остановят на Московской Площади,
И я сойду, и в след тебе махну.
Пройду меж голубей, нарушив танец их…
Ты прислонишься к мутному окну,
И мой билет в твоей руке останется.
* * *
Пройдет еще каких-нибудь три дня,
И пропадут все эти зеленя,
Приобретут совсем другой оттенок.
Добавит осень охры, и листва
Сорвется, покидая дерева.
И дворник скупит лето за бесценок.
Но нет печали, зная, что опять
Траве расти, и листьям прилетать,
Как птицам с юга, клены обживать. И
Ты начинаешь только понимать
Сейчас, что вышло время обнимать
И время уклоняться от объятий.
г. Курск
Дмитрий Артис
* * *
Берег себя, любил себя, жалел.
Хотел бы жить, да не желал вертеться,
вытравливать фруктовое желе
из головы, из памяти, из детства.
При пионерском галстуке, потом
при галстуке в полосочку — запчастью
существовал, прикрученный винтом
к простому обывательскому счастью.
И в этом было то, что будет впредь…
Проносится, как шторм десятибальный,
моя нагая женщина по спальной,
и заставляет божеская плеть
беречь себя, любить себя, жалеть
и радоваться премии
квартальной.
г. Москва
Вороника Волкова
* * *
ходит дед во сто шуб одет
стучит зелеными башмаками
под ложечкой носит камень
под сердцем у него темно
мно-
го ли мало
шатко ли валко
мертвому припарка
живому — земли клочок
смотри дурачок
не греши сгоряча
с дедова-то плеча
шубу во век не сносишь
с груди на тот свет не сбросишь
коли белая — то готов сугроб
коль зеленая — то минуя гроб
во лужок лежать во лужок
сладят тело с осиное брюшко
а сердце — опять с кулачок
мотай дурачок
на ушко
всех кого речью сберег
люби со всех ног
г. Кострома
Любовь Колесник
* * *
Детство покидает тебя, когда
умирает первый твой хомячок.
По лицу протекает огонь-вода,
изучаешь пальцем пустой бочок:
вроде все, как надо — и шерсть, и плоть;
осязаемо, и он как будто спит,
ставший легче на чуточку… и Господь
его гладит невидимо и молчит,
и тебе показывает: смотри,
Я так сделал, это зовется жизнь…
Ты киваешь молча. В глазах горит.
Детства больше нет.
А теперь держись.
г. Тверь