Стихотворение
Опубликовано в журнале Новая Юность, номер 3, 2008
Вернее, обе говорили,
Что любят.
Две, а не одна.
Одна была – почти жена,
Другая – тоже…
В общем, сложно
Всё было у него.
В сезон
Висело равно в двух прихожих
Его продрогшее пальто.
Натужно весел или зол,
Он заявлялся – все бывало.
Откидывались одеяла
В двух одинаковых постелях…
В двух кухнях чайники сипели,
Спеша вскипеть ему в угоду.
Все было как в семье –
почти…
Две женщины у двух комодов
Кусали горько кулачки.
Друг друга отроду не видя,
Они прожили ненавидя
Друг друга,
яростно борясь
За право называть своим
Шишкастый лоб, очки и брюшко,
И ножки в полосатых брючках
Короткие…
Со всех сторон
Упреками снедаем, он,
Узлов распутать не умея,
Имел детей от них обеих,
Был груб с обеими.
Зато
Был мятно-приторен с другими,
Чужими женщинами – им
Он лапки целовал,
гоним
Как лист ветрами вдохновенья,
Стихами заливался…
Но
Миг наступал и как одна
Все эти женщины, вспорхнув,
С другими улетали в ночь
Неоновую – к югу, прочь
От осени его…
Ноябрь
Стучал в окно его берлоги.
И все раскисшие дороги
Вели опять же – к этим двум
Домам,
где в двух стандартных спальнях
Ковры ветшали на стене.
Один – с русалкой при луне,
Другой – с тигрицею печальной.
Как часто он смотрел на них,
Закинув лоб в часы бессонниц.
На два хрустальные вазона,
На стул с разбросанной одеждой,
Порою забывая, где он,
Как имя женщины с ним рядом,
От сна парной…
И думал, что
Всё, всё идет не так как надо
В его судьбе…
Не признают.
Не воздают. Опять же – быт.
Безденежье. Эрзац любви.
Две крыши протекали разом,
Рос рохлей сын, дерзила дочь…
И проч., и проч.
…А между тем,
Под утро в смутной полутьме
Войдя, в ногах садилась Муза
И сразу становилось узкой
Ему поношенная плоть
И в нем ворочались стихи
Сродни пластам палеолита.
Хвощи ползли в кромешной тьме…
И сыпались метеориты
В подол молоденькой земле.
Брели метафор динозавры
И заливался в люльке Дарвин.
По зернышку, из ничего
Слагались вавилоны, римы,
Качались всадники в седле,
Вскипали джазовые ритмы,
Летали дамы на метле…
И дирижируя всем этим
Прекрасным хаосом,
он был
Великолепен: юн и светел,
Влюблен навеки и любим
Одною – Ею…
Но всходило
За шторой тусклое светило
И проступали на стене
Фрагменты тигра иль русалки.
И – ни Лаур, ни динозавров.
А оставалось от всего:
Листок, исписанный коряво
И недовольство рифмой дряблой,
Промышленный ландшафт в окне…
О чем-то горько вспоминая,
Ни старая, ни молодая,
Вздыхала женщина во сне.
И, словно пожилой ребенок,
Он плакал в этой полутьме…
И мир подобен был пустыне,
Где ныне, присно и вовек
Был серым – камень,
небо – синим
И одиноким – человек.