Опубликовано в журнале Новая Юность, номер 6, 2013
ЛЮБОВЬ
Окраины рана открытая,
канава, пикник в лопухах…
О, недаровитая
жизнь, вся впопыхах.
Газеты неновостьвчерашняя,
жаровня, запчасти, гараж,
и вывеска страшная —
в лоб — «Шиномонтаж».
Окалина вечера, скудное
строение — серый вывих,
любовь многотрудная
у этих двоих.
Кому или кем они преданы
когда-то бывали поврозь?
Прочь, тема запретная,
ты храмина слез.
Закатное небо раскроено.
Любовь во спасение, в ней
все так и устроено,
чтоб было больней.
Исчадие жажды и жадности —
любовь, где с исподу видны
подпалины жалости
и шрамы вины.
ОДНИ
Соберем хворост прошлого,
эту хворость, где нет ни тебя
со мной, ни меня с тобой — проще ли
было, когда судьба, темня,
выбирала тех, с кем нам легче,
пока не легла, радость моя, на плечи?
Соберем, чтобы сложить костер, и
пусть горит огнем он, ломая пальцы,
а когда сухая листва, как скорый,
пронесется, испепелясь, по ветке, — скитальцы
прошлого, мы друг друга
разглядим без испуга.
Так на платформе внезапно двое
остаются, осиротев на долю
секунды и потеряв родное,
осторожно пробуя новую волю
и замечая, что уж теперь они
совершенно, радость моя, вдвоем одни.
Ты нежнее мысли о нежном. Если
тьма загробная — тьма и только,
то отныне частица ли света, весь ли
свет, тобой зовущийся, там надолго,
на всю мою смерть, и значит —
навсегда, потому что бессмертно начат.
МОЛ
Как ты смел сослагательствовать: сложись
все иначе, мол… Что за мол? Слишком зрима
эта женщина, и пройди она мимо,
никогда, никогда бы ты не изведал, что жизнь
бывает безрадостна, но и неоспорима.
Как ты смел, пес, поджавший хвост,
уповать на некий счастливый мол, что за прихоть?
Чем заплатишь за саван Портнихе,
как не распрямленным смирением в полный рост?
Тише, кто там на берегу? Осанка богини Тихе…
Антиохийская ли, пальмирская (так звучит
для меня роднее)… Видишь? — солдат к солдату —
дождь ложится в траву, и стихает к закату,
и, в согласии с умалением света, молчит:
Мол, прими небывания дар — утрату.