Опубликовано в журнале Новая Юность, номер 3, 2008
Перевод Григорий Стариковский
ОТ ПЕРЕВОДЧИКА
Секст Проперций (ок. 50 – ок. 15 до н.э.) – римский элегический поэт, один из трех, наряду с Тибуллом и Овидием, выдающихся римских элегиков.
Проперций – автор четырех книг элегий, большая часть которых связана с именем Цинтии (или Кинфии), возлюбленной Проперция. Правда, от книги к книге отношение поэта к Цинтии меняется. Если в первой книге элегий, так называемом Единокнижии, влюбленный Проперций почти безропотно подчиняется прихотям Цинтии, то в третьей и четвертой книгах поэт “опровергает доселе принятое учение о тотальном подчинении воле девушки” (М. фон Альбрехт). Но даже в поздних книгах Проперция присутствие Цинтии весьма ощутимо. Не оспаривая подлинности чувств поэта-элегика, отметим, что именно любовное переживание у Проперция зачастую отдаляет поэта от возлюбленной, являясь не более чем поводом предаться размышлениям о литературе, мужской дружбе или, например, судьбах Рима.
Проперций – самый трудночитаемый из триады элегиков. На протяжении нескольких последовательных дистихов (элегический дистих – стихотворный размер римской элегии, сочетание гекзаметра и пентаметра), Проперций успевает сбить читателя с толку синтаксическими и лексическими головоломками, поставить в тупик выспренней александрийской ученостью, чтобы через строчку резко “изменить курс” и витийствовать уже на цицероновской, прозрачной латыни. Для переводчика такая эквилибристика – сущая пытка. Традиционный подход к переводам Проперция – натянув на себя смирительную рубашку элегического дистиха, стремиться к законченности и проясненности, свойственной этому стихотворному размеру. Иногда такие проясненные переводы воспроизводят не столько элегию Проперция, сколько римскую элегию вообще на манер Проперция, т.е. иногда отыскивают параллелизмы и антитезы там, где маячит горб Квазимодо. Другие переводчики ищут обходные пути – перекраивают смирительную рубашку размера, а то и вовсе от него отказываются. Или – переводят прозой, в которой можно без утаек и потерь развернуть образный ряд Проперция. Пожалуй, именно прозаический перевод всех четырех книг римского элегика, выполненный А. Любжиным, дает наилучшее понятие о творчестве Проперция (изд. Греко-Латинский Кабинет Ю.А. Шичалина).
Несмотря на трудности, связанные с переводом, Проперция переводили и перелагали на русский язык охотно и много. Среди перелагателей и переводчиков назовем Тредьяковского, Муравьева, Дмитриева, Майкова, Сологуба. Проперцием занимались такие мастера перевода, как Остроумов, Тарловский, Шервинский. В наше время Проперция переводит Алексей Цветков, публикующий свои работы в Живом Журнале (aptsvet.livejournal.com).
Григорий Стариковский
Вакх, я теперь к твоему алтарю припадаю смиренно:
Ветром попутным, прошу, лодку мою подхлестни.
Ты усмиряешь надменную спесь безумной Венеры,
Незамутненным вином гонишь, целитель, хандру;
Соединяешь влюбленных, и – разлучаешь навеки. 5
Вакх, помоги, от тревог сердце моё излечи.
Ты ведь в подобных делах искушен. Ариадну хоть вспомни,
Как возносили ее на небо рыси твои.
Этот огонь неотступный давно изглодал мое сердце.
Смерть утолит мою боль, смерть или чаша вина. 10
Ночь без тебя и возлюбленной – это ль не пытка влюбленным:
Страх и отчаянье рвут сердце на сотни частей.
Если же, Вакх, ты остудишь мою лихорадку ночную,
Если, пригубив вина, крепко усну до утра,
Я разведу виноградник, лозою покрыв холмогорье, 15
Стану его сторожить, диких зверей отгонять,
Только бы в глиняных чанах пурпурное пенилось сусло,
И молодой виноград ноги давильщиц багрил.
Буду тебя почитать, воспевая рога твои бычьи,
Скажут тогда обо мне – “Вакховой доблести бард”. 20
Песнь заведу о рожденьи твоем, об этнейском перуне;
Танец восславлю, что в прах войско индийцев поверг.
Вспомню Ликурга, а с ним – противленье лозе виноградной,
Гибель Пенфея от рук радостно-рьяных менад.
Вспомню тирренских пиратов, тобой превращенных в дельфинов, 25
Их непослушный корабль, густо поросший лозой.
Или твой Наксос восславлю, его благовонные реки,
Где вместо пресной воды винные струи текут.
Гибкой гирляндой плюща обовью твою белую шею.
Либер, лидийская пусть митра охватит виски. 30
Гладкие плечи елей умастит, аромат источая,
Складки плаща обовьют нежные стопы твои.
В танце закружат фивянки, дружно ударив в тимпаны,
Пан козлоногий им вслед будет играть на дуде.
Рядом Кибела пусть встанет, в короне из башен высоких, 35
Пусть пророкочет кимвал – танцев идейских зачин.
Стану верховным жрецом, рядом с храмом твоим буду черпать
Вина ковшом золотым и возлиянья творить,
И на высоких котурнах празднество Вакха восславлю,
Пиндаром новым сложу мощную песнь для тебя, 40
Только свободу мне дай, отвадив несносное рабство;
Милостив будь, от тревог сладостным сном исцели.
III.18
Там, где угрюмый Аверн и морская волна – неслиянны,
Где поднимается пар в Байах над теплой водой.
Там же, на взморье, Мизен, троянский трубач, похоронен,
Там замостил Геркулес людную ныне стезю.
Там, где бряцали кимвалы Фиванца, когда обходил он 5
Людные – пляшущий бог – этой земли города.
Байи, какое теперь божество ненавидит вас рьяно
За непотребство, зачем вам досаждает оно?
Смертью сраженный Марцелл захлестнут Стигийскою влагой,
В Байях по зыби прудов носится тихая тень. 10
Знатность и ратная доблесть, немного в них проку, немного
Выгоды в том, что родней Цезарю Августу был.
Не помогла парусина, театр ограждая от зноя,
Рук материнских труды не заслонили его.
Умер, несчастный, вступив на порог двадцатого года 15
Жизни. Сколь краток был круг тьмою объятого дня.
Вот и пестуй гордыню и мнимые празднуй триумфы,
Воображай – весь театр, встав, рукоплещет тебе.
Пусть превзойдешь ты Аттала в роскоши, пусть самоцветы
Щедро осыплют твой плащ, слижет каменья огонь. 20
Все мы отбудем туда, где смешались сословья и званья,
Все без разбора пройдем по ненавистной тропе.
Каждый, облаянный псом трехголовым, попросит пощады.
В лодке свирепый старик страху нагонит с лихвой.
Вот человек осторожный убежище строит из меди. 25
Но, сквозь затворы сочась, смерть настигает и там.
Ни красавец Нирей, ни Ахилл быстроногий не спасся,
Крезу не в силах помочь златоточивый Пактол.
Многие греки погибли. Скорбь охватила Ахейцев –
Мором платил за корысть женолюбивый Атрид. 30
Лодочник, ты перевозишь благочестивые души!
Пусть отправляется тень мертвого отрока вслед
Пращуру Клавдию – тем же путем, по которому Цезарь,
Землю покинул и взмыл на небо новой звездой.
III.19
Что ни день, упрекаешь меня в ненасытности. Знай же,
Похоть сильней во сто крат женское сердце язвит.
Если порвешь целомудрия привязь и стыд потеряешь,
То и с рассудком, поверь, больше не будешь в ладах.
Полымя сникнет скорее, в поле беснуясь пшеничном, 5
Или к верховьям река, вспять обратясь, потечет,
Сирты скорее надежною гаванью станут, скорее
Грозный малейский прибой пришлый корабль приютит,
Чем твой безумный порыв хоть на мгновенье прервется
Или стрекало слепой страсти устанет саднить. 10
Пусть порасскажет критянка, как бычья ее побудила
Спесь – вместо царских убранств шкуру коровью надеть,
Пусть Салмонида, в речную влюбленная воду, расскажет,
С кем пожелала она влажное ложе делить.
Все вы – преступницы! страстью к отцу распаленная Мирра, 15
Ныне – древесная плоть – новой листвой шелестит.
Мог бы в пример привести утоленную ярость Медеи,
Жуткую месть – за обман кровью детей разочлась.
Или разврат Клитемнестры, покрывшей потомков Пелопа
Вечным позором, на весь город ославив свой дом. 20
Вспомнить ли Скиллу? Влюбленная в Миноса дева,
Срезав отцовскую прядь, царство врагу предала.
Видно, приданым был город, красавцу-врагу обреченный:
Нис, это хитрый Амур настежь ворота открыл.
Вы ж, незамужние, факелом весело путь осветите: 25
Критская мчится ладья. Дева на мачте висит.
И поделом, ведь Минос теперь судит в царстве загробном.
Пленницу он покарал, как подобает ему.
III.20
Неужели, наивная, веришь, что он не забыл твои стати.
Он прямо с ложа сбежал и паруса распустил!
Жестокосердный, покинул он милую ради наживы.
Стоила ль Африка вся слез и терзаний твоих?
Вспомнила, дура, богов и посулы, скрепленные клятвой. 5
Думаешь, он по другой пассии сходит с ума.
Ты красотою сильна, ремеслом непорочной Паллады.
Дедовских доблестных дел отблеск – на доме твоем.
Всем ты взяла, только верного друга, увы, не имеешь.
Я буду верным! Теперь, дева, в постель нам пора. 10
Феб пламенеющий, длящий потоки обширного зноя,
Поторопи, сократи свет непроворного дня.
Первая ночь… Ради первой пусть времени будет в избытке,
В первую остановись, медли поблекнуть, Луна.
Мы растранжирим часы в разговорах, не сможем умолкнуть, 15
Прежде, чем сладостный бой вспенит богиня любви.
Нужно взаимный сперва договор заключить, обозначив
Наши права, возвести в степень закона любовь.
Пусть поручитель-Амур приложит печать к договору.
Удостоверит его – звездной богини венец. 20
Если объятья влюбленных вне связи законной, расшатан
Будет непрочный союз мстительной волей богов.
Похоть, связав в беззаконьи, узы легко расторгает.
Верность взаимная пусть свяжет надолго в любви.
Тот, кто прервет соглашенье, забудет священные клятвы 25
И осквернит договор новой постелью, пусть тот
Все испытает невзгоды, которые могут на долю
Выпасть влюбленному, пусть сплетники шепчут о нем.
Пусть рыдает напрасно всю ночь перед запертой дверью,
Пусть безответная страсть вечно терзает его. 30
III.21
Мне одно остается, спасаться в искусных Афинах,
В дальнем ослабить краю гнет непосильной любви.
Неотлучно смотреть на нее – значит мучиться больше.
Вот где пожива тебе, немилосердный Амур.
Я испробовал многое, чтобы отвадить Амура, 5
Но не отвадил. Амур всюду меня изводил.
Да и она отвергала меня, лишь однажды явилась,
Но до утра на краю хладной постели спала.
Мне поможет целебная мест перемена. Чем дальше
Буду от Цинтии, тем будет умеренней страсть. 10
Вы же, товарищи странствий, спускайте корабль на воду,
Веслами в сменном труде вспеньте соленую гладь.
И распустите реющий радостно парус на мачте
По ветру, чтобы помог влажной дорогою плыть.
Римские башни, прощайте! Прощайте, друзья дорогие! 15
Ты, от которой терпел горечь обиды, прощай.
Неумелый моряк, Адриатикой вдаль уносимый,
О милосердьи молю волношумливых богов.
По Ионийскому морю вплыву в Лехейскую гавань,
И отдохнут паруса, сникнув на тихой воде. 20
Одолею пешком остаток дороги по Истму,
Где утвердила земля морю от моря заслон.
Встретят меня, наконец, портовые пирсы Пирея.
Я поднимусь до Афин долгой Тезея стезей.
В залах гимнасия будет во благо ученье Платона 25
Или под сенью садов – мудрость твоя, Эпикур.
Греческим рьяно займусь языком – Демосфеновым жалом.
Или остроты твои в свитках, Менандр, перечту.
Взгляд не насытить трудом живописцев, резною отделкой
Кости слоновой, литьем бронзовых дел мастеров. 30
Долгих лет промежуток, обширные дали морские,
Тихой заботой объяв, раны залижут вполне.
Если же мне умереть суждено, не постыдной любовью
Сломленный, нет – как герой, жребий, не дрогнув, приму.
Примечания
к элегии III.17
8 Древние считали, что в свою колесницу Вакх (греч. Дионис) впрягал рысей или тигров.
19 Согласно греческим верованиям, весной Вакх являлся в образе быка.
21 Вакх – сын Юпитера (греч. Зевс) и дочери фиванского царя Кадма Семелы. Следуя совету ревнивой Юноны (греч. Гера), Семела, не подозревая, с кем на самом деле она разделила ложе, попросила Юпитера предстать в своем истинном обличьи, после чего Юпитерова молния испепелила Семелу, а недоношенного Вакха царь богов выносил в своем бедре.
22 Согласно мифу, Вакх со своими неистовствующими последователями завоевал Индию.
23 Царя Ликурга, выступавшего против культа Вакха, наказала богиня Рея, наслав на него безумие.
24 Двоюродный брат Вакха, фиванский царь Пенфей, пытался запретить культ Вакха в Фивах. В наказание он был растерзан толпой вакханок.
25 Морские разбойники-тирренцы хотели продать Вакха в рабство. Вакх оплел корабль виноградными лозами, а сам принял обличье льва. Пираты со страха бросились в море и превратились в дельфинов.
27 Согласно легенде, на острове Наксос находился источник чистого вина.
30 Либер – италийский бог плодородия и виноградарства, отождествлялся с Вакхом.
35 Богиня Кибела (или, согласно другому мифу, Рея) исцелила Вакха от безумия, которое наслала на него Юнона, и посвятила юного бога в свои мистерии.
к элегии III.18
1 Аверн – озеро в Кампании. В древности считалось одним из входов в Аид.
3 Мизен – спутник Энея.
4 Узкая коса, отделяющая Лукринское и Авернское озера от Неаполитанского залива.
5 Имеется в виду Вакх, хотя существует мнение, что речь здесь идет о триумфальном шествии Геркулеса.
9 Марцелл умер в Байях в 23 г. до н.э.
19 Аттал – имя трех пергамских царей, покровителей наук и искусств.
24 Имеется в виду Харон, перевозчик мертвых в Аиде.
27 Ср. Илиада II.673-674, Оный Нирей, что с сынами данаев пришел к Илиону, / Смертный, прекраснейший всех, после дивного мужа Пелида (перевод Н. Гнедича).
33 Клавдий Марцелл – талантливый римский полководец. В 212 г. до н.э., во время второй Пунической войны, взял Сиракузы.
к элегии III.19
7 Сирты – два опасных для мореплавателей залива на северном побережье Африки.
8 Малея – опасный для судов мыс на южной оконечности Пелопоннеса.
11 Имеется в виду Пасифая, жена критского царя Миноса. Пасифая влюбилась в белого быка, предназначенного для жертвоприношения Посейдону, но не принесенного в жертву. От этой страсти родился Минотавр, чудовище с бычьей головой и человеческим телом.
13 Тиро, дочь Салмонея, влюбилась в речного бога Энипея.
15 Согласно мифу, Афродита внушила Мирре (Смирне) страсть к родному отцу. Впоследствии Мирра была превращена Афродитой в мирровое дерево.
21 Скилла, дочь царя Мегары Ниса, влюбленная в Миноса, осадившего Мегару. Однажды ночью вырвала у отца пурпурный волос, от которого зависела его жизнь и царство. Скилла отдала волшебный волос Миносу в обмен на любовь.
к элегии III.20
20 Имеется в виду Венец Ариадны.
к элегии III.21
19 Лехей – гавань Коринфа.
21 Истм – перешеек, соединяющий материковую Грецию с полуостровом Пелопоннес.
23 Пирей – порт Афин.