Стихотворения
Опубликовано в журнале Новая Юность, номер 1, 2008
* * *
Гость рифмуется с костью, с любовью – кровь,
смерть – спросонья, со сна то с жердью, то с твердью.
Так игра в слова продолжается вновь и вновь
в деревушке глухой между Тулой и Тверью.
Снег пушистый лежит на уснувших ветвях,
на завалинке, на калитке, на крыше.
С огурцами кадушка в сарае, вода в сенях,
мы с тобой здесь живем, очень тихо, послушай – слышишь,
как мы дышим, как дышит во сне за окнами снег,
как жучок-долгоносик в нашей крупе пасется,
как гуляют слова среди наших забот и нег,
как вода смоляная плачет в глуби колодца.
Мы спасемся, конечно, и с нами спасутся все те,
кто хоть раз за жизнь воздохнул: “О Господи Боже”!
А когда мы проснемся вновь, словно буквы на белом листе,
мы поймем – не слова, а Слово всего дороже.
* * *
В жестяных желобах вода
закипает, как сок густой,
это значит – весна, беда,
бред полночный, и летний зной –
в перспективе. Все как всегда:
спички, радио, телефон,
и под окнами лебеда,
и под утро – тягучий сон.
Растеклась по воде заря,
солнце по небу колобком
покатилось… Поговори
ты со мной своим языком –
птичьим, заячьим и лесным,
покажи на дороге след –
волчий, и над водою дым,
и в чащобе лесной бересклет.
Сколько лет, и весен, и зим
будет длиться морок лесной –
Я не знаю. Над лесом дым,
а над городом желтый зной.
NB
Я бы писала другое,
если б ты был другим.
Культовые герои
и сигаретный дым,
даты, обрывки историй,
знаковые имена,
фабрика, крематорий,
выщербленная стена.
Выщербленные стены,
станция Петушки,
длинные перемены,
взгляды, намеки, смешки.
…Дева пасет дракона,
кормит его с руки.
Пыльные брызги паслена,
бледная гладь реки –
все это было в книге,
древний смешной анекдот.
Эту немую книгу
больше никто не прочтет.
Тронуты тленьем страницы –
сноски, абзацы, курсив…
…Мы б не смогли проститься,
если бы ты был жив.
Что там еще осталось?
Память, надежда, сны,
слезы, лекарства, усталость
с осени до весны,
лета сухая могила,
пыльные зеркала…
Я бы тебя забыла,
если б могла.
* * *
Гость рифмуется с костью, с любовью – кровь,
смерть – спросонья, со сна то с жердью, то с твердью.
Так игра в слова продолжается вновь и вновь
в деревушке глухой между Тулой и Тверью.
Снег пушистый лежит на уснувших ветвях,
на завалинке, на калитке, на крыше.
С огурцами кадушка в сарае, вода в сенях,
мы с тобой здесь живем, очень тихо, послушай – слышишь,
как мы дышим, как дышит во сне за окнами снег,
как жучок-долгоносик в нашей крупе пасется,
как гуляют слова среди наших забот и нег,
как вода смоляная плачет в глуби колодца.
Мы спасемся, конечно, и с нами спасутся все те,
кто хоть раз за жизнь воздохнул: “О Господи Боже”!
А когда мы проснемся вновь, словно буквы на белом листе,
мы поймем – не слова, а Слово всего дороже.
* * *
В жестяных желобах вода
закипает, как сок густой,
это значит – весна, беда,
бред полночный, и летний зной –
в перспективе. Все как всегда:
спички, радио, телефон,
и под окнами лебеда,
и под утро – тягучий сон.
Растеклась по воде заря,
солнце по небу колобком
покатилось… Поговори
ты со мной своим языком –
птичьим, заячьим и лесным,
покажи на дороге след –
волчий, и над водою дым,
и в чащобе лесной бересклет.
Сколько лет, и весен, и зим
будет длиться морок лесной –
Я не знаю. Над лесом дым,
а над городом желтый зной.
NB
Я бы писала другое,
если б ты был другим.
Культовые герои
и сигаретный дым,
даты, обрывки историй,
знаковые имена,
фабрика, крематорий,
выщербленная стена.
Выщербленные стены,
станция Петушки,
длинные перемены,
взгляды, намеки, смешки.
…Дева пасет дракона,
кормит его с руки.
Пыльные брызги паслена,
бледная гладь реки –
все это было в книге,
древний смешной анекдот.
Эту немую книгу
больше никто не прочтет.
Тронуты тленьем страницы –
сноски, абзацы, курсив…
…Мы б не смогли проститься,
если бы ты был жив.
Что там еще осталось?
Память, надежда, сны,
слезы, лекарства, усталость
с осени до весны,
лета сухая могила,
пыльные зеркала…
Я бы тебя забыла,
если б могла.