Эссе, фото
Опубликовано в журнале Новая Юность, номер 5, 2004
Невнятно названная дорога с шикарным асфальтом. Бесконечные поля с шапками стогов. Закаты и запах шиповника. Все это рождает ощущение наполненности кладом, нечто необъяснимо сокровенное движет нами. Мы едем среди бескрайних полей — как птицы летят среди облаков. Вспоминаешь даже то, что было еще до твоего рождения. Вспоминаешь на много лет назад. А может быть, какую-нибудь из своих несвершившихся жизней.
Физическое ощущение продвижения к горизонту, к стране мечты, к тому, что осталось в детстве и о чем помнят лишь запахи. Поля подсолнухов, смешанные ветром с дубовыми лесами. Шиповник как здешний король облюбовал самые выигрышные места для просмотра небесных спектаклей. В полной тишине только колеса велосипедов гудят, как самолеты. В деревнях довольные гуси в лужах. На скамейках жители. В магазине вкусное мороженое, кефир и булки. На багажнике местные дары в виде картошки и вкусного сала. Ночевки под оглушительно звездным небом. С утра включается температура, возвещающая о неотложности продолжения путешествия. Мы где-то в середине пути между Воронежем и Белгородом. Позади раскопки в Костенках. Позади село Яблочное — корневище нашего спутника. Вот и повод рассказать о цели нашего путешествия — посетить места рождения наших отцов: Алексея Митрофановича (родился в селе Яблочное, Воронежской области) и Виктора Егоровича (родился в селе Муром, Белгородской области). Боковой ветер намекает на привал, сдувая с дороги. Мы отправились в путь, который приведет нас к осени.
В голове живут озвученные Юлей мысли о море. Удивительно безводная местность. Ощущение, что все реки текут по трубам в деревенские колонки. Купались только раз в холодной реке, распугивая рыбаков и восхищаясь холодостойкостью местных пловчих. Въехали на паучью территорию. Ночевка с пауками, они жили повсюду, как в кино: спускались с ветвей, паутинились на высокой траве, устраивали гнезда внутри палатки. У меня, по-моему, паукофобия.
В Москве пытаюсь судорожно записать ощущение путешествия. Ощущение простора и воздуха. Физически ощутимого состояния свободности. Быстрее — пока город не поглотил меня снова и не встроил заново в свой механизм. Поспешность обреченного на трансформацию, на выцветание, на замедление скорости. Ощущаю себя кораблем, пришедшим в порт и на котором уже начинают селиться водоросли. Уходит ясность видения. Приезжая в город с пустой головой, имеешь риск тут же превратиться в пылесос. Информация с ошеломляющей скоростью устремляется в мозг. Поэтому самое ценное хранишь в сердце. Иногда очень сложно облечь в словесную форму сгусток сердечных чувств. Это похоже на любовь — хочется вам прочирикать о величии мира. Никак не меньше. Наверное, даже не о дорогах, не о закатах, а именно о величии, о совершенстве творения. Слова —как вода. Хочется чирикать на самой высокой ноте. Наверное, тогда это будет реализм. Поля стогов я бы прострекотал вам, как кузнечик. Немножко монотонно, но зато очень уютно. Про леса вдоль полей я бы вам по-дубовому прошелестел. Нет таких слов, чтобы описать ту глубину зелени листьев и величие стволов, их тень и запах. Про облака может рассказать только ветер — устроим хотя бы пять минут тишины. Облака клубятся над нами. А мы стоим, запрокинув головы, и с восторгом ребенка отражаем в своих глазах то синюю тень, то снова яркий солнечный свет, наши глаза то широко открыты, то вдруг мы начинаем жмуриться, как коты. Может быть, про облака вам промурлыкать.
Наши велосипеды называются «Kona» — немножко похоже на кони. А мы можем себя ощущать рыцарями. Но такими мирными рыцарями. Без страхов и упреков.
Первым названием, которое я придумал для публикации, было «Сад стогов» — по аналогии с японским садом камней. Стога — как визитная карточка места. Плоские поля с шапками стогов — отличный пейзаж для прогулок и медитаций. Мы начали сожалеть, что таких мест нет в Москве. Думается, что такие парки пользовались бы успехом. В стогу и посидеть, и поспать можно, и рельеф они создают. С одной стороны, в них строгая геометричность, а с другой стороны посмотреть — полная расслабленность и спонтанность.
Мы миновали столько деревень, что в голове родился фотопроект — снимать в каждой деревне один дом с его жителями. Получился бы такой групповой портрет земли от Воронежа до Белгорода.
В пути нас застает дождь — перед нами водохранилище, где начался сезон охоты. Размокшая земля охотно поселяется на велосипедах и на наших ногах. С каждым шагом велосипед весит, наверное, на килограммы больше. Как шахтеры с вагонетками, полными угля, мы толкаем велосипеды к воде. Дождь застал нас врасплох, и все запасы антидождевой одежды так и остались лежать в рюкзаке. Наконец-то можно поплавать в населенной рыбами воде. Вокруг нас опьяненные началом сезона охотники палят в воздух и выковыривают свои машины из дорог. Ощущение маленькой веселой местной войны. Самые большие оригиналы забрались в лодки со своими музами охоты и, плавая вдоль берега, от избытка чувств стреляют по зарослям камыша.
Окрыленные слухами о возможном скоплении рыб в водоеме, достаем припасенные для такого случая рыболовные снасти. Отсутствие червяков компенсируем наличием хлеба, а затем и мюслей. На исходе второго дня нашей рыбалки у нас в банке сидят два пучеглазых существа крохотного размера — по-моему, это все население водоема, которое привыкло есть мюсли на ужин. Зато день безделия подарил нам наблюдение за водной гладью и семьей ужей, которые с деловым видом выплывали из норы.
Теперь наша ближайшая цель — это село Муром. Путь в него лежит через город Шебекино — обладателя древнейшего сахароизготовительного завода в округе. Оставив наших коней на улице Железнодорожной, отправляемся в Муром на рейсовом автобусе. Завидев табличку со знакомым названием, начинаю беспокойно вертеть головой. Пассажиры автобуса, встревоженные моим поведением, начинают интересоваться, куда и к кому мы едем. Важно отвечаю, что к Ходеевым. Далее следует ответ, окончательно убедивший меня в том, что я действительно еду на родину предков. Мне было сказано, что семьдесят процентов населения деревни носит фамилию Ходеев.
«Деревня» — это место волшебства. Место силы. Не был здесь двенадцать лет. Последний раз приезжал с отцом на машине сразу после выпускного в школе.
Поля с лошадками. Пряничные пригорки с домиками. Церковь, выстоявшая в войну. Величественная, спокойная, сильная. Идем по дороге выше домов. То ли воздух вокруг такой, то ли земля — ощущаю свою причастность к этому месту, как будто бы даже немножко горд такой красотой, словно имею к ней непосредственное отношение. Такой домашний интерес ко всему — вот красная глиняная дорога, вот поворот — тот самый, к дому. Детство живет в этом доме. В доме тот же запах. Те же половики под ногами. И кровати стоят так же. Только тихо очень.
Собака привязана так же, как и при деде, — почти в середине двора. Почему-то вспоминаю историю про то, что у деда была не собака, а прирученный с детства волк. Те же зимняя и летняя кухни. Те же закоулки двора. Сеновал с видом на поля. Но нет уже огромной столетней груши, под которой я хранил свой арсенал найденных немецких и русских военных трофеев. Памятен случай, как я пытался вывезти из деревни неразорвавшийся минометный снаряд, но под страхом неминуемой смерти все-таки не взял его с собой в самолет.
Преследовавшая нас весь путь от Шебекино до Мурома туча, наконец, решила разродиться дождем. И всю ночь в небе полыхала шикарнейшая гроза. Как концерт, мощно и с размахом — много звука, много света.
Утром по мокрой траве отправляемся к пруду. Ловлю себя на ощущении нереальности всего происходящего. Вокруг картинки как будто из моих снов. Не верю, что я снова здесь. Это, наверное, и есть моя небольшая страна мечты. Эти огромные тополя, эти сегодня пустынные сады, эти пригорки с кустами шиповника, тихий пруд — в этом месте всегда мои молодые родители и я, стриженный под ноль. В этих местах вечное лето и в воздухе разлита искрящаяся ясность происходящего.
Снова дорога. Утренний туман и по обочинам выставка паутин в каплях росы. Потрясающее зрелище — солнце еще низко, и его свет превратил старания пауков в бриллиантовые дороги. Посреди полей начинаются автомобильные очереди и заканчиваются они таможенными будками. Осознаем преимущества велосипедов перед автомобилем: в пять минут проезжаем оба пограничных поста. Пограничники в утреннем свете — почти как ангелы с картин романтиков. Начинается территория украинского языка. Начались другие деньги и вместе с ними другие цены. В попытке попасть в Харьков за один день на помощь приходят проверенные армяне. Наконец-то мы услышали веселые армянские песни. Оказалось, что Дживан Гаспарян — не единственный музыкант в Армении.
Харьков — феерический город. Он праздничный, расслабленный и небедный. В нем есть история. Теперь в нем есть и творение мастера больших форм. На Ленинском проспекте (куда же без него) теперь стоит памятник казаку Харько, отлитый из цветного металла. Посему столичный статус города Харькова теперь очевиден. Если говорить откровенно, то через несколько часов гуляния по городу мы с женой начали интересоваться ценами на квартиры в центре. Город пленяет своей открытостью, живостью и разлитой в воздухе удовлетворенностью. Можно сказать, что горожанам попросту жить в кайф. Хочется тут же присоединиться к празднику. В то время, когда в Муроме была гроза, харьковчане праздновали День города и День освобождения Харькова.
Вареничная осталась на своем месте, только называтся теперь «Коники», но там по-прежнему подают вареники. Очень вкусные и недорогие вареники. В парке культуры догуливают студенты, Дима с упорством собаки-ищейки пытается обнаружить в местных кафетериях кофе с осадком. Уходящее лето в догорающих стеклах домов. Праздничное время! Магазин цветов уже наполнен закатным светом, растения приобретают ночной вид. Хочется не упустить ни минуты вечернего времени. Из магазинного сада быстрее на улицу, фотографировать уже нет времени — успеть бы впитать побольше ионов счастья, разлитого в воздухе. Четких очертаний у города нет, есть ощущение реки на изломе водопада. Еще миг — и мы рухнем с высоты лета в осень, а потом и в зиму, река потечет медленно и размеренно; а сегодня миллионы брызг, кутерьма и водоворот. И вот наступает ночь. Вместе с ней мы оказываемся в другом городе. В городе светящихся аквариумов-витрин. Жители пьют кофе и строят планы на будущее. Понимание надвигающихся перемен объединяет всех вокруг света, как бабочек. Хочется тепла и уюта. Хочется успеть до начала холодов. Успеть наладить «теплообменную сеть» между жителями.
Поезд «Харьков — Симферополь». Кони разобраны и спят на полках. Позади грандиозный вокзал и девушка, танцующая на пустынном перроне с плеером в ушах. Ей завтра выступать —такой вот способ победить страх перед публикой.
Мы как будто обманули время, на выходе та же жара — снова лето. Электричка «Симферополь — Евпатория». В воздухе йодистый запах моря, с одной стороны за окном — морской горизонт, с другой — бассейны для выпаривания соли. Очень похоже на въезд в Венецию железнодорожным путем — с двух сторон вода.
Селимся на мысе в селении Песчанка. Прекрасные люди, прекрасные цены, прекрасные условия для проживания. Рядом маяк и космический центр Украины. На двух соседних турбазах вечером светятся всего по нескольку окон. Любимая мною тема — «жили, но покинули». Полузаброшенные корпуса на берегу моря. Поочередные дискотеки по турбазам. Людей мало — но зато все оптимисты. Элек-тричество экономят — территория темноты. Ходим практически ощупью. Из темноты иногда выезжают дети на прокатных электромобилях. Родители ориентируются исключительно по голосам. Темнота сплачивает.
Про море — песня особенная. Море бесконечно. Наше море было обитаемо медузами. Огромные, сине-фиолетовые, величественные, никуда не спешащие медузы. Ненадоедающий аттракцион: смотреть на медуз из глубины, как они медленно проплывают мимо тебя. Хочется узнать, есть ли в их головах или телах мысли? Что движет царственными особами?
Ритм моря подчиняет себе очень быстро. Весь человеческий организм начинает жить в такт покачивающимся и перекатывающимся волнам.
Дождливый день благословил нас на поездку непосредственно в город Евпаторию. Очень тихий город. Из посещения краеведческого музея запомнились чучело совы с очень выразительными глазами и рассказ о мудрости городского населения, заключавшейся в сдаче города всем захватчикам без боя. Множество уникальных народностей населяет город, чему посвящены множество выставок и даже раскопки на пешеходной улице. На перетяжках через улицу было написано: «Евпатория — 2500 лет». Возраст, вызывающий уважение.
Город — детский санаторий. Тому подтверждение — маленькая скульптура Ильича в образе гнома, обнаруженная в кустах перед входом в главный детский санаторий города.
Вода на набережной чистая, поэтому там можно и нужно купаться. Вдоль набережной обычная курортная жизнь — гуляющие стараются изо всех сил отдохнуть себя и оздоровить. Страсть Димы к кофе позволила нам ознакомиться и с евпаторийским шалманным пластом общепита.
Три улицы, расположенные вдоль моря, — архитектурная гордость города. Бесконечный калейдоскоп из сменяющихся арок, одноколейных трамвайных путей, парадных подъездов, собак на балконах и сумасшедших коренной национальности.
Но душой Евпатории является все же одноэтажная частная за-стройка. Кривые улочки, закрытые дворы, низкие окна и таблички о культурной значимости дома на воротах. От перегрева голову спасает только фотоаппарат — послания можно расшифровать уже дома.
В наше виноградное гнездо едем на раздолбанной «Волге» с четким и веселым ночным водителем. Торговаться с ним было радостно и азартно, теперь он наш ночной гид по полуострову. Рассказывает об удачности сезона и о своей нелюбви к «Волгам» — машину носит по дороге, и он объясняет, что это от «машинной слабости» и сезонного ажиотажа.
Под виноградными листьями нас ожидает кошка с очень внимательным и одновременно изумленным взглядом. Пока мы ужинаем, она развлекает нас тем, как следит за ночными бабочками. Это взгляд астронома, открывшего новую планету: она одновременно и восхищена, и не может поверить увиденному. Из темноты иногда прибегает местная дворовая собака черного цвета, она убегает обратно в черную ночь. Все это происходит практически беззвучно, только взрывы нашего хохота иногда отвлекают кошку от ее открытий.
Во время ночевки на берегу светила полная луна. Сначала она соперничала по светосильности с маяком, но затем окончательно и безоговорочно победила. Стало светло, и на пляж начал стягиваться ночной народ. В основном почему-то водители такси. Их становилось все больше и больше, а потом они как по команде все быстро разделись и занырнули в море. Уж не живут ли они там, подумалось мне, вдруг это такой народ — днем таксист, а ночью морской житель. Но, к моему огорчению, все они, накупавшись, вышли, оделись и разъехались. Постепенно берег вновь стал малообитаемым.
Вечерняя электричка. Покупка провизии на двое суток. Попытка избавиться от украинских гривенных денег. Впереди нас ждет чудный город Сызрань с ее знаменитым колесом обозрения, расположенным в яме. Впереди нас ждут Волга и Жигулевские горы.
Окончание рассказа о путешествии смелых и
отважных можно прочитать на интернет-
сайте по адресу: www.atmasphere.ru