Стихотворения
Опубликовано в журнале Новая Юность, номер 5, 2014
ПУТЬ ФОРМЫ
Опытные пальцы ветра
лепят лицо из мяса
бесформенного человека,
вышедшего прогуляться.
Солнце прижигает хаос,
его масса не терпит лета
и верещит, хватаясь
за неожиданный смысл скелета.
Путь выдает ему форму,
форму взамен усилья,
усилья идти в гору,
к людям, живым и красивым.
Ненасытные пальцы ветра
продолжают свое дело,
даже вылепив человека,
даже выразив душу телом.
Тяжесть сжигает руки
изысканного музыканта,
волны стирают в рухлядь
то, что высечено ими из камня.
К людям — побитым, щербатым,
опустошенным, бескровным,
еле влачась накатом
с горы, счастливым, спокойным.
ДВИЖЕНИЕ
Влечься, на время забыв, куда —
куда-то: катиться, лететь,
главное — двигаться без труда
и лучше — не в темноте;
видеть, все видеть зрачком чужака,
без узнаванья знакомых мест:
сел в троллейбус, сказав «пока»,
и как только влез,
ты не матери сын, а — полка,
и что за полка — бог весть.
Какой удивительный мир вокруг.
Если смотреть подряд,
нанижешь на взгляд, как на прут,
шашлык из фигур и оград,
прихватишь воображаемый хруст
листьев, сорвавшийся град —
и смирение, что ничего не возьмешь
с собой — это высшая цель,
отрыдаться б за полную чашу все ж,
но сидишь, не меняясь в лице.
ВООБРАЖАЕМЫЙ СОБЕСЕДНИК
Жизнь его или еще или уже
не вышла — так стишок
бывает очевиден, только не выходит —
но это не предмет для разговора:
он ее схватил на пике,
пройденном уже назад лет двадцать —
и с высоты той многое открылось:
стало видно на сто лет в любую из сторон,
но странно: только мне, похоже,
приходит в голову спросить:
«Что видишь ты, старик?» — и мне,
прохожему, которому всего лишь
не чужда отзывчивость, он говорит,
как говорил когда-то государю
и иже с ним — и у меня захватывает дух:
его напор меня как будто красит,
и через час мне кажется, что этот день
история запомнит — когда вдруг
не вспыхивал мобильник, а он в трубку
не восклицал: «Борис Михалыч!» —
я тихо уходил через минуту,
он мне махал, не прерывая разговора,
я видел по его лицу,
что говорит теперь он с тем, кого
во мне с усилием воображал —
и я был рад за старика,
и оставалось чувство сделанного дела,
как будто дали поддержать
чужой, тяжелый, но прекрасный небосвод.
ПЕРЕМЕНА ПОЭТИКИ
Поэзия муравья сегодня весомей поэзии Гете —
вспомни нашу ненасытность,
как мы объедали деревья, целые пространства
и шли дальше, готовые убивать за еду, —
с тех пор кое-что изменилось:
мы раскинули собственные сады,
мы охраняем дикие парки,
мы почти научились дружить с природой,
различать в шуме ветра
дуновение духа, —
за эти нежности расплачиваются сородичи:
поскольку человеков счет уже на миллиарды
и сей плодоносящий лес все шире,
все невообразимей вероятность, что в процессе
собирания клубнички и иных плодов
когда-либо окончится поляна;
жить собирательством — контактов, связей,
утех и мимолетных впечатлений —
жить собирательством возможно бесконечно,
не надо ничего выращивать в семье, —
исканья духа мы оставили природе,
а в обществе перед тобой всего лишь выбор жертвы —
поэзия муравья
сегодня весомей
поэзии Гете.
ПОСЛЕДНИЙ АРГУМЕНТ
«Мы поймем потом.
Да, мы поймем потом.
Пока же нам жаль,
нам — очень жаль».
Что же — спасибо на том.
Мы пока поживем скотом,
потерпим пожар,
запомним пожар.
Этому надо долго учить,
иных и нельзя научить —
вдруг разучиться читать,
иногда разучаться читать
жизнь — а она не молчит,
она прямо сейчас кричит —
ее надо спасать, спасать,
кажется, надо спасать.
Им известна возможность спастись —
отправиться в кинотеатр,
где видавший виды артист
вносит уверенность в кадр.
А мы, мы останемся здесь,
мы всегда остаемся здесь;
какой предъявить документ? —
проще, надежнее смерть —
в доказательство, что мы есть,
когда нас уже нет.
ДОГОНЯЮЩИЕ СНЫ
Он даже не может пройти по прямой —
отклонения неизбежны,
его работой должно быть — сидеть в кафе,
пить кофе, смотреть в окно,
что-то записывать на салфетке;
он силы черпает из снов,
его питает состоянье дремы,
необязательность, бесцельность связей
между элементами сознанья —
словами, памятью, мечтой —
и прошлое вдруг получает срок дожития,
фантазия трудолюбиво заполняет
ложными воспоминаниями графы
упущенных возможностей,
используя буквально первые
пришедшие на ум слова, —
и все-таки реальность обгоняет его сны:
тут страх — страшнее, жажда — нестерпимей,
а если смотришь девушке в глаза,
то никакой возможности проснуться, —
он лишь боится обогнать их навсегда,
так обогнать, чтоб лошади, собаки и пегасы
дороги к дому не нашли,
назад дороги — к эмпирею,
в котором небывалая рыбалка,
где куда ни глянь, везде клюет,
и улов не охватить умом.
РАЗЪЯТОЕ МГНОВЕНИЕ
Остановить мгновенье? — без проблем:
оно уже туристами разобрано по кадру,
загнано умельцами живьем на эстакаду,
где развинчено до распоследних клемм.
Но — разбираешь мерседес, а собираешь — ладу:
из фотофактов не сложить усладу —
ты к гербариям бездушно нем.
За совершенное умение разъять
краюху, брюхо, атом, дали
присвоены достойнейшим медали.
Порой герои выбирают яд,
поскольку вокруг них одни детали,
но ничего не ездит, не летает,
не дует, не поют, не шелестят.