Опубликовано в журнале Новая Юность, номер 5, 2003
Я долго болела. Болела всем: болела головой, болела ногами, душой. Внутри все ныло и извивалось, как змея, душащая жертву. Я не находила себе места. Вставала у окна и пыталась молиться Богу. Я надеялась на него. Вскоре поняла, что это бесполезно.
По ночам мне снились оборотни, ведьмы и черти. Они устраивали ритуальные танцы. Во сне звучала сатанинская музыка. Я просыпалась в холодном поту, когда видела дьявола, облаченного в шкуру козла и с рогами барана на голове. Хотелось разорваться на части и исчезнуть, разлететься и улететь вместе с ветром. Думала, что скоро умру.
Когда я просыпалась, я выходила на кухню, садилась за стол, зачем-то зажигала свечку, брала сигареты и готовила себе кофе. Выглядело это как таинство: посреди ночи девушка в ночном белье с сигаретой в зубах варит кофе, причем на столе потрескивает и колышется пламя свечки, отчего кажется, что девушка, то есть я, больное воображение старой девы. Когда кофе было готово, я садилась за стол и думала о своей жизни: что завтра идти на работу, что раньше не было работы, потом я вспоминала свой институт, свою школу, маму и папу. Становилось очень тоскливо и приторно на душе. Так я сидела до утра. Часов в 8 я собиралась на работу.
Метро
В один день я не пошла на работу, а поехала в город.
Живу я на улице Новопесчаная, станция метро “Сокол”.
Сначала я решила поехать до Кузнецкого моста.
Я каждый день езжу на работу в метро, но никогда не обращала внимания на людей. Они меня просто не интересовали, потому что у них свои проблемы, не такие, как у меня, или , наоборот, такие же, как и у меня. Мне надо было доехать до “Тверской”, а там сделать пересадку на “Пушкинскую”. Пока я ехала до “Тверской”, то обнаружила очень много интересного для себя: я увидела, что у людей всегда очень мало времени, и они всегда об этом друг другу говорят, как будто хвастаются. Люди всегда обращают внимание на уродов и инвалидов и часто отводят от них глаза или пытаются найти мелочь, чтобы хоть как-то спасти себе душу.
Пока ехала в метро, я обратила внимание, что люди читают: одни читали Дарью Донцову, другие что-то наподобие Литвиновой, а кто-то берется за Макса Фрая и Джона Фаулза — может быть, все они правы.
Я разглядывала людей и пыталась их понять, какие они на самом деле. Я смотрела им в глаза, смотрела на их руки, одежду и обувь. Потом, все сопоставив, решила, что единственный человек, на которого я была похожа, была девчонка лет15, вышедшая на “Белорусской”.
Почему-то на душе было весело и грустно одновременно; мысли носились и задевали друг друга в моем маленьком мозгу, не закончив одну мысль, я начинала другую.
Так было до “Тверской”. Когда я вышла, я вдруг осознала, что живу в городе для сумасшедших. Люди! Повсюду люди! Я рванула через гущу людей к переходу, обгоняя и распихивая всех, кого могла. Я чувствовала себя необыкновенно сильным зверем. Тем зверем, который может все.
Переход
Люди часто пользуются переходами. Переход под землею — самый лучший переход. Переход в метро и эскалаторы — это сила. Вообще жутко, когда тебя подбрасывает сила и несет навстречу ступенькам на лестнице. Несколько раз я наступила кому-то на ногу, случайно. Меня били дипломатами, сумками и рюкзаками, а перед лицом проплывали люди, то есть не люди, а муравьи, самые настоящие. Было впечатление, что переход меняет людей во всех их смыслах — и в духовном, и в материальном, и в физическом.
Метро
Опять метро. Открываются двери, вываливаются с невыспавшимися лицами граждане, входят в вагон такие же с такими же лицами, какие и вышли перед ними.
Еду до “Кузнецкого моста” одну остановку. Чувство такое, как во сне, который снится больной менингитом, если им вообще снятся сны. Когда вышла из метро, захотелось заорать что-то недвусмысленное, такое, что укладывается в несколько слов и было понятно любому.
Когда вышла на улицу, закурила свои Pall и облегченно вздохнула. Я прошла первую пытку в нашей городской жизни.
Улица
По улицам сновали люди, по дорогам машины. Хотелось остановиться на улице и выкрикнуть какое-нибудь гадкое словцо, чтобы оно пролетело над этими людьми и машинами, как голубь Мира. Я шла. Мимо меня проносились витрины. Я заходила в магазины, тупо смотрела на цены и выходила.
Интересно, когда люди исчезнут с этой планеты? Я хочу, чтоб на земле остались только животные, готовые понять то, что не понимают люди. Я шла по улице…
Улица — это река, это бурлящая вена с кровью. Это жизненная энергия всех и вся.
Даже когда я умру, эта улица останется и никогда не вспомнит, что я по ней ходила и думала о ней.
Я шла очень долго, и у меня затекли ноги. Я шла без остановок, только изредка, дымя сигаретой на ходу.
Я дошла до Пушкинской площади и села в метро. Ехала я без всяких дум и лишь думала, как я приду домой, приготовлю себе еду, возьму Харуки Мураками и погружусь в домашний отдых.
Дом
Что может быть приятнее, чем дом? Ничто! Дом — это все. Особенно, если ты живешь в нем с кошкой или собакой, и больше никого.
Еще не войдя в лифт, я почувствовала свою кошку Мусю, которая скучала по мне целый день. Правда, всего было 6 часов вечера, я жутко устала, как будто из меня все внутренности вытряхнули.
Я открыла дверь в квартиру и почувствовала то чувство, которое испытал Блудный сын, придя домой.
Кошка уже терлась об ноги. Я почесала ее за ушком, прошла на кухню, положила ей еды.
Села на стул, закрыла глаза и подумала, что этот ад, в котором я живу, намного хуже и страшнее, чем тот, который творится у меня в голове. Я облегченно вздохнула, налила кофе и начала читать книгу.