Рассказ
Опубликовано в журнале Новая Юность, номер 2, 2013
Лиля
Калаус
Нюра
Рассказ
Сигареты кончились. Нюра
потрясла сумку. Выпала издохшая зажигалка. Гадство.
Она походила по комнатам.
Покричала на детей. Нашла себя у холодильника. Нет.
Надо идти за сигаретами.
Очень-очень-очень жарко. Чужой город. Узенькие тротуары. Петляют. А ветки лезут
своими острыми пальцами прямо за шиворот. А большущее солнце опасно висит над
макушкой. Страаашно. Бетонные заборы сходятся к ней, как только она ступает за
пределы двора. Выжимают ее на середину улицы, к трамвайным рельсам. Нельзя же
все время ходить по рельсам, это моветон. И вагоновожатые недовольны. К тому же
там дальше, за вторым перекрестком, трамвайная линия выворачивается, как лента
Мебиуса, и если по ней дальше идти, то ничем хорошим это не кончится — или
встретишь самое себя, или попадешь в параллельную вселенную с фашистами.
Плавали, знаем.
Надо идти. Можно доставку
продуктов на дом заказать, вместе с сигаретами — но денег мало. На базар
хватит, а на доставку — нет. Да еще попадется маньяк какой-нибудь, доставщик-то,
увидит, что Нюра одна с детьми, задушит. Или ночью придет, позвонит и выстрелит
в глазок, когда она к двери подойдет. Бывает и такое.
Нюра уселась перед компом.
Вышла в инет, стукнулась в скайп. Нету Витьки. Где-то шляется. Значит, денег не
будет и надо идти.
Муж Витька жил в Украине. А
Нюра в России. Отношения между супругами были как между этими странами. Встречались
раз в три месяца на границе, куда приезжали для получения виз. Витька целовал
детей, жену, вел их в закусочную, угощал сосисками в тесте. Потом давал денег
для взятки на таможне, обратно целовал свой прайд и некоторое время махал им
рукой, пока Нюра топала к будке с погранцами. Каждый раз боялась — все, выпрут
из страны в два прихлопа. Сколько можно печати ставить? Ка-ак рявкнут, сами
мордатые, сытые, в форме с фуражками: «Воооон!! Вооон пошла, приблудаа!!» — и
собак еще спустят, овчарок своих, которые вечно спят у поста задом в России,
передом — в Украине. А собаки как набросятся, а она, сама в рванине, с мешочком
на палке, босая, а дети чумазые, худые, побегут от собак-то, а люди кругом буду
свистеть вслед. Жуткие случаются дела, знаете.
Но нет, обходилось. Нюру стали
узнавать на таможне, чаем поить. Даже скидку делали, как постоянному клиенту.
Сочувствовали, чего, говорят, на гражданство не подаете? А как подашь, когда
Витька в Украине, а она — наоборот, в России? Ждать надо. Вот приедет муж
(говорила погранцам) — моментально подадим. Спасибо вам, люди добрые.
Год назад они решили переехать.
И частично осуществили свое желание, то есть Нюра с детьми переехала, а Витька
остался — работу было жалко бросать. И квартиру продавать надо. А цену не
давали. Давали что-то такое, но Витька говорил — фигня, дождемся осени. Потом
весны. Потом лета. Нюра жила как в тумане. Вначале очень ждала Витьку своего,
переживала, не нашел ли он кого, может, он там пристроился уже, паспорт типа
потерял, а в новом про нее, Нюру, и их мальчика с девочкой подло не указал. И
женился заново, и живет в их квартире, и в ус не дует, с новой молодой бабой,
наверняка уже и беременной. А над Нюрой они каждый вечер смеются. Всяко
случается.
Да глупости все это, Витька,
вон, пашет как слон и деньги на карточку переводит. В скайпе торчит каждый
день, следит за учебой детей, учит Нюру экономить при стряпне, указывает, на
каких рынках дешевле покупать картоху. Прежний зануда-Витька.
Нюра все понимала, да.
Обстоятельства. Дети обуты-одеты, и слава Богу. Все ведь закончится
когда-нибудь, правда?
Витька строго отвечал:
правда-правда, вот осенью цену дадут и…
Как-то вдруг перестала она на
улицу ходить. Мальчишку своего посылала за продуктами. Эксплуатировала детский
труд. Но мальчишка маленький, ему не продадут сигарет. А если продадут, потом
выследят, придут с ментами и лишат ее материнства за дурное обращение с детьми.
Ага, бывает.
Нюра залезла на кровать и стала
гладить кошек. Милые, хорошие. Линючие только. На работу бы устроиться. Да как
устроишься без гражданства и прописки? А если и устроиться — то куда? Нюра
сроду не работала, Витька говорил — сиди, мол, с детьми, куда тебе, я вас
всегда прокормлю. Обеды кто варить будет, уборка, опять же магазины. Черт, надо
идти за сигаретами. А еще выйдешь на работу, станешь каждый день туда ходить, а
воры выследят — и квартирку грабанут, голышом останешься. Или хозяин других
жильцов вселит, вот так придешь после рабочего дня, ноги гудят, устала, а дети
плачут у подъезда, и ключ к замку не подходит, а из-за двери чужие голоса
советуют проваливать, а то милицию вызовем. Чего только в мире не происходит,
да.
Нюра встала, натянула брюки, майку.
Мышкой прошмыгнет, двадцать минут — и дома уже. Хотя, конечно, капусты бы
прикупить и стирального порошку. Нет, после. Ну что, берем сумку, надеваем
туфли, выходим? А что, если курить бросить? Давно пора, между прочим. Легкие,
наверное, смолой уже покрылись. Вот случится у нее раковая опухоль, что тогда?
Лежит она такая — бледная, вокруг капельницы, лекарства пахнут, голова лысая от
химии, вокруг дети ревут, Витька всхлипывает, все накопления на лечение ушли, а
жизнь по капельке уходит, растворяется, и больно так в груди — считай, ничего и
не видела, не была нигде, вспомнить и то нечего, тоска, тоска… А еще хорониться
как-то надо, поминки, это сколько трат-то… Да, лучше бросить. А то мало ли.
Нюра переоделась в домашнее и пошла
на кухню делать бутерброды. Интересно, из чего эта колбаса, написано — говяжья,
но как-то не верится. А вдруг из кошек бродячих, а люди едят, а чего, намешают
им туда химозы, краски нальют, вот тебе и розовенькая докторская, а съешь такой
колбаски — скоро печени не досчитаешься. Кругом такое творится, ужас!
Поели с детьми. Включили
телевизор. А тут и Витька позвонил. Нюра ему: дорогой, а я курить бросила! А
он: ой, молодец, жена, давно бы так! Целую тебя и обнимаю. А чего вдруг? Нюра
говорит: о детях думаю, о здоровье своем, о тебе, любимый. А Витька: ах ты, моя
лапушка. А Нюра: сокол ты мой ясный, когда приедешь? А Витька: вот проект
доведу, через пару месяцев приеду, в отпуск, жди, в Питер поедем, погуляем,
детей в Эрмитаж сводим. А Нюра: ой, ждем — не дождемся, дорогой. А Витька: я
тебе денежки перевел, ты там экономь, не трать особо, сразу на квартиру отложи,
на коммунальные, на интернет. А Нюра: конечно, Витенька, о чем речь!
Еще поговорили о том, о сем.
Дети побежали мульты смотреть. А Нюра позвонила в супермаркет и заказала
продуктов. Ну и блок сигарет до кучи.
Вечером уложила детей, помыла
посуду, покурила, да и легла. И стала думать перед сном, как поедет она в
Питер, пойдет гулять в Летний сад и заблудится, отстанет от Витьки-то с детьми.
Испугается, станет прохожих за рукава хватать, мол, помогите, я неместная, а
тут навстречу ей — такой, знаете, брюнет, глаза синие, добрые. Средних лет,
хорошо одетый, вообще, солидный мужчина. Сейчас, скажет, я вас, девушка, довезу
на своей иномарке, в одну секунду, куда вам? А она пролепечет название
гостиницы, глазками хлоп-хлоп. А брюнет посмотрит на ее колечко обручальное и
скажет со вздохом: эх, повезло же кому-то… Что ж ты раньше-то мне не
повстречалась, милая моя?.. А потом… Какие-то улицы мелькают… Фонари… Глаза его
синие… Голос такой мягкий-мягкий… Куда вы меня везете?.. Не могу с тобой
расстаться… Погоди… Ничего я тебе не сделаю… У меня муж!.. В ресторане посидим…
А тепло так… Картошки заказать забыла… И порошок стиральный кончился… Какой
порошок, девочка моя?.. Тебя я всю жизнь ждал… Не уходи… Трамвай громыхает… На
мобильные надо денег кинуть… Пограничник с собакой… В Эрмитаж не пускает… Где
прописка, где вид на жительство… Колбаса докторская… В белом халате… Кошаки…
Мама по голове гладит… аааах… мммм…
Спокойной ночи, Нюра.