Опубликовано в журнале Новая Юность, номер 3, 2014
Лета Югай
ЖЕНЯ
Движение, кружение
Велосипедного колеса,
Хлесткой крапивы жжение,
Ежевика — стриж — небеса.
Верхний листок дерева
Выплясывает на ветру.
Корня логово зверево,
Ветки птиц поутру.
Дразнится жизнь и светится:
Разгонись, догоняй!
Облачко, лист, наездница
Металлического коня.
г. Вологда
Нина Александрова
* * *
а вот на Тибете мертвецов не хоронят
да и где хоронить — сами живут в горах
неплодородная почва, голые камни
рис высаживать некуда, какие еще могилы
мертвецов оставляют сидеть
в уединенных местах
в ущельях или на горных плато
этот обряд называют
«небесное погребение»
мясо склюют птицы, останутся кости,
отполированные дождями, песком и ветром
из черепов потом сделают четки
из каждого — только одну бусину
говорят, они особенно хороши
для практики гневных божеств
мозолистые пальцы любовно перебирают
108 костяных бусин
гладят по затылку
чешут за ушком — всех по очереди
в конце концов, приятно думать
что как бы ни сложилась жизнь, каждый
получит свою порцию нежности
так или иначе
г. Екатеринбург
Роман Мичкасов
* * *
Ходить по дому осторожно
и слышать голос твой, возможно,
уже не твой, а чей-то свыше,
антенной пойманный на крыше,
озвученный в прямом эфире
и никому не слышный в мире…
Все в голове моей вверх дном,
я без тебя в пустой квартире,
возможно, тронулся умом…
* * *
Животноводческая ферма
на две раскинулась версты,
расположившись близ таверны,
где развлекаются скоты.
Где свиньи, овцы и коровы,
ликуя, пьют на брудершафт
и в окна битые сурово
глядит кладбищенский ландшафт.
Там вдалеке по бездорожью,
буксуя, едет кое-как
обитый выгоревшей кожей
убойный газик мясника.
г. Санкт-Петербург
Михаил Сипер
* * *
С балкона Сашкиного
Вся площадь «Плешки» нова.
А из окна его —
Улица Кунаева.
А мы — не политики,
Не аналитики.
Сидим, красиво
Пьем пиво
И, под стаканов звон —
Самогон.
Сидеть — как раз
Занятие простое.
Что вокруг нас?
Время застоя.
Пульс бьет в виски,
Сжаты кулаки,
Но беспечно лицо худое —
Дело молодое.
На стенах коллекция икон,
На столе — самогон.
…Сижу один, спирт в крови,
Вполглаза смотрю TV.
Умерли все,
Трава в росе.
Что об этом блажить?
Надо так прожить.
Я пока еще тут,
Пусть они подождут.
Я не спешу —
Пишу.
Кибуц Кфар Масарик
Александр Габриэль
ДОЗОР
тебя послали стоять в дозоре сказали жди
а сами взяли свернули лагерь убрались вон
а ты стоишь отморозил пальцы да хрип в груди
и жизнь уходит как сон с ванессою паради
и только небо пустое небо а в нем грифон
оркестры стихли давно молчат мориа и ласт
и музам вновь приказал заткнуться гражданский долг
морозный воздух кипящий разум хрустящий наст
а ты отброшен поскольку время бросать балласт
и самый близкий тебе товарищ тамбовский волк
металл с которым ты делишь долю к плечу примерз
ты лишь пылинка ты черный росчерк среди нигде
приказ стоять это твой единственный тур де форс
и нет на свете ни чашки чая ни группы doors
земляне взяли да улетели к другой звезде
и слишком поздно чтоб можно было себя спасти
но словно в сказке попали в сердце кусочки льда
зачем молиться коль ты у господа не в чести
и что забавно ты мог бы плюнув на все уйти
когда сумел бы понять зачем и понять куда
г. Бостон
Александр Дьячков
* * *
Малыш суетится у пня,
а я взгромоздился на горку.
А вдруг он запомнит меня,
запишет себе на подкорку?
И будет потом через годы,
дрожа, вспоминать этот день:
обрывки, куски и разводы,
и дядю на горке, и пень.
Мои великанские ноги,
бутылку, шальные зрачки,
и в них выраженье тревоги,
и в них выраженье тоски.
И я исправляю ошибку,
смеюсь и махаю рукой,
пускай он запомнит улыбку,
забудет тревогу с тоской.
г. Екатеринбург