Опубликовано в журнале Новая Юность, номер 2, 2004
В России в последнее время все больше внимания уделяется конкурентоспособности на мировой арене того, что создано на просторах родины. Произведения искусства в этом смысле ничуть не менее важны для престижа страны, чем, скажем, какая-нибудь высокоточная военная техника. Даже более, поскольку техника все равно когда-нибудь устареет или выйдет из строя, а искусство, подобно хорошему вину, с годами становится только ценнее. Это же можно сказать об ученых и художественных талантах, коими Россия щедро делилась с Европой и Америкой на протяжении почти всего ХХ века (и отчасти продолжает делать это в новом столетии). К примеру, среди эмигрантов из России, покинувших ее вслед за драматическими событиями 1917 года, было много действительно уникальных творческих личностей в разных областях и науки, и искусства, которые не только завоевали высокий авторитет в своих профессиональных сферах на Западе, но и нередко осознавали себя представителями именно русской культуры. Один из них — знаменитый уже в 1920–1930-е годы Александр Евгеньевич Яковлев (1887–1938).
До того, как приобрести устойчивую репутацию “художника-путешественника”, знатока и изобразителя экзотического быта и культуры народов Востока и Африки, Яковлев успел с блеском окончить Императорскую Академию художеств и в качестве ее стипендиата провести полтора года в Италии, вдохновляясь творениями выдающихся мастеров Возрождения, побывать в Испании и на Майорке, участвовать в создании Цеха Святого Луки в Петербурге, посотрудничать с театральным кабаре “Привал комедиантов” и создать эскизы нескольких монументальных росписей, в частности — зала ожидания Казанского вокзала в Москве. Странствия художника и его путь к международной славе начались как раз с этого заказа. Осенью 1917 года Яковлев впервые попал на Дальний Восток, куда отправился для сбора визуального материала как раз в связи с предстоящей росписью Казанского вокзала. В 1918 году художник проехал по Китаю, Монголии и Японии и в Россию более не вернулся. Проведя выставку в Шанхае, Яковлев осенью 1919 года перебрался в Париж и уже следующей весной представил свои путевые зарисовки и живописные работы в известной галерее Barbazanges. Необычная красочность и экзотичность этих работ предопределили большой успех выставки. Практически все экспонаты были распроданы, а в 1922 году парижский издатель Люсьен Вожель выпустил тиражом 150 экземпляров альбом с цветными воспроизведениями яковлевских работ “Рисунки и живопись Дальнего Востока” (книга была оформлена Василием Шухаевым — давним другом и однокашником Яковлева по Императорской Академии художеств). Одновременно вышел еще один альбом с иллюстрациями Яковлева — на темы китайского театра, в сопровождении текста китайского автора Чжу Ким-Кима, — небывало успешный старт для художника-иностранца в Париже.
Ориенталистские сюжеты Яковлева оказались очень “кстати” в связи с общим увлечением экзотикой, охватившим парижские светские круги, что предвещало наступление новой художественной моды в изобразительном искусстве, стиле одежды и убранстве интерьеров — Ар Деко. Среди станковых живописных работ Яковлева этого времени особого упоминания заслуживают большие портреты в рост: “Дама с двумя масками” (жена друга — Вера Шухаева, 1921) и балерина Анна Павлова (1922–1924).
Экзотическое и декоративно-театрализованное направления в большой мере предопределили дальнейшую судьбу художника. Он ставил свои путевые зарисовки и живописные работы в известной галерее Barbazanges. Необычная красочность и экзотичность этих работ предопределили большой успех выставки. Практически все экспонаты были распроданы, а в 1922 году парижский издатель Люсьен Вожель выпустил тиражом 150 экземпляров альбом с цветными воспроизведениями яковлевских работ “Рисунки и живопись Дальнего Востока” (книга была оформлена Василием Шухаевым — давним другом и однокашником Яковлева по Императорской Академии художеств). Одновременно вышел еще один альбом с иллюстрациями Яковлева — на темы китайского театра, в сопровождении текста китайского автора Чжу Ким-Кима, — небывало успешный старт для художника-иностранца в Париже.
Ориенталистские сюжеты Яковлева оказались очень “кстати” в связи с общим увлечением экзотикой, охватившим парижские светские круги, что предвещало наступление новой художественной моды в изобразительном искусстве, стиле одежды и убранстве интерьеров — Ар Деко. Среди станковых живописных работ Яковлева этого времени особого упоминания заслуживают большие портреты в рост: “Дама с двумя масками” (жена друга — Вера Шухаева, 1921) и балерина Анна Павлова (1922–1924).
Экзотическое и декоративно-театрализованное направления в большой мере предопределили дальнейшую судьбу художника. Он становится преуспевающим мастером, который не только регулярно проводит персональные выставки, но и открывает собственную школу на Монпарнасе (опять совместно с В. Шухаевым). Со своим петербургским другом, приехавшим в Париж в 1920 году, Яковлев не только делил преподавание и устраивал совместные выставки (например, в галерее Barbazanges в 1921 году и в Америке, в Питсбурге, в 1927 году), но и исполнял заказы на монументальные росписи. К примеру, интерьер частного концертного зала на улице Перголез, который принадлежал князю Ф.Юсупову, — на тему “Сказки А.С. Пушкина в музыке” (1925). Из самостоятельных стенных композиций Яковлева того времени стоит упомянуть известный цикл “Триумф кулинарного искусства” (1922) в зале ресторана “La Biche»(“Лань”) на улице Мартир, основанного еще в первой трети XVII века. Судя по свидетельству самого художника, роспись была наполнена множеством деталей и создана с явной иронией, поскольку изображала в гротескной манере всю историю человеческого чревоугодия, начиная с Адама и Евы и кончая современностью. Роспись, которая Яковлева “очень забавляла в работе”, венчал портрет владельца заведения в окружении всего персонала ресторана.
Еще одна большая работа Яковлева-монументалиста — роспись зала одного из средневековых итальянских замков “в стиле венецианского XVIII века”, которой художник занимался все лето 1924 года.
В 1924–1925 годах Яковлев был снова в путешествии: проходил знаменитый “Черный круиз” фирмы “Ситроэн” — не только рекламная акция одноименных автомобилей, но и этнографическая и зоологическая экспедиция по малоизученным районам Африки (Сахара, Судан, Нигер, Чад, Бельгийское Конго, Мозамбик и Мадагаскар). Из этого путешествия, наполненного экзотикой природных ландшафтов и силой человеческих типов, яркостью одежд и украшений коренных африканцев, художник привез почти 300 набросков и картин. 228 из них были продемонстрированы на персональной выставке в галерее Шарпантье в мае 1926 года и тут же были почти полностью распроданы. Это принесло Яковлеву не только материальную независимость, но еще и признание, и даже орден Почетного легиона. Особенно восхитил всех современников огромный групповой портрет в рост всех участников экспедиции (4,5 х 3 м), отличавшийся необычайной иллюзорностью мельчайших деталей, — об этом, в частности, писали в письмах и дневниках очевидцы той памятной экспозиции — Анна Остроумова-Лебедева и Константин Сомов. Через год в издательстве “Вожель”, с которым постоянно сотрудничал Яковлев, вышла иллюстрированная книга об экспедиции. После этого за Яковлевым окончательно закрепилась репутация непревзойденного мастера экзотических сюжетов и этнических типов. Затем последовали экспедиции на сафари в Эфиопию в 1928 году (с Генри Ротшильдом), а также новый трансконтинентальный поход с фирмой “Ситроэн” — “Желтый круиз” по Сирии, Ирану, Афганистану, Монголии, Китаю и Вьетнаму в 1931–1932 годах. Итогом стала новая шумная выставка в галерее Шарпантье в 1933 году, где Яковлев представил уже около 500 (!) произведений, многие из которых были проданы, а 50 — воспроизведены в цвете в уникальной книге издательства “Вожель” тиражом всего в 500 экземпляров.
Выставка вызвала большой резонанс в художественных кругах, и не в последнюю очередь потому, что здесь впервые Яковлев предстал не как доскональный рисовальщик, а как живописец по преимуществу, отдававший приоритет цветовому пятну и предпочитавший широкие обобщенные пейзажные виды портретам. К тому же этой поездке предшествовал короткий период изучения Яковлевым стенописи древних Помпей и копирования фресок в музее Неаполя. Впечатления от античных подлинников повлияли на ослабление графической четкости форм и усиление живописного, стихийного начала в живописи мастера, что и нашло отражение на ретроспективной выставке в галерее La Renaissance в 1929 году. Последние годы творчества Яковлева отмечены не только его трехлетним преподаванием в Школе Музея изящных искусств Бостона, но и поисками нового декоративно-синтетического стиля, который формировался под определенным влиянием работ А. Матисса, П. Пикассо, Ж. Брака, Ж. Руо и А. Дюнуайе де Сегонзака. Неожиданная смерть от скоротечного рака в 1938 году прервала многообещающую эволюцию. Художник остался в истории искусства преимущественно как “неоакадемист”, хотя очевидно, что подобный термин очень обедняет представление об этом талантливейшем мастере .
Выставка в Музее 1930-х годов, открытая весной 2004 года в ближайшем парижском пригороде Булонь-Бьянкур — первая полноценная ретроспектива произведений Яковлева, охватывающая разные периоды и разные сферы его творчества в эмиграции за более чем 35 лет.
Прошлые выставки произведений Яковлева были либо мемориальными (например, в 1939 году в Grand Central Palace (Нью-Йорк) и в галерее Vose в Бостоне), либо — узкотематическими (парижская галерея “Вандом”, 1965 г., и аукцион М. Бланш в Версале, — экспозиция носила название “Черный круиз и негритянское искусство”, 1967 г.). В 1988 году в Русском музее прошла совместная экспозиция работ А. Яковлева и В. Шухаева из отечественных собраний (то есть в основном вещей российского периода).
Особенности нынешней представительной экспозиции (в нее включено более 150 живописных и графических произведений), во-первых, в том, что она расположена в залах, специально посвященных тому художественному контексту, той культурной среде, что с восторгом принимала и так высоко ценила искусство Александра Яковлева — то есть 1920–30-м годам с их ярко выраженным стилизмом Ар Деко, тягой к экзотике и с интернациональной “Парижской школой”, в которой русским принадлежало очень заметное место. К тому же выбор Булонь-Бьянкур для показа произведений Яковлева тоже не случаен: ведь именно здесь в первые годы эмиграции жило большинство тех, кто оставил Россию (не случайно этот парижский пригород называли на русский манер “Бьянкурском). Во-вторых, помимо 17 работ Яковлева, уже имеющихся в упомянутом музее, экспонаты на выставку предоставили все крупные парижские собрания — начиная от Центра Жоржа Помпиду и кончая музеем африканского искусства, а также музеи Бельгии, Центральноафриканской Республики и многочисленные антикварные галереи и частные коллекционеры из Франции и Соединенных Штатов. В-третьих, не может не привлекать то, как построена экспозиция и как поданы ее экспонаты. Несмотря на преобладание этнографических мотивов творчества Яковлева, организаторы (генеральный комиссар Эммануэль Бреон —главный хранитель Музея 1930-х годов и один из хранителей этого музея Мишель Лефрансуа, отвечавший за научную концепцию выставки) постарались представить все многообразие наследия художника, не сводят все только лишь к работам, привезенным из экспедиций “Ситроэна”. Поэтому на выставке показаны и портреты разных лет, и красочные сцены спектаклей в китайском и японском театрах 1917–18-х годов, и яркие пейзажи Капри и Майорки, и живописные жанровые сценки. Несомненный атрибут практически всякой современной европейской выставки — компьютерные мониторы, на которых представлена всевозможная дополнительная информация: иллюстрированная биография художника с упором на его путешествия в экзотические страны, а также программа сопровождающих выставку лекций, показов фильмов и т.д. Но интереснее другая компьютерная программа, посвященная все тем же “черному” и “желтому” круизам “Ситроэна”, участие в которых стало не только трамплином для широкой славы Яковлева, но и его визитной карточкой. Помимо детально прочерченных на географических картах маршрутов обеих экспедиций и воспроизведений основных работ художника, созданных в тех или иных ключевых пунктах этих маршрутов, на мониторе можно видеть подробные списки всех участников поездок, а также поиграть (в интерактивном режиме) в познавательную викторину о быте и нравах экзотических стран, в которых они побывали.
Каталог, выпущенный к открытию выставки Александра Яковлева в Булони, впечатляет не только внушительностью (240 страниц, 200 иллюстраций), но и разнообразием текстов. Помимо статей обоих комиссаров экспозиции, в нем можно найти статьи нескольких французских искусствоведов и историков, освещающих разные аспекты творчества Яковлева. Открывает каталог статья члена Французской Академии Пьера Розенберга. И вот его слова, с которыми нельзя не согласиться: “Нет ничего более поверхностного и более неверного, чем видеть в Яковлеве лишь художника-ориенталиста. Он пишет с натуры, сверяясь с моделью, но обладает неподкупной честностью, которая свойственна только великим художникам”.
Андрей ТОЛСТОЙ,
доктор искусствоведения