Стихи
Опубликовано в журнале Новая Юность, номер 3, 2007
Задеваешь ветку плечом —
неумышленно, безучастно.
Год спустя эта ветка еще
продолжает качаться.
Не теряется ничего.
Всё — на счет. Всё подколют к делу.
Каждый лишний шаг — разговор
отдельный.
Будто мало других причин,
чтобы все покатилось к черту:
от судьбы до тоски почти
безотчетной.
И живешь себе до поры,
и подвоха не ждешь. А там уже
разбегается вниз с горы
первый камушек…
* * *
К тебе воззвах — не то чтобы воззвах,
а взгляд подняв к звезде, глядящей сверху
в мое давно не мытое окно,
живя на птичьих, в общем-то, правах
на краешке неведомого века,
я говорю. Я говорю давно.
…Как минимум уснуть. И видеть сны.
И я опять, наверно, повторяюсь,
но здесь темно и рук не отогреть;
и небеса, о господи, тесны
и пройдены от края и до края;
и стрелка в третью переходит треть;
и если ты молчишь, то тишину
заполнить нечем, кроме этой речи,
убогой и ненужной никому.
И я тяну свой шепот, как струну,
во имя глупой веры человечьей,
наверх — чтоб ты прислушался к нему.
* * *
И — хватит. И, уже до тошноты
уставшая от собственной же дури,
выходит прочь. Глаза привычно щурит
на утреннее солнце. От пустых
дорог, от непривычной тишины
рассветной — как над мертвыми песками —
боль, растерявшись, сердце отпускает…
И корабли — весь список — сожжены.
Птичье (снизу вверх)
Тяжесть неба, лежащего на крыле,
пригибает его к земле.
Но упрямый, замедленный, плавный взмах,
подминающий высоту
под себя, возвращает крыло назад.
Отражаясь, двоится в моих глазах
эта птица и путается в словах,
что твержу на ходу.
Небеса — ее. (А моя земля
никогда не была моей).
Что с того, что нам тяжесть одна дана?
Я гляжу со дна.
И глухая речь пропадает зря,
не поспев за ней.
Замирает в горле, дразня и зля.
Как при взгляде сверху земля темна!
Но отсюда — вдвойне темней.