Опубликовано в журнале Новая Юность, номер 6, 2014
Анатолий Гринвальд
ПЕСНИ ЩЕРБАТОГО АСФАЛЬТА
1
Все досталось мне в этом мире:
Скороговорка гнущихся деревьев,
Вонзающих кривые ветви в воздух,
Расчерченный на тысячи пространств
Архитектурой пасмурных окраин,
В чьих лабиринтах долго бродит крик
Новорожденного, но не находит выход
И затихает через двадцать тысяч дней
На кладбище в дождливую погоду.
Изъедены сомнением глаза,
Крадущие сентябрьские лучи
Болеющего черной оспой солнца,
Не задают вопросов, не клянутся,
Но и не верят отражению напротив,
Сто раз обманутые…
К вечеру сыреет.
На город сыплются охапки хризантем,
Что не привычно в этом регионе…
Прохожие смеются. И удивляются. И недоумевают.
И друг у друга спрашивают лица:
«Что это — сон? А, может, это мы
Приснились сами все жестянщику-китайцу
Из сказки о волшебном фонаре?»
2
Где мальчики воюют с голубями
Я был. Я видел дерзость мышц тугих,
И мне на шею лассо опускалось…
Стремились выдернуть меня из мира
Окоченевшие коричневые пальцы,
Не знавшие иного развлеченья,
А, может быть, не знавшие иной
Возможности для самоутвержденья,
Помимо разрезания лягушек…
Ах, скольких Русь лишилася царевн!
Болотный запах. Песни комаров.
В зрачке — звезда, подернутая тиной.
Шум поездов. На шпалах навзничь — мальчик.
Он из других. Смычком ведет по струнам
Ожившей и летящей в небо скрипки.
Корежат воздух поезда, плюют мазутом
На слишком детское для этих игр лицо,
Но музыки его не заглушают.
3
Я из истории запомнил: боги смертны,
Здесь на земле их так легко обидеть…
Мне б только потянуть за эту нить
И убедить себя, что не напрасно
Людьми выдумывались боги, а богами —
С любовью или без нее, земные люди,
Их волей обреченные на жизнь.
Я знаю тридцать три красивых буквы —
И это все, что с жизнью нас венчает.
Вся нежность сублимируется в звуки,
Лежащие лениво мягким светом
На целлулоиде глубоко-синих листьев,
Украсивших гирляндами венков
Незнаменитые, провинциальные могилы.
г. Лейпциг
Анна Кондратенко
АДЖИКА
Мои руки пахнут зимней кухней —
мы вчера солили помидоры,
а еще мы делали аджику,
жаркую, как в августе Тбилиси.
Мои руки пахнут… винный уксус,
и чеснок, и перец, и гвоздика
уместились разом в теплый запах,
что совсем не хочет отмываться.
Мои руки пахнут зимней кухней
и горьки на вкус,
их напитала
горечью душистая аджика,
жаркая, как в августе Тбилиси…
* * *
и все вмиг стало тоньше и острее
запахи звуки —
то что мы называем
свежестью и шепотом дождя
и кто придумал что дождь холоден?!
это на влажную кожу порывами ветра
ложатся его поцелуи
дождь пришел!
а люди нахмурились
жмутся под своими зонтиками и козырьками
случайных магазинов
а я улыбаюсь
и дождь любит меня
и пальцы его текут сквозь мои пальцы
г. Тбилиси
Наталья Никулина
* * *
вдруг поняла:
мужчины
умирают раньше женщин
потому
что их убивает
отсутствие того самого ребра —
эта вынужденная неполноценность.
особенно
если за всю жизнь
так и не удалось найти свое.
вот и Гагарин умер.
первый человек космоса.
а Ева вернулась.
Терешковой назвалась.
тоскует тут без него…
по космосу.
ЧЕРТЫРЕ ФОРМЫ МАТЕРИИ
Пластилин —
самый детский материал
лепи что хочешь —
судьба в твоих руках.
но если вылепишь не то
переделывать придется
кармическое прошлое
разминать/растирать/пальцами
свое: не могу
и соединять
с твоим: сейчас подъеду
заглаживать первые трещины в отношениях
замазывать раны в теле
которые обязательно появятся с твоим уходом.
Воск —
инноматериален.
религиозность воска
его самоотдача
мягкость податливость
и даже некоторое юродство —
не оставляют места для постороннего творчества.
вспомните гадание на воске.
праздничные
особенно новогодние свечи.
все эти деды-морозы с фитильком на макушке,
готовые сгореть без остатка на праздничном столе
гномики/снегурочки…
и все-таки главное в воске его
свечи венчальные
свечи поминальные.
Гипс —
критичный материал
каждая шероховатость
на его поверхности превращается
в вопиющую выпуклость,
каждая выпуклость —
в кричащую пошлость
чаще всего в стиле модерн.
создан специально
для отлива формы
навсегда застывшей
посмертной славы.
Глина —
подручный материал.
что под руку попадется
то из-под нее и выйдет.
шумерские таблички
ноги колосса
глинобитная стена
чаша терпения
блюдо для головы Иоанна Крестителя
чернильница для преступления и наказания Достоевского
однажды под руку Богу попался человек…
г. Обнинск
Татьяна Скрундзь
* * *
Когда-то компьютеры и деревья были большими.
Я маму любила, и папа любил меня тоже…
Но время идет, девяностые мрачные сшили
Судьбу мне, пытаясь впихнуть на прокрустово ложе
Уверенных планов на «светлое Б(э)», где последней
Войной обещали Вторую, канувшую в лету,
Где добрая вечность над злом торжествует победу,
Где мама и папа целуются над колыбелью.
РЫБЫ
где-то рядом с Евангелием.
милостыня. человечество.
земля моя обетованная.
пустыни лесов и рек.
не восхваляли б ангелов
в мерзости и бесчестии!
кто отдал страну нашу в этот
пластмассовый сумрачный век?
иконы скорбей непонятых.
печаль на обликах праведных.
хищные рыбы сонмами
мечут мамону икру.
я ли не ознакомлена?
танцую забавы ради их?!
а мне бы пойти и слезы лить
за рабскую их игру.
вот. я сейчас в беспамятстве
пеплом посыплю голову.
а там, за орбитой таинства —
растворенный в миру кислород.
рыбам плевать на равенство.
страна продана, бестолковая.
но рыбы не знают ревности.
не для стихов им рот.
я, слабая, выхожу на улицу.
об лица хмурые стукаюсь.
у самой под глазами угрюмится
жилка рабы греха.
какому безумному Улиссу
в череп пришло — задумаюсь —
любить меж Сцилл и Харибд России
несчастные ее потроха?
а на паперти духом нищие.
амфибии нелюдимые.
в воздухе грязном ищущие
питательный свой планктон.
вот бы упасть в корневище
страны и обнять родимую!
Бог, Ты не можешь позволить им
восстановить Парфенон!
гляди же, Бог! здесь заблудшие
по раю шляются пьяными.
рыбы не знают лучшего
в своей водяной тоске.
имеющий уши да слушает.
стихи говорить смутьянам, но
тот, кто мне сердце выдернул,
изжарит его в песке.
в глубине самого Евангелия
милостыня человечеству.
земля моя обетованная.
пустыни лесов и рек.
не восхваляли б ангелов
в мерзости и бесчестии!
кто отдал страну нашу в этот
сумрачный лживый век?
рыбы не выживут в воздухе.
родина-океанариум.
но слышно в далеком отзвуке
Давидовую псалтырь.
больно царапаюсь острыми
Российскими галунами я.
Но крепко зашит в моем нутре
плавательный пузырь.
г. Липецк
Анна Сафарова
* * *
Когда у меня болело сердце,
Мама говорила,
Что люди,
Которых я люблю,
Толкаются в нем.
г. Тбилиси