Опубликовано в журнале Новая Юность, номер 5, 2007
Перевод Андрей Базилевский
Адам Земянин родился в 1948 году в городке Мушина, в Бескидах. Поэт, журналист. Отец двоих детей. Учился на филологическом факультете Ягеллонского университета. Дебютировал стихами в 1968 году. Известен как автор текстов песен; объездил всю Польшу, выступая с “Вольной группой “Буковина”” и “Старыми добрыми супругами”; его стихи исполняют и джазмены.
Земянин – достопримечательность Кракова, тип славянской, широкой и щедрой, души. Автор мелодичной эмоциональной лирики, тихих баллад, ироничный, но искренний певец провинции, природы, повседневного труда, “плебейских” радостей жизни. Скромно открывает в простом – всеобщее. Умеет крепко продёрнуть тех, кто не стоит доброго слова. Никогда не бродил в стаде искателей лавров. Вместе с земляками-поэтами – Юзефом Бараном, Анджеем Важехой, Ежи Гизеллой – явил фактическую, подтвержденную читательскими симпатиями, альтернативу поэзии псевдоавангардной, европеизированной и сухой.
Нас познакомил – заочно – Ян Рыбович, назвав в письме имя Земянина среди тех, рядом с кем он был бы не против предстать перед русским читателем в журнальной подборке. Это было лет двадцать назад, ничего из тех планов не вышло. Потом было три русских книги Рыбовича, а Земянина – пока ни одной (в Польше прибыло ещё десятка полтора). Но переводов накопилось порядочно. Отдаю первый долг автору, с которым мы за эти годы и подружились, и побратались, и оплакали многое и многих.
Публикуемые вещи взяты из книг “Под одной крышей” (1977), “Наш горький счёт” (1980), “Носит меня, носит” (1997), “Площадь Свободы” (1999), “Стойка на голове” (2002), “Молитвы моего века” (2004), “Американский блокнот” (2004).
КЛЮЧ ЖУРАВЛИНЫЙ
Улыбка политика
она должна легко ложиться
на первые полосы
ежедневных газет
лучше всего ей быть многообещающей
и слегка загадочной
как улыбка Джоконды
она должна быть сердечной
но при этом скромной и искренней
в ней не может быть ни капли
хитрости или корысти
это отлично знают
политики всего мира
и потому с таким рвением
наперебой
смеются нам в лицо
Чиновник
встретил я чиновника
того ещё чинодрала
каждый ход у него был просчитан
на конторских счётах
монументально высился над столом
бюст
отлитый в пиджачной бронзе
он говорил не надо бы
лучше бы в этой графе
на это всегда иначе
тем более что в любом случае
вот так мы и беседовали
и сидел я дурак дураком
как на уроке китайской грамоты
Генерал в отставке
бывало он выигрывал битвы
кровавые
как красное море на закате
войны
со всем их железом и мясом
быстро входили в историю
он играл в живые шахматы
на доске были сплошь пешки
а теперь у него колет
слева в груди
распятой на железном кресте
сегодня его ждёт
последний бой
и этот бой ему придётся проиграть
Американцы
Наконец-то я вижу их вблизи
без прикрас их вижу
не как в американских фильмах
со счастливым концом
а вживую их вижу
на улице вижу
в большом скоплении
отчётливо их вижу
— — — — — — — — — — — — — — — — — —
А они со своей американской улыбкой
меня не видят
не видят меня эти с ног до головы
граждане мира
всё-таки они меня не видят
потому что вслепую несутся по кругу
с американской улыбкой
и не могут меня увидеть
Мне нравится что они меня не видят
я рад что вижу их мысли
невидимые блёстки
вперемешку со стейком и пивом
когда они сосредоточены на миске и кружке
они особенно меня не видят
они из плоти и крови так что я их вижу
в их поступках речах письменах
и в их просчётах я их тоже вижу
Я вижу их они всегда в движении
начиная с часов которые тикают
у каждого на руке (вижу как на ладони)
я вижу как всё в них мчится
куда-то стремглав несётся
хоть и не вижу но чувствую: американское
сердце в них бьётся
Тупик
поезд слепой
в тупике
слепо поверил
дороге
и всё быстрей
вслепую
сам себя
гонит куда-то
есенина кто-то
читает а тот
давно
соскочил на ходу
маникюр
соседки напротив
уже наливается
цветом страха
она не знает машиниста
не знает сама себя
вот и считает столбы
до звона в ушах
* * *
на маленькой станции
до того крошечной
что знает о ней
всего один поезд
кассир пересчитывал
стрелки часов
сдавая кассу
в надёжные руки
и никто никто
не заметил что в кассе
не хватает
одного билета
да, бывают
такие поездки –
вернуться из них
можно только
слезой
Молитва у райских врат
I
Прочь
Пустые дни
Из моей головы
Брысь
Моя дурь
На перепутье дорог
Пусть я буду
Голым
Как фитилёк
Ступив
На райский
Порог
II
Вон
Чёрный сон
Из моих ночей
Страхам моим
Спуску
Не дай
Пусть я буду
Тихим
Как тень
Когда
Постучусь
В рай
III
Выбери
Вшей
Из моих идей
Гнид
Долой
Выгоняй
Пусть я буду
Слезы
Светлей
Когда
Войду
В рай
Конец сезона
Ночь верна мне
Как чёрная сука
Но клыки у неё
Как звёзды
Зацепился месяц
За ёлку
Трудно за гору
Закатиться
На балконе
Кто-то играет
Сам с собой
В открытые карты
Нету дамы червей
В колоде
Всё равно – верь
В попутный ветер
Тишина
В санатории “Вереск”
В городке
Пустота и безлюдье
Поздним гостем
Подсела осень
Небо запер
Ключ журавлиный
На пороге осень
Не подливай
масла в огонь
огню ведь только
и надо этого
Не подливай
масла в огонь
на пороге осень
кончается лето
Небо вспыхнет
и вся земля
осенним огнём
запылает тоже
Ты станешь
облаком белым
а я
камнем придорожным
Перевод с польского Андрея БАЗИЛЕВСКОГО.