Предисловие и публикация Виктора Леонидова
Опубликовано в журнале Новая Юность, номер 2, 2002
Юрий Константинович Терапиано (1892–1980) помогал очень многим поэтам и прозаикам, писавшим по-русски, но только за границами ставшей на долгие годы советской России. Помогал не только добрым словом и участием в судьбе, но и сотнями рецензий, появившихся на страницах газеты “Русская мысль”, где Юрий Константинович вел отдел критики. Его статьи выходили в лучших русских изданиях Парижа, городе, где Терапиано провел почти всю свою жизнь.
Этот человек был великолепно образован. И, наряду со служением российской словесности, очень любил древние, таинственные учения Востока. Отсюда, наверное, и брала начало его, как писал знаменитый философ Георгий Федотов, “торжественная религиозная мистика”. Его ценили Владислав Ходасевич и Георгий Адамович, хотя и критиковали порой за излишнюю искусственность строк.
Юрий Константинович Терапиано родился в Керчи, закончил там Александровскую гимназию, а в самый разгар первой мировой завершил свое обучение на юридическом факультете Киевского университета Святого Владимира. Там, на берегах Днепра, он с головой окунулся в литературную жизнь. Огромное влияние оказал на его творчество одареннейший киевский поэт Владимир Маккавейский. Впоследствии Терапиано дружил с Осипом Мандельштамом и Максимилианом Волошиным и сохранил верность эстетике серебряного века до последних дней, которые прошли в доме для престарелых в Ганьи под Парижем.
После университета было военное училище, бои в составе Добровольческой армии, стремительные и яркие дни накануне бегства от наступающих частей Красной армии, где Терапиано стал одним из самых заметных участников знаменитого объединения “Хлам” (художники, литераторы, артисты, музыканты). А потом — Константинополь, затем — Франция. И уже навсегда.
В Париже Юрий Константинович организовал Союз молодых писателей и поэтов. Первая книга его стихов “Лучший звук”, увидевшая свет в 1926 году, сразу стала событием. Впоследствии у него еще не раз выходили поэтические сборники, а потом, уже после войны, Терапиано издал две книги, посвященные любимому Востоку, — “Путешествие в неизвестный край” и “Маздеизм: современные последователи Зороастра”.
В 1953 году в Нью–Йорке вышла в свет антология русского зарубежья “На Западе”, составленная близким другом и соратником Терапиано по поэтическому цеху Юрием Иваском.
Предлагаем вашему вниманию стихи, которые Терапиано сам включил в этот сборник.
Виктор ЛЕОНИДОВ,
зав. архивом-библиотекой Российского Фонда культуры.
Юрий Терапиано Друг созерцателя * * * Ласточка нежная носится, носится В воздухе светлом вечером летним, Кружится в небе, стрелою проносится Над колокольней тысячелетней. Колокол медный, колокол древний Дня окончанье нам возвещает. Тихо над Сеной. Пахнет деревней, Свежей травою, сеном и маем. Черная ласточка с белою шейкой, Как хороша ты сейчас такая: Падаешь низко, скользишь над скамейкой, В небо опять беззаботно взлетая. Вестница счастья, вестница лета, Вестница вечера, друг созерцателя, Стань мне подругой вечернего света, Нежной сестрой в небесах у Создателя. * * * По утрам читаю Гомера - И взлетает мяч Навзикаи, И синеют верхушки деревьев Над скалистым берегом моря, Над кремнистой узкой дорогой, Над движеньями смуглых рук. А потом выхожу я в город, Где, звеня, пролетают трамваи, И вдоль клумб Люксембургского сада Не спеша и бесцельно иду. Есть в такие минуты чувство Одиночества и покоя, Созерцания и тишины. Солнце, зелень, высокое небо, От жары колеблется воздух, И как будто бы все совершилось На земле, и лишь по привычке Люди движутся, любят, верят, Ждут чего-то, хотят утешенья, И не знают, что главное было, Что давно уж Архангел Божий Над часами каменной башни Опустился - и вылилась чаша Прошлых, будущих и небывших Слез, вражды, обид и страстей, Дел жестоких и милосердных, И таких же, на полуслове, Словно плеск в глубоком колодце, Обрывающихся стихов... Полдень. Время остановилось. Солнце жжет, волны бьются о берег. Где теперь ты живешь, Навзикая? Мяч твой катится по траве. * * * Утром, в ослепительном сияньи, Ночью, при мерцающей луне, Дальний отблеск, смутное сознанье Вдруг становится доступным мне. "Господи, - твержу я, - как случайны Те слова, в которых благодать, Господи, прошу, нездешней тайны Никогда не дай мне разгадать. Не хочу последнего ответа, Страшно мне принять твои лучи. Бабочка, ослепшая от света, Погибает в пламени свечи.