стихотворения. Предисловие и публикация Виктора Леонидова
Опубликовано в журнале Новая Юность, номер 6, 2004
Он боготворил Тютчева и, вольно или невольно, подражал ему в своих стихах.
«Природа, личные его переживания, ассоциации и воспоминания, люди, животные — все согрето у него нежным лиризмом», — писал один из ведущих критиков русского зарубежья Юрий Терапиано.
А сам Иван Бунин, от которого, как известно, дождаться положительного отзыва было почти невозможно, написал молодому стихотворцу: » Мой дорогой поэт, тут, во всех стихотворениях, много хорошего, настоящего. Дай Бог здоровья и пристальной ( а не «тяп-ляп») работы. Сердечно жму Вашу руку. Ив. Бунин».
Звали поэта Анатолий Евгеньевич Величковский (1901—1981).
Он начал печататься в изданиях русского Парижа только после Второй мировой войны. А до этого все пережитое им было до боли обыденным для эмигранта «первой волны». Вот что писал сам Анатолий Величковский в автобиографии:
» Детство мое прошло на юге России. Летом мы жили всегда в деревне, зимой в городе Елизаветграде, где мой отец преподавал в юнкерском училище. В шестнадцать лет я покинул отчий дом и ушел в Добровольческую армию. Во время отступления походным порядком попал с армией Бредова в Польшу, из Польши переехал во Францию. Хлеб насущный всю жизнь добываю работой, ничего общего с литературой не имеющей».
Как и многие другие добровольцы Деникина, Величковский работал на заводах Рено, в Париже стал ночным таксистом.
Его стихи сразу приковали к себе внимание. Он писал так, как и должен был писать человек его судьбы, хранивший воспоминания о «золотой», прежней России и пытавшийся наследовать лучшим классическим традициям русской поэзии.
Мы предлагаем вашему вниманию стихотворения, которые сам Анатолий Евгеньевич отобрал для антологии эмигрантской поэзии «Содружество», увидевшей свет в Вашингтоне в 1966 году.
Виктор Леонидов,
зав. архивом-библиотекой
Российского Фонда культуры.
.
Вот как из букв слагаются слова. Вот как из букв слагаются законы. Идут часы, кружится голова, Слетаются к своим птенцам вороны. Встает за рощей красная луна, Плывет все выше, выше и бледнеет. И уменьшается слегка она, А тени ярче, сумерки светлее. И в этой серебристой синеве Быстрее сердце начинает биться. То вверх, то вниз бесшумно по листве Расплавленное серебро струится. В степи, чуть слышен, - дальний звон подков, Поскрипывают мягкие рессоры. Убийцы едут, испокон веков, По лунным снам и лунным косогорам. Они убьют, конечно, не меня, Убьют других, но я еще не знаю... И перед грудью лунного коня Широкие ворота открываю..
Смотрю и обхожу кругом - Покинутый навеки, дом. Сквозь пол осина проросла, Куски оконного стекла На стены зайчиков пускают, И на развалинах сарая Уже растет бурьян густой - Цветок раскрылся голубой. С каким воинственным напором За полусломанным забором, Сияя древней красотой, Являться начал мир иной. О как, в отсутствии людей, Все стало чище и светлей ?.
Пускай печальный этот век Науку предпочел искусству И выдумал, что человек - Граница, за которой пусто. Но ты проверь: всмотрись в их быт, В их беспорядочные тени, И ты поймешь - не может быть, Чтоб выше не было ступени..
Так перед недругами жгут Свое же полковое знамя. Несбывшееся - берегут, Не помня дыма - помнят пламя. Не чувствовать за явью явь - Мучительное состоянье. Блажен, кто, веру потеряв, Отрекся от ее влиянья..
Все путается ... Главное, желанья - Когда они исполнятся - выходят Совсем некстати, в виде наказанья, И дней почти пустая цепь проходит. Жизнь постепенно близится к концу. И если взять ее движенье в целом, Она подобна, может быть, кольцу, В котором замкнутость - замена цели..
Устроено на свете так давно, Что может каждый чем-то утешаться. Для утешенья всякому дано Желать чего-то, ждать и не дождаться. Боятся смерти только старики: Они привыкли жить на этом свете, Питаться, сплетничать, носить очки И прятаться от смерти за газетой. Мне жаль, что я не умер в двадцать лет, Еще привычки скверной не имея, Еще не зная, что прекрасный свет - Жестокая и страшная затея..
Выехала машина, На машине венок. Пожилой мужчина Приподнял котелок. Такое же вечное небо И земля, и морское дно. Был я или не был - Не все ли равно.