Эссе
Опубликовано в журнале Новая Юность, номер 3, 2010
Рубрика: «Штудии»
Тамара Бельская
ДОМ ЧЕКИ
| Тот город славился именем Саенки. Про него рассказывали, что он говорил, Что из всех яблок он любит только глазные. “И заказные”, — добавлял, улыбаясь в усы. Дом чеки стоял на высоком утесе из глины, На берегу глубокого оврага, И задними окнами повернут к обрыву. Оттуда не доносилось стонов. Мертвых выбрасывали из окон в обрыв. Китайцы у готовых могил хоронили их. Ямы с нечистотами были нередко гробом, Гвоздь под ногтем — украшением мужчин. Замок чеки был в глухом конце Большой улицы на окраине города, И мрачная слава окружала его, замок смерти, Стоявший в конце улицы с красивым именем писателя. |
«Председатель чеки» написан Велимиром Хлебниковым в 1921 году в Пятигорске. А в Харькове Хлебников жил с весны 1919-го по август 1920 года.
«Тот город» — Харьков. Степан Афанасьевич Саенко (1886–1973) — в 1918-м был комендантом следственной тюрьмы Губчека и концентрационного лагеря, в 1919 году — командиром отряда особого назначения, помощником начальника уголовного розыска губисполкома и остался в истории и литературе кровавым символом красного террора. О нем упоминает Александр Солженицын в «Архипелаге ГУЛАГ»: «<…> тот харьковский столяр-чекист 1918–19 года, знаменитый расстрелами, сверлением шашкой в теле, перебивкой голеней, плющением голов гирями и прижиганием <…>»; Алексей Толстой в «Хождениях по мукам»: «<…> там стояли полки страшного Саенки», у Аркадия Аверченко есть о нем рассказ «Перед лицом смерти»: «В харьковской чрезвычайке, где неистовствовал “товарищ” Саенко, <…> расстрелы производились каждый день. Делом этим большею частью занимался сам Саенко… Накокаинившись и пропьянствовав целый день, он к вечеру являлся в помещение, где содержались арестованные, со списком в руках и, став посередине, вызывал назначенных на сегодня к расстрелу».
Сохранился ли описанный Хлебниковым замок чеки и если да — где он находится?
Почему «замок», понятно — тюрьмы издавна именовались тюремными замками.
Харьковский историк Александр Зинухов в статье «Комендант Саенко»[1] пишет: «В его власти (Павла Кина, военного коменданта Харькова. — Т. Б.) были ЧК и концентрационный лагерь на ул.Чайковской, дом № 5, где Кин поставил своего человека — Степана Саенко».
Нынешний дом № 5 на Чайковской имеет вид буквы «П», в нем три этажа старых и два надстроенных, мощный четырехметровый фундамент, выложенный булыжником, большой двор в сторону Лермонтовской. По картам начала ХХ века видно, что Чайковскую и Лермонтовскую пересекают извилистые линии — вероятно, обозначение ландшафтной высоты. Номер дома тройной — 5/7/9 (пронумерован каждый подъезд). Одно «но»: дом построен в 1926 году — как говорят жители — каким-то греком, поселившимся тут же, в бельэтаже.
В фильме Станислава Говорухина «Россия, которую мы потеряли» есть эпизод о харьковской «чрезвычайке», а именно — как Деникинская комиссия три дня извлекала из земли трупы жертв для передачи родственникам и перезахоронения. Съемки 1919 года, очень плохое качество, но видны два здания, вокруг пустырь. На теперешний дом 5/7/9 ни одно не похоже.
У Хлебникова сказано: в глухом конце большой улицы на окраине города. Пушкинская упиралась в кладбище и действительно являласьв то время окраиной Харькова. Кладбище — бывшее лютеранское, а теперь то самое — 2-е городское, — на котором и похоронен Саенко. На карте 1887 года виден въезд, даже не дорога еще, дома не отмечены. На карте 1895-го — тоже неподписанная то ли улица, то ли дорога, значительно длиннее, имеет спуск на Журавлевку (он как раз поименован — ул. Дехтяревская), пересеченный огромным извилистым оврагом. На стороне, прилегающей к кладбищу, обозначен один объект — «кирпичн.заводъ».
На плане города 1938 года уже читаем: «Чайковська», переходит в «Дiгтярну». Петр Ильич Чайковский (1840–1893) неоднократно бывал в Харькове, последний раз — в середине марта 1893 года. Концерт проходил в зале Дворянского собрания, которое находилось на нынешней площади Конституции.
Хлебников говорит: «Стоявший в конце улицы с красивым именем писателя». Чайковская, как указано в книге Леонида Мачулина «Улицы и площади Харькова» (2007), так и называлась с момента ее заложения в 1914 году и ни разу не переименовывалась (возможно, ей дали имя в связи с предстоящим юбилеем композитора — к его 75-летию), была маленькой и незначительной улочкой. Поэтому Хлебников запомнил соседнюю улицу — Пушкинскую — единственную «большую улицу на окраине города» в том районе.
Точный адрес замка чеки называет свидетель описываемых в поэме Хлебникова событий Н. Мац:
«<…> Четырехэтажное здание по улице Чайковского, № 16 сохранилось до наших времен. И только старожилы помнят, что в гражданскую войну люди обходили этот дом стороной. Здесь размещалось губернское ЧК во главе с мрачной и одиозной личностью по фамилии Саенко. Мы знали, что здесь расстреливали людей. В те времена это было не в диковинку. Жители Журавлевки слышали по ночам выстрелы, ведь дом № 16 находился в конце улицы Чайковского и окнами выходил к Кошачьему Яру.
Деникинцы тоже кое-что смыслили в вопросах антибольшевистской пропаганды. Во всех церквях города было объявлено о крестном ходе к месту массовых расстрелов. С утра тысячи прихожан с иконами и хоругвями собрались возле Николаевского собора, одного из красивейших храмов Харькова, впоследствии разрушенного большевиками. Отсюда многотысячная процессия двинулась по Сумской, свернула на Бассейную (так тогда называлась улица Петровского), а оттуда — на улицу Чайковского, к дому №16. Здесь состоялся молебен, в котором участвовало все духовенство Харькова.
Людей было очень много. Среди них — родственники арестованных чекистами, не только харьковчане, а и приехавшие из Сум и Полтавы, из других городов. Они приехали, откликнувшись на призыв деникинских властей принять участие в опознании трупов.
После молебна народ потихоньку стал расходиться. Но мальчишеское любопытство толкнуло меня к полуподвальному помещению, где собрались родственники расстрелянных и замученных. Увидел жуткую картину: трупы лежали штабелями, в одном белье. В основном — мужчины, но были и женщины. Забрызганные кровью стены свидетельствовали, что арестованных расстреливали прямо здесь, в полуподвале. Во дворе дома была глубокая сливная яма, обложенная кирпичом, сверху — люк с крышкой. Она была полностью забита трупами.
Шиловский въезд, ведущий на Журавлевку, расположен в так называемом Кошачьем Яру. Там — большой овраг, вокруг которого разбросаны дома индивидуальной застройки. Старый заброшенный колодец в овраге тоже полностью забит трупами. Людей расстреливали возле траншеи, выкопанной на склоне оврага, там, где заканчивалась улица Чайковского. Видимо, места в траншее не хватило. Поэтому часть трупов сбросили в колодец, остальных слегка присыпали землей. Многие убитые лежали по обе стороны траншеи. Приехавшие родственники сразу же их узнавали <…>»[2].
Теперь Чайковская, 16 — это жилой дом, в подвале расположено коммунальное предприятие «Жилкомсервис», участок № 15 (бывший ЖЭК № 5). Когда ЖЭК вселился в подвал в 1997 году, освятить помещение пригласили батюшку из церкви Петра и Павла, что рядом, на Ближней Журавлевке. В ста метрах от дома овраг, под ногами — глина. В фильме Говорухина снят именно этот дом.
Если верить справочнику «Весь Харьков» за 1914 год, здание принадлежало штабс-капитану Соломону Алексеевичу Чачанидзе и построено было не ранее 1913 года.
Но по данным ЖЭКа — постройка 1875 года, «автор неизвестен». В 2003 году КП Харьковский региональный инженерно-конструкторский центр выдал на дом паспорт, где говорится, что номер 16 является памятником архитектуры. Ходит легенда, что здание предназначалось под «веселый дом» — намеренно строилось на отшибе города. По другой версии — под гостиницу для прихожан церкви Петра и Павла. Церковь была открыта в 1866-м (каменное здание заложено в 1871-м), но завершена в 1875 году. Тогда же, когда и построен дом.
Остается вопрос о нумерации домов. Почему у работавшего в архивах Александра Зинухова указано: «Чайковская, 5», — а дом сейчас номер 16? Разница в десять домов существенна, перепутать такое нельзя.
Объяснение есть и этому. Дом, возведенный одним из первых, на улице, не бывшей еще регулярной и не имевшей даже названия, вполне мог вначале иметь 5-й номер. На карте 1887 года левая (ныне — четная сторона) раза в три длиннее правой — нечетной; точнее — правая вообще как таковая на плане отсутствует. В Харькове ведь изначально земля выделялась «дворовым местом», то есть участком земли под застройку. Поэтому, пока городская дума не приняла решение об упорядочении данного участка, там могло быть что угодно и как угодно, и дома стояли вразброс на пустыре.
Еще один факт перенумерации: в 30-е годы дом № 16 имел другой номер — он был 14-м. Сейчас под номером 14 значится соседний, где одно время жил физик Лев Ландау. Правда, племянница Коры (жены Ландау), Майя Бессараб, в своей книге «Страницы жизни Ландау» пишет: «Лев получил комнату рядом с институтом, на улице Чайковского, 16» — но это уж точно аберрация памяти, поскольку Ландау вместе с коллегами-физиками жил в ведомственном жилом доме возле здания УФТИ, построенном в 1928 году.
Итак, улица росла и перенумеровывалась. Вначале нынешний № 16, стоявший на пустыре над обрывом, был пятым и последним домом на улице без названия. Что же теперь?
Теперь во дворе
домов 12–24 по улице Чайковского есть сквер, высаженный еще в тридцатые годы
физикамис мировым именем:Львом Ландау, Борисом Веркиным,
Борисом Лазаревым и другими, —чтобы увековечить память о жертвах
массовых расстреловво времена гражданской войны 1917—1922 года. Спустя
семьдесят лет местные жители, желавшие сделать сквер биомемориалом, узнали, что
«<…> участок в
В Дробицком Яру было расстреляно около 16–20 тысяч человек: евреев, пленных красноармейцев и психически больных людей. В 2005 году там был выстроен мемориальный комплекс — 20-метровая менора и траурный зал с Чашей скорби. Мемориал в лесопарке — место, куда фашисты свозили душегубками жителей города, пойманных в центре, на базаре и в других местах. В направлении Белгорода находится польское мемориальное кладбище — там стоит стелла с надписью: «Здесь покоятся останки безвинно погибших советских и польских граждан, расстрелянных в застенках НКВД в 1938–1941 годах. Памятный знак установлен по решению Харьковского горисполкома в августе 1991 года. Сооружен на средства управления КГБ по Харьковской области, Харьковской епархии, общественных организаций и предприятий Харьковщины». На перекрестке улиц Совнаркомовской и Чернышевской, где находилось областное управление НКВД и производились расстрелы, висит мемориальная доска.
В Кошачьем Яру нет ничего.