Стихотворения
Опубликовано в журнале Новая Юность, номер 3, 2013
* * *
Супружеское
утро. Мотылек
коленей женских
в зеркале белесом,
окно плывет над
облаком и лесом,
но, вперившись в
летящее на леске
пернатое,
застынет. Голос лег
на легкое крыло
его, скользящий
текст происходит ровно и, сквозя
просветами, его
дыханье взяв —
на воздухе, как
этого нельзя,
не пропадает,
длится в настоящем.
Смущает
поведение больших
растений,
попугающих, цветастых,
руками — бу! —
желтеющим запястьем…
и кружится от
счастья. И светает,
и мотылек заканчивает жизнь.
* * *
Птица-курица, эх, женщина-птица,
говорящая почти
что понятно,
размножается в
неволе, боится
одиночества и
холода. Снято,
стоп, а ну его,
последний, осенний
месяц май перед
белеющей стужей,
отступающий
от юга на север,
с кельтским лаем
по твердеющим лужам.
Обострение всего
— как по нотам
(как
по нотам, лысый череп и что там
есть еще, чтоб
завернуть тягомотный
твой ноябрь?).
Жизнь не бывает короткой
из-за осени,
которая длится
ровно столько,
сколько вынести сложно
человеку и
мучительно птице,
только курице и
женщине можно.
* * *
Надену рваную
пижаму,
лежавшую уже на выброс,
гармонию
приобрету.
Теперь юродивую
жалко,
спеши,
депрессия, на выпас!
Жри, дорогая,
пустоту,
перерабатывай на
мелос
все, что имелос.
Из чайника такая
штучка,
чай придавившая ко дну,
в меня
перебралась, похоже.
Я где-то там (но
мне получше)
в ногах, оставь
меня одну,
идущий на меня
прохожий.
Я уничтожена
почти —
да вот, прочти.
Казалось бы —
какая мелочь…
Трах-тибидох за
волосок,
а сердце вырвано
под корень.
Где я живу? Что
я умею?
Чикенмакнагетса
кусок,
ничтожество и
все такое…
И даже докторская
не
написана еще вполне.
* * *
Воды крещенской
иглы, синева
теней,
перебегающих по снегу
на цыпочках.
Опять тебе зима.
Я привыкаю к
холоду — давай,
как в прорубь сиганувшие
с разбегу,
ненужную одежду,
плоть снимать
и подниматься
паром над котельной,
синеть глазами —
так навылет синь
простреливает
голову и видит
крест то ли
ключик золотой нательный
двоится и
блестит или висит
или плывет в
воде до воскресенья.