стихи
Опубликовано в журнале Новая Юность, номер 1, 2004
l Обживаю письмом эту кафель, Корь паркета, балконную дверь, Сонно вдавшуюся под кайфом Чередой пропотевших ветвей. Это сколько ж еще насвая Темной речи из-под языка Станет костью и мясом, пока Я у летнего камелька Новый адрес письмом обживаю... - Дом, - пишу, - сколько крошек в постели!.. - Сам на люстру кошусь. - Накажи: Как делить твои призраки с теми, Кто здесь жил, когда я здесь не жил? Много ль твари живой из глины - Я намою - ночных часов, Прежде чем под шушуканье швов На обоях проступят маслины Моих собственных мертвецов?.. СТАНСЫ М.В. 1. Но выспался. Тем временем Одна разбилась ва- За. (К лету обещала мне Срастись как дважды два.) 2. Какая блажь: сойти на нет - И все же только спать!.. Ты этот день и этот снег Не знаешь как начать. 3. Там что-то двигалось внутри К единству, как волос Пробор, бахча, как трижды три… И вот. Оборвалось. 4. …………………………… …………………………… …………………………… …………………………… 5. У каждой памятной любви Набор своих ресниц; Свой образ Чисел, свой Левит И тропок страж лесных. 6. Свой тайный метод нижний слой В поверхность обращать; В ответ на слабость большей боль- Шей болью угощать. 7. Там что-то плавилось, как сыр, Круглилось, что купель, - Но не взошло. И вот. Я сил Потратить не успел. 8. Зачем искать его во сне? - Проспишь, неровен час. Ты этот год и этот снег Не знаешь как начать. 9. Весь день на "дремлет" и на "спит" Порезан, как гамак. И понимаешь: поступить Ты должен был вот так. l "Что, рукотворный снег затверживает губы?.." - над нами тих и мерк вогнутый купол... Мой визави - насчет него: "...представь, вития, что это вот еще одна хронометрия. Не снеги, а часы - по образу песочных... Ты знать, кто я такой, хотел? Прикрой-ка ставень. Я все свое на кон, а ты свое - поставим. Я зелиг, я - ничто. А это, знаешь, больше, чем нечто и чем то, что маска или кожа. Вот снег, он липнет ко всему, чему он время. Но так же и легко выводится, как лемма. Он важен лишь как предпосылка, а не цемент - я состою из средств к любой возможной цели. Он бел, а я беру в расчет одну изнанку. Но если я умру, то даже не узнаю... .............................................................. Он льется - белый мрак, все истовей, все чаще... А я... Я тот, кто опрокидывает чашу". ТОРЖЕСТВО И сколько ты меня ни помнишь - Я сплю. Я спал. Я буду спать. Твое бессонное слепое Пятно, как серп, как зимний плат, Мой слух ко многому обяжет, Но не развяжет ни пупа Во рту, ни узелка на страже Белянок, что не разлипа Какое к лешему отшелье!.. Какие в вящему слова!.. Когда и вежд самих сближенье Имеет свойство забыва (От серых сумерек - да в греки их нерв саднят, что маяки, задушенные канарейки, расхристанные хомяки.) А как еще речей репейник Не расклепать, не расщепить - Но сделать соприродным пенью Берцовой полости, в степи Припоминающей, как в детстве: Извечно в лад, всегда на раз - В рост погружалась, будто в действо Опричь ушей, помимо глаз. Ей спать и видеть: там, где слово Теряет зренье, как циклоп, Верблюд сквозь швейную основу Второй протискивает горб. ПОДРУГА ДЕТСТВА Из цикла 1. Зуле Мне приснились коленки твои, словно белые всхолмия в ямках... Нет - пещерах; и каждая ночь в них, как вышлифованный орех; и зелёный на них бриллиант, что они именуют "зелёнкой" - изумрудная тень от ветвей, будто полинявших на склон. Снился также мне твой виноград, произросший на стебле дыханья, и уверенность в том, что ты - любишь, как в подземных толчках твоих. И слюной твоей смолисто-клейкой в волосах заплутавшие ранки я... А этого не было вовсе. А вот это не снилось мне. 2. Алёне Из розных родинок и просек, кувшинок, лоз, из чердаков, где мрут от старости сирены (я сам на них неоднократно, не видя света, наступал), - лишь ты останешься: вот плёнка между клавиатурных пальцев натянута - а что есть руки?.. Вот клюв утиный. Твоё имя навек в его зажато створках, как и твой голос - что же имя? и что же голос? Помнишь: ёлка, несоразмерная квартире, куда внесли её с мороза, - уже тогда, деря обои, она свою теряла хвою, и было что-то от потери в её огромности, как в сне... Да это сон и был, ведь тотчас затем она навек исчезла. Ушла. На смену летний полдень вообразился (стол, клеёнка, узор и в нём солдат-"навозник"...) - совсем другое, а она была, похоже, только запах смущённый. Запах и остался.