Беседовал Руслан Чустов
Опубликовано в журнале Новая Юность, номер 1, 2012
АНДРЕЙ БОРИСОВ: «ОЛОНХО — ЭТО ПЕРВАЯ ГЛОБАЛЬНАЯ СЕТЬ»
30 лет — с триумфа первого своего «евразийского» спектакля (по повести Ч. Айтматова «Пегий пес, бегущий краем моря») и последовавшего назначения на пост художественного руководителя Якутского академического театра имени П.А. Ойунского — Андрей Борисов вынашивал идею Театра Олонхо. Для ее осуществления режиссеру даже пришлось в 1990 году возглавить Министерство культуры Республики Саха. Свою ближайшую программу Борисов уместил в четыре слова: Хомус[1], Ысыах[2], Олонхо[3], Итэгэл[4]. Обозначив, таким образом, движение культуры: от музыки — через национальный праздник и народный эпос — к божественному началу.
— Андрей Саввич, вы как-то сказали, что в Министерстве культуры Якутии вы, как в театре, ставите свой спектакль — пьесу длиной в 21 год. Часто ли менялась (если менялась) в течение этих двух десятилетий «сверхзадача»?
— Я был совсем мальчиком — написал такие стихи: «Не забуду в жизни своей весну, / Беззаботную юность мою. / Юность прошла, как мечта, пролетела… / Но весна возвращается снова, / А юность моя — никогда!» Стихи, конечно, наивные, как сама юность (которая всегда «нова»). Однако если говорить о «сверхзадаче», то она за эти годы не поменялась; это по-прежнему — те мои юношеские идеалы, те мечты, которые никуда не делись. Наша культура, которая опирается на древнюю традицию народа саха, должна включиться в контекст мировой культуры. Вот об этой сверхзадаче я буду помнить всегда — министром или простым гражданином.
Но я человек нескольких эпох. Во-первых, я принадлежу прошлому, 20-му, веку. И сохранил в себе, скажем, идеалы социального равенства. А сейчас время «перезагрузки». И ту инерцию нужно преодолевать.
— А что несет с собой «перезагрузка»?
— 20-й век прошел под знаком просветительства. Все учреждения — и музыкальные, и театральные — были подчинены идее просвещения. То было время «человека разумного». А век 21-й — царство Человека Духовного. Оказывается, при помощи разума человек слишком много напортачил! Поэтому наше Министерство культуры — еще в конце 20-го века — было переименовано в Министерство культуры и духовного развития.
Я увлекаюсь философией, кое-что почитываю — я понимаю, что многое было заложено век назад: об этом вся русская религиозная мысль. Иван Ильин — один из блестящих русских философов — сказал гениальную вещь: культура слагается на путях таинственной целесообразности.
Например, Ысыах — почему он стал целесообразен? Видимо, эгрегор (коллективное бессознательное) народа саха еще в конце 20-го века почувствовал разрушительную силу глобализма, ведущего к всеобщей унификации, утрате корней… Жить нужно сердцем, а сердце должно быть разумным. Но ключевое слово здесь — интуиция.
— Вы — режиссер театра народа саха, воспитанный русской театральной школой. Какова доля «якутского» в ваших постановках?
— Первый мой спектакль, ставший знаменитым, — «Желанный голубой берег» (по Чингизу Айтматову), — критики из Москвы и Ленинграда отнесли к классическому русскому театру, хотя постановка-то была интернациональной: Айтматов — киргиз, Геннадий Сотников, художник спектакля, — русский, режиссер и актеры — якуты, музыку написал еврей… История же — про нивхов. А грузины выдвинули спектакль на Госпремию СССР! (Смеется.)
Театральное искусство уже давно стало синтетическим… Но вот когда я поставил «Короля Лира», многие наши бабушки сказали: Шекспир, оказывается, был якут! Потому что Савва Тарасов сделал прекрасный перевод пьесы на якутский язык. А якутские актеры словно бы переключили этот перевод в архаичный регистр национального эпоса Олонхо. И любопытная получилась штука: чем «отрицательней» персонаж — тем современней язык, на котором он говорил. Можно сказать иначе: персонаж, который говорит калькированным языком, воспринимался как отрицательный. И — чем архаичней, древней был язык — тем «положительней» был герой.
Я услышал в шекспировском сюжете вот это гудение Олонхо. И был у меня актер, игравший роль автора-сказителя, — олонхосут[5].
— Вы патриот (в лучшем смысле этого слова) своей земли, Якутии: даже в Париже вам неуютно…
— Это правда!
— А что так?
— Знаете, обычно, когда я оказываюсь в Париже, я работаю там, как папа Карло. И все прелести этого города проходят мимо. Но здесь есть также комплекс творческого человека. Куда бы я в Париже ни зашел, в какое кафе ни заглянул — в одном месте сидит Элюар, в другом — Ренуар, в третьем — Сезанн или Пикассо… Все места — заняты. Меня там нету! Поэтому мне не нравится Париж. Мое место — здесь, в Якутии. Здесь я… пригодился. А парижанам я не нужен.
— Как вы теперь, спустя три года, оцениваете ваш первый кинематографический опыт (фильм «Тайна Чингис Хаана»)? Применим ли подобный опыт к театральной режиссуре? Скажем, использование крупных планов, киношного монтажа, закадрового пространства…
— Мои критики мне всегда говорили, что мои театральные постановки — кинематографичны. И в отношении сценографии, и — того материала, который я выбираю… Я ведь часто беру не классическую драматургию, а прозу — и делаю инсценировку. Таковы лучшие мои спектакли.
И мое обращение к кино никак не связано с тем, что мне стали вдруг тесны рамки Театра. Скажу больше. Фильм «Тайна Чингис Хаана» — очень театральный. За это его, кстати, ругали. Но ведь театр лежит в основе многих уже классических фильмов — от Бергмана до Бунюэля. Просто сегодняшний зритель сильно перекушал голливудских блюд. Любое отступление кажется ему чересчур «театральным».
Мой фильм стал во всех смыслах экспедицией в прошлое. Но главная его тема (которую понимают далеко не все) — вопрос о вере, поиск религиозной опоры.
— Существует множество версий происхождения народа саха. Какой придерживаетесь вы?
— Я не ученый, я исследую мир посредством театра. Вот недавно я поставил спектакль о легендарном прародителе якутов Эллэй Боотуре. И для меня вдруг стало ясно, как белый день: наш народ не пришел извне, он возник на этой земле — в результате многих влияний. Не зря в Олонхо говорится: «соткан из многих племен». В одном из преданий Эллэй Боотур вез Книгу. И эта Книга утонула в районе Ленских столбов. С тех пор мы гадаем: что это была за Книга? Какой смысл она несла нашему народу?
Недавно ехал я по Кобяйскому улусу и думал: почему наши предки расселились на такой огромной — 3 млн. квадратных километров — территории? Ответом на какой вызов это было? Ведь на каком небольшом, к примеру, пятачке расселились немцы — не сравнить! Значит, есть у народа саха своя миссия.
— Как думаете: что было в той Книге?
— Думаю, в ней были сведения о древней религии народа саха. Мы сохранили Ысыах, мы сохранили Олонхо, мы сохранили Хомус… Но мы утратили своюКнигу. У евреев есть Тора. У арабов — Коран. А что у русских? Тот же вопрос можно задать и многим другим народам. В чем смысл этого великого пространства? Какова наша «таинственная целесообразность»? Двух сказителей Олонхо разделяли тысячи километров: олонхосут никогда их не преодолеет, но на другом конце степи другой олонхосут создает эпос по тем же самым канонам! Как это объяснить? Возможно, в той Книге была разгадка. Но, утратив ее, мы обречены всю жизнь биться над этими тайнами.
— Андрей Саввич, жива ли ваша озвученная в прошлом году идея «Земли Олонхо» (высокотехнологичного комплекса, «города-кластера», где сконцентрируются все современные цифровые технологии, с интерактивными аттракционами на сюжеты Верхнего, Среднего и Нижнего миров и т.д.)?
— Я часто говорю, что Олонхо — это первый интернет, глобальная сеть непонятного устройства. Спрашиваю олонхосута: откуда ты это берешь? Он отвечает: из космоса. Во все времена он являлся транслятором, передатчиком, медиумом. Как иначе возможно держать в голове 40–50 тысяч строк эпоса?
Теперь — другие времена. Чтобы войти в контакт со всем миром, человек создает информационные технологии, цифровое вещание и т.д. И вот на стыке этих открытий и самого архаичного способа передачи информации — рождается концепция «Земли Олонхо». Древнейший эпос транслируется путем новых средств: кино, телевидения, новейшего театрального искусства… Таким я вижу международный Центр Олонхо — со своей научной базой, своей библиотекой, своей синематекой, своим музеем, своим театром, своими аттракционами для детей: чтобы и они вошли в мир Олонхо.
— И всё это будет… реализовано?
— Я кладу на это десять лет.
— Однажды вы сказали: «Нет ни настоящего, ни прошлого, ни будущего. Есть лишь воспоминания». Ваше самое Первое Воспоминание?
— Мне пять или шесть. Мы, деревенские мальчишки, играем возле машинно-тракторной станции; всюду валяются детали от тракторов, сенокосилок и т.д. Из этого старого железа мы создаем человека (робота). Наши руки перепачканы солидолом. Мой немой друг, которого зовут Робинзон Толбонноохов, поднимает руку в солидоле — и вокруг нее начинают летать желтые бабочки. Потом мы бежим домой — бабочки летят следом; они отстают, мы возвращаемся… Робинзон указывает на небо и там — хотите верьте, хотите нет — облака изображают стог сена; впереди идет бык, на быке сидит мальчик.
Это длилось несколько секунд, потом видение исчезло. Спустя полгода мой немой друг заговорил. Оказалось, что у него в глотке — два сросшихся языка. Один язык врачи вырезали — и он обрел дар речи!
— Удивительная история. А каким вы видите ваше «Последнее Воспоминание»?
— Это «воспоминание о будущем». Пройдет много-много времени — и в энциклопедиях напишут: Андрей Борисов — основатель Театра Олонхо. Народ саха тысячелетиями трудился, чтобы преподнести миру великий эпос. Не Саха Театр, не национальную библиотеку, а вот этот прекрасный эпос Олонхо. Половину 19-го и весь 20-й век деятели культуры и искусства духовно трудились, чтобы подготовить возникновение Театра Олонхо. И, проработав 21 год в Министерстве культуры, я точно знаю, что выполнял волю этих людей. Спустя годы в список Всемирного наследия ЮНЕСКО войдет и наш Театр Олонхо — наряду с Театром Но, Театром Кабуки, Пекинской оперой и великим Русским театром. Таким, если мне будет позволено, я вижу свое воспоминание о будущем.
Беседовал Руслан ЧУСТОВ.
[1] Хомус — народный язычковый инструмент, якутский варган; в широком смысле — музыкальная культура народа саха.
[2] Ысыах — главный национальный праздник, якутский Новый год. Представляет собой летний праздник возрождения природы, сопровождаемый обрядом молений, обильным угощением и кумысопитием, танцами, народными играми и конными скачками.
[3] Олонхо — древнейшее эпическое искусство якутов. Занимает центральное место в системе якутского фольклора. Термин «олонхо» обозначает как эпическую традицию в целом, так и название отдельных сказаний. Самые крупныеолонхо пелись в течение семи суток.
[4] Итэгэл — «символ веры», в широком смысле — система верований якутов.
[5]Олонхосут — народный сказитель. Помимо актерского и певческого мастерства, олонхосуты обладаютдаром импровизации и ораторским искусством.