Стихотворения. Перевод с украинского Станислава Бельского
Опубликовано в журнале Новая Юность, номер 4, 2014
ФОТОГРАФИЯ 1969 ГОДА
Для фотографии надо было подстричься
— так считал дед и целое семейство —
Поэтому меня привели к соседу —
он переговариваясь с дедом
вынес из
хаты старое кресло
старательно
вытер его ладонью —
прикрикнул
на кур —
и усадил меня —
кресло было
высокое на тонких ножках
и мои ноги
болтались над землей —
парикмахер сказал что это кресло кто-то привез
то ли из
Вены то ли из Кракова
когда
вернулся из Германии с заработков —
после первой
войны.
Он вынул замотанную в белое полотно машинку
несколько раз нажал на серебристые ручки —
заскрежетали
металлические детали —
что-то продул —
расчесал мои
волосы и начал стричь:
или машинка была не смазана
или он
только выдавал себя за умелого парикмахера
но всякий раз когда он —
словно
коршун — нырял в мои волосы
у меня выступали слезы и не было сил терпеть
дерганья
этой машинки.
Минут через 15 — измучив меня —
позволил
встать и пощупать остриженную башку —
тогда была такая мода: все выстригали —
оставляя
лишь клок волос —
который
называли «гривкой»
Возле венского или краковского кресла
лежали
остриженные космы
в которых
уже ковырялись куры.
— я знал о парикмахере почти все:
и то что он
бросил первую супругу —
и что потом
нажил ребенка
с кем-то еще
из своего села —
— и что к нашему прибился недавно —
женившись на
засидевшейся девахе —
у которой
была только старая бабка —
и недобрая
слава.
Из-за этого я не любил у него стричься,
но дед
считал его хорошим мастером.
Дед приглашает его «на сто грамм»
ведь денег
за это никто не берет
а его некрасивая — но уже на сносях — жена
наказывает
чтобы баба пришла нанизывать табак.
У меня за шеей полно прилипших волос и я все время
пожимаю
плечами и стряхиваю их ладонью.
В воскресенье — после похода в гости —
на скотный
двор выходит наша ближняя и дальняя родня —
фотографа
ждали долго —
он опоздал и
был не слишком трезвым —
Все
семейство становится бок о бок —
чрезвычайно
серьезные — в праздничной одежде
и пристально
смотрят в зрачок фотоаппарата —
несколько
щелчков — и готово.
Но моя баба кричит фотографу
который
собрался было уже уйти:
надо
сфотографировать еще и малого.
И меня причесывают — поправляют ворот рубахи —
дед
застегивает пуговицу под самой шеей
все семейство советует где лучше встать.
Я выпрямляю — как воин — руки — задерживаю дыхание —
готово: говорит
фотограф.
И ждет когда его позовут в хату на магарыч.
На каждой детской фотографии я был подстрижен
и от меня
пахло одеколоном.
Конец 60-х:
именно тогда разводились родители —
кажется —
это было в 1968 году.
НА БЕРЕГУ РЕКИ
Этого берега уже нет — его отрезали
как ломоть хлеба к утреннему молоку.
Кое-кто говорит что он превратился в остров
и поплыл против течения — в глубину тумана —
и никто уже больше его не видел
и не будут лежать два мальчика в его шелковой траве
ведь они — так кажется — до сих пор плывут в его ладонях
Они — эти мальчишки — продираются сквозь заросли
чтобы спрятаться ото всех — и напоминают
двух молодых ужей за ушами которых
желтая пыльца одуванчиков
Один из них сегодня стащил у отца три рубля
— зеленую бумажку с цифрами и буквами —
сложенную вчетверо заботливой и бережливой
рукой крестьянина. Другой — желтый одуванчик —
тощий подорожник сельских околиц —
серый воробышек в пшенице родительского развода.
У них — лиходейский праздник — в кармане у первого:
большая шоколадка. Второй — несет обеими руками
бутылку «Ситро». Они облюбовали место
над берегом реки — в кустах сирени — в лопухах — где пахнет
выстиранным бельем и речною рыбой.
Лежат на берегу и смеются над ротозейством
взрослых.
Не догадываясь: что одного ждет отцовский кнут
а другого: сочувственный взгляд деда.
Нет уже этого берега и никто не скажет куда
он уплыл. Река изменила русло.
И только из тумана можно услышать:
смех и плач — шоколад и полынь — детства.
ПРОЩАНИЕ С ИЛЛЮЗИЯМИ
наша жизнь — это прощание с иллюзиями
которых собирается до 40 столько
что остаток времени тратится в основном на прощание с ними
что поэзия — это не проза а проза — не поэзия
что снег — это не вода а вода — не снег
что элементарное — это сложное
а сложное образуется из элементарного
что первый сексуальный опыт в грязной общаге
это не впадение в бесконечность а только скрип
металлической кровати
который слышен в соседней комнате
так может это музыка жизни?..
симфония которую исполняют только два инструмента — обнаженные молодые
тела — которые приглушают колючую музыку ритмических движений
а потом разговаривают обо всякой ерунде
и курят одну на двоих сигарету
выпуская дым под потолок
ее спина словно осыпанная маковыми зернышками
ее запах пота от которого кружилась голова
теперь так не кружат голову изысканные красавицы
облитые «Chanel № 5»
или духами от Gucci
что украинское — это не европейское
польское не немецое
албанское не сербское
что несколько стихов Целана ценней стихов Леси
Украинки
для кого? —
спросят патриоты
и обвинят
тебя во всех грехах
что предназначение литературы — это не предназначение кофеварки
и чем дальше тем больше людей выбирают из них
кофеварку
а что делать тем кто постоянно пьет чай?
может иллюзии — это города
которые строятся для того чтобы их разрушать
или чтобы их засыпал песок жизненного опыта и усталости?
она запивала таблетки ркацители
носила в сумочке всякий хлам
пользовалась жуткой помадой выковыривала ее пинцетом
которым выщипывала брови и волосы на ногах
время прощания с иллюзиями приходит тогда
когда ты насытился всем:
барокко — рококо — натурализмом — модернизмом — постмодернизмом
способен отличить Элиота от Паунда — Пикассо от Матисса
время от безвременья — зерно от мякины
когда на ее спине ты собирал языком маковые зернышки
пота
и приклеивал слюной мягкие светлые волоски к струне хребта
она всегда спрашивала: люблю ли я ее
она боялась забеременеть
вставала — наливала в грязный стакан сухое вино
глотала предохранительную таблетку
и не стыдясь поглаживала себя ниже живота
говоря: снова будут месячные
и у нас впереди новый месяц любви
это было самое важное что может быть в этом мире
но время прощания с иллюзиями это тоже иллюзия
АВТОБОМИЛЬНАЯ ЭРОТИКА
в этом путешествии по стране твоего тела
на самом деле мне не нужны
ни водительские права
ни знание правил дорожного движения
ни — в конце концов — соблюдение этих правил
я давно выучил
что от двух холмов с голубыми прожилками
сосков
сторожевых башен
можно съехать по гибкой линии живота
вплоть до колодца пупка
а ниже — засушенный плод раздавленной шелковицы
прилип
черной и жирной точкой родинки
дальше — шелковый лес
и долгая дорога
по ней нужно ездить
туда и обратно
туда и обратно
туда и обратно
стоит иногда переключать скорость
ведь электрический ток движений
может испепелить
наши тела
они — и в самом деле — когда-нибудь станут углем
и масляной черной нефтью
* * *
украинский поэт
должен писать рифмованные стихи
пошли вы…
тянуть на себе черепашью ношу искривленной истории
болезни с подозрением на алкоголизм
хотя
можно в 12 ночи вползти в раковину мастерской
приятеля и пить с ним до утра закусывая запахом свежей
масляной краски опилок подрамников
забыв позвонить жене, просто так, на всякий случай…
с утра торчать у магазина вместе с вороньем пришитым
черными пуговицами к пальто снега
и как дадаист упражняться с корнями слов доходя до
полного абсурда — алкоголь продают с 11-ти —
знать что эстетика треугольных кругов и
эллиптических квадратов
замкнется в черном квадрате
— а в глазах и правда чернеет —
читать специальную литературу об алкоголизме — и удивляться
скольким из наших не повезло
вспомнить что и шевченко
был тоже…
и полчаса быть счастливым от сравнения
не вспоминая:
бодлера — цветочника
верлена — рембо — парижских
богемников
элиота — банкира бесплодной земли
паунда — радиокомментатора и психа
(по убеждению американских военных)
на реках вавилонских уже ничего не высидишь
— ты ведь не утка —
на берегах сены: 14 тысяч художников
нарисуют чтобы продать
джоконду: голую или с бородой — не
важно
лишь бы не узнал ее да винчи — он не слышал
о copyright-е —
на междуречьи гудзона и ист-ривер —
поэтом в нью-йорке
— голубем небесным —
знаешь из последних новостей что 138 тысяч наркоманов
трижды в день занимаются
иглотерапией —
а гомосексуалисты и лесбиянки — братья и сестры
милосердия — любовью к ближнему
а гебреи ожидают мессию
что же остается:
неоплаченные долги
вызов в суд
билет до белграда
— ручка — бумага
— засохшие чернила — черная кровь компьютера —
и эта наркотическая зависимость: записывать слова
— когда морфология похожа на морфий —
не боишься ли передозировать?
— спрашивают —
ибо занимаются любовью в искусстве одноразовых шприцев
с засохшей человеческой кровью
* * *
9/10
никогда не будет написано и сказано
лишь передумано
обопрись о косяк
в кофейне
после шумного застолья с друзьями
когда перечитанные наизусть Ли Бо
и Ду Фу
исчезая в кругах сигаретного дыма
улетают в Китай
сквозь окно иероглифа
куда же как не домой
и надо домой идти
и так трудно вставать по утрам
и вспоминать о
9/10
1/10
написанное
или мысли о написании чего-либо
еще греют тебя
словно крепкая водка
которую ты влил в себя
преодолевая отпор организма
стиснув зубы
обнюхав лимон и сказав: пошла
1/10
останется: на салфетках
на оборванной газетной бумаге
на манжете белой рубашки
на смятой сигаретной пачке
для:
мусорников
вместо носового платка
для стиральных машин
для мышиного помета
9/10 и 1/10
эти пропорции
постоянно сопровождают тебя
как слуги
или охотничьи псы
рычащие
на твоих метафизических лисиц
коими ты отдекорировал
столько стихов
эти псы — 9/10 —
постоянно охотятся на лисиц — 1/10 —
не дают им показаться из нор
а еще гравитация времени
сожмет числа к примеру с 1/10 до 0.01
и только мышиный писк
и их физиологическая надобность часто испражняться
оставят след на твоих рукописях
которые — разумеется не горят —
но лучше бы им сгореть
чем стать местом
для экскрементов
тех симпатичных созданий
на которых ставят ловушки
и твои напуганные лисицы
пролетая над городом
своего страха
будут махать хвостами
и сотрясать воздух
отгоняя мышей
от изгрызенных книжек
и от места
пропахшего
дымом и блевотой
лисиц вознесет
западный ветер выше и выше
пока они
не исчезнут
потянув за собой
рыжую нитку
последнего слова
О ГАМЛЕТЕ
Гамлет переходит из театра в театр
(наверное из-за сложного характера)
оставляя ослов-режиссеров
в полной растерянности:
читать ли так тот монолог
или же так не читать
их советы запутывают актеров
актеры запутывают зрителей —
те тоже стараются понять:
откуда появляется и куда исчезает тень Отца —
что говорит покойный король сыну —
почему предательство такое скользкое — как змея —
почему бедный Йорик счастливее тех
кто смотрит на его череп
отброшенный башмаком Гамлета
и глупость людская —вместе с Гамлетом переходя
из театра в театр
плодит —
:полки режиссеров
:дивизии актеров
:армии зрителей
:придурковатые комментарии шекспироведов
и театральных рецензентов
и это невозможно преодолеть
1) офелия — девочка из предместья —
сидит на
берегу океана — добавляю приливы сомнений —
и отнимаю
отливы уверенности —
наверняка запутаюсь в расчетах
никогда не знал математики —
никогда не верил
что меч продолжение жизни
а стебель
продолжение смерти —
что ангелы
небесные когда собираются в стаю
похожи на
сводных братьев — что им делить? — чей жребий?
2) цветок офелия — арфа офелия
—
я еще не
придумал текста
чтобы
защитить ее тело и звук —
в пьесе
этого нет —
вот почему
так нервно допевает она свою песню —
в ней ангелы
делят жребий
Состоялась премьера Гамлета:
газеты с рецензиями использованы по предназначению
город: думает что поумнел на одну сотую гамлета
актеры: что сыграли лучшие роли в своей жизни
офелия: что освободилась — и превратилась в звук
режиссеры: что им уже не удастся
повторить такие изыски
фантазии (и что такое театр если не изыск фантазии)
и лишь пьяные бутафоры считают: слишком много мусора
слишком много актеров — слишком много окурков
слишком много слов
о словах
премьеры они не видели
и вряд ли когда-то увидят
ведь заходят в театр с черного входа
почерневшие от спиртного
и все-таки
быть или не быть?
Перевод с украинского Станислава БЕЛЬСКОГО