Опубликовано в журнале Новая Юность, номер 6, 2012
Андрей Краснящих
ИМЯ РЕК
I
Переименовывают реки ― не города: города и так никуда не бегут. Самая переименованная из рек ― Итиль, потом Истр, Танаис, Тирас, а как звали Амазонку до того, как она стала Амазонкой, никто не помнит.
Менять названия городам хлопотно и сложно: сотни табличек, миллионы адресов, строк в энциклопедиях, людей, которым надо объяснить что к чему. А река ― шепни ей новое имя, и она сама понесла его от человека к человеку.
Никто не хочет жить так, как бегут реки ― быстро, за каждым поворотом оставляя себя за собой. Откуда только силы берутся ― не спрашивать ни о чем, не оглядываться? Вода ― попробуй назови ее по-другому, иди за ней. Где-то закончится лето, где-то ждет ночь, а река всё течет. Теки и ты.
II
Человек мертв, слезы живые. Они текут по каменным щекам, по морщинам, иногда их видно. Ты, наверное, еще не понял, я хочу сказать, что “потусторонний” ― это по ту сторону реки.
Река смоет, река растворит, если надо, всё и, если надо, уйдет, изменит русло, имя, судьбу. Оставит от тебя немного песку и немного воспоминаний ― это значит, любят тебя, возвращайся.
Мысль, твоя мысль течет так, как бежит река ― к океану, туда, к океану, в детство. Там папа и мама, дедушка и бабушка ― знаешь, они тоже рады встрече, хотя и не понимают, как ты здесь оказался. А ты им кричишь, что тебя уже нет, а тебя уже и в самом деле нет. Бежит по дну прохладный ручеек, всё, растворился, исчез в океане. А вот и нет, что-то где-то еще мелькнет. Мелькнуло. Показалось.
Кто-то боится рек, кто-то не боится, кто-то боится за собственный рассудок. Хаос ― он всё поглотит, ничего не оставит, ― но ты не бойся, Офелия, хаос ― в тебе самой. Он не страшен, река не страшна, он стремится к ней, хочет обратно, туда, к началу, ― станешь ему мешать? Два связных слова ― наука, религия, ― и ты снова дома. Вот только дома ли? Не торопиться.
III
Вода безымянна. Хочешь ― дай ей свое имя, и ее будут звать, как тебя. Тогда вместо нее побежишь не знаю куда, дальше, и на твои берега придут люди, звери ― сначала напиться, потом, отрезвев, навсегда. А вода ― вода как вода ― заживет твоей жизнью, никогда о тебе и не вспомнит ― что я, не знаю? Будет одним из тех существ, кто спешит и спешит ― не успеть невозможно, если помнишь, куда и зачем. Как-нибудь, устав, она придет на твой берег и ― ни души, никого нет вокруг ― назовет тебя по имени. Вот тогда ты меняешь русло. Тогда. Приготовься.
IV
Все сказки, все песни начинались и заканчивались у реки, все они о том, как кто-то уплыл, ушел, убежал. Когда слов не хватало, рассказчик брал и опускал руки в воду, и это считалось продолжением истории. Все смотрели, как капает с пальцев вода, и каждая капля была словом. Капля за каплей падали в реку, речь текла и текла, все сидели и слушали. Рассказчик молчал. О чем ты думаешь? Да, так рождалась литература ― из ничего, из слов, капель и брызг. Из того, что не удержалось в руках, просочилось сквозь сжатые пальцы. Того, что ушло в песок, нет, точно в песок.
V
Слова нас сами нашли. Как-то выпив воды ― да, обычной воды из-под крана, хотя, может быть, из колодца, ― мы вспомнили всё. Имена. Имя рек. Ахеронт. Лета. Стикс…
VI
Лета, Стикс, Ахеронт ― как зовут их теперь? Лена, Днепр, Сырдарья? Мы выходим на берег, он твердый и теплый, ― и всё забываем.