предисловие и перевод с английского Анатолия Кудрявицкого
Опубликовано в журнале Новая Юность, номер 6, 2001
ОТ ПЕРЕВОДЧИКА
О том, как знакомишься с поэтами, вполне можно писать — ну, если не стихи, то уж прозу точно. С ирландской поэтессой Энн Лийхи я познакомился во время фестиваля, названного именем замечательного (и, увы, мало переводившегося на русский) поэта Джерарда Мэнли Хопкинса. Фестиваль включает так называемую «поэтическую мастерскую», где разбираются представленные авторами стихи. Известные поэты обычно избегают доверяться суду своих коллег, и я, признаться, немногого ожидал от невысокой хрупкой молодой женщины, когда она в свою очередь читала стихотворение. Помню, меня поразило описание того, как взрослые сестры учат маленькую девочку танцевать: «было так много способов делать это неправильно», и она винит себя и боится, что сестры «вот уже совсем скоро потеряют терпение». Стих, как водится, покритиковали, и я только потом узнал, что Энн Лийхи уже вполне известный поэт, одна из лучших в своем поколении. «Я хотела узнать, что не в порядке с моим стихотворением», — сказала она мне, после того как закрылась «поэтическая мастерская», выступление на которой я бы расценил как мужественный поступок для молодого поэта с уже сложившейся репутацией.
Энн Лийхи родилась в 1962 году в деревушке Борисоули, что в предгорьях холмов Сильвермайн в графстве Типперэри. Мы мало что знаем об этой «Стране известняка», как называет ее поэтесса, если не считать песенки «Путь далек до Типперэри», которую пели в колониальных походах английские солдаты, а уж сколько среди них было ирландцев, никто не считал. В своих стихах Энн Лийхи рассказывает о своих родных краях, о детстве, о том, как девочкой вместе с братьями и сестрами подрабатывала в мясной лавке (как красноречивы упоминания о мясниках в «Дублинцах» Джойса!). В 17 лет Энн Лийхи навсегда уезжает из родного городка, поступает на юридический факультет Дублинского университета и, таким образом, принадлежит с тех пор к тем самым «дублинцам»: она так и осталась жить в этом городе, долго работала юрисконсультом в крупной дублинской фирме, а в последние годы, когда начала писать стихи, нашла другую работу. «Прежняя была несовместима со стихами»,-говорит она. Душевное равновесие поэтесса обретает, кажется, только в горах Уиклоу к югу от Дублина, которые на самом деле не горы, а холмы. Есть у некоторых ирландцев такое хобби: прогулки в гористой местности. Энн Лийхи относится к их числу. И еще она любит слушать классическую музыку. Предпочитает Баха.
Стихи ее очень скоро заметили, начали печатать в ирландских и английских литературных журналах. Она была отмечена призами на многих конкурсах и фестивалях поэзии, в 1998 году получила премию имени Марии Эджуорт, в 1999 — престижную премию имени Джорджа Мура, в том же году была номинирована на Британскую общенациональную поэтическую премию. В настоящее время готовится к изданию первая ее поэтическая книга.
СТРАНА ИЗВЕСТНЯКА Я из страны известняка, тверди, приютившей на себе подземные потоки и асимметричные глыбы аммонита, чье сердце твердо. Подобно раненым, мы здесь всю жизнь ищем забвения. Я из страны известняка, где печи для обжига стоят вдоль каждой улицы и переулка, где скалы сровняли с землей, чтобы побелить дома, удобрить поля и очистить улицы от всего подозрительного. Я из страны известняка, где статуи теперь забивают изнутри гашеной известью, чтобы вытравить воспоминания, способные нас опалить, и заменить камни, способные выдать свои секреты. ПОСЕТИТЕЛИ МЯСНОЙ ЛАВКИ К двери была приколота картинка - телячья туша в разрезе. Прямые линии делили ее бок: филейную часть вычерчивали между ребрами и огузком, голень обводили кружком. Посетителей мы сортировали по тому, что за вырезку они покупали. Посетители мясной лавки - баловни, за них все делают другие; филейная дама брала лишь постное мясо, оставляя все хрящи и жир на наших руках. Джентльмен - любитель грудинки был принцем, он забирал все сполна, что было между костями и мышцами. Внутри здания - подобным образом - линии пронзали его, как рапиры. В детстве такого не замечаешь, но постепенно удается узреть вовсе не бессмысленный узор, что они образовали, вычислить, куда делась лучшая часть тебя, чем ты защищена с флангов, где спрятано последнее, что могут еще изъять. Если же этого не понимать, ощущаешь некоторый рефрижераторный холодок, как чувствовали его посетители мясной лавки. СКОВАННЫЕ Молот, наковальня, паяльник - вот все, что он оставил, и еще - имя, которое носит внук, рожденный в год его смерти, и будет носить теперь правнук, которому не придется знакомиться с этими инструментами. Имя присоединяет двоих последних к цепи прежних его носителей, на которую, как на нить, нанизаны лоскутки историй. Кто знает, что мы заимствовали у этих людей? Уклончивую улыбку? Посадку подбородка? Упрямый лоб человека, что не сдается, хотя все вокруг прекратили борьбу? Прошлое переполняет нас; мы живем по его законам, протестуем против него, принимаем как лекарство. Бродишь вокруг по гравию и вдруг осознаешь: здесь на тебя и были наложены ковы - у черного хода кузницы. ЕДКИЙ НАТР В ее жилах перекись водорода, клянутся видевшие, как ее порез кровоточит. Они уверены: чихни она пару раз в воду, трубы в ванной могла бы прочистить. Говорят, когда ей потеть вздумается, пахнет яблочным уксусом, а коль осадить выдыхаемые ею пары воздушные, купоросное масло обнаружится. Неизвестно лишь, на глицерин похожи ли с виду капли, выступающие, когда она плачет, - ведь сердце ее из формальдегида, и застать ее в слезах - непосильная задача. ЛИШАЙНИК НА СКАЛЕ Серо-зеленый лишайник поселился на отвесной скале так давно, что отвердел и стал похож на известняк, камень, на котором растет. Когда долгое время держишься за веру в себя, начинаешь быть чем-то подобным, ощущаешь себя каменной, непроницаемой для людей, с которыми связана, как один камень для другого, устремившей свою жизнь вдоль чужих трещин и впадин, не проникая в них, тревожащейся более о своих жизненных соках, о хрупких своих внутренних клеточках, чем о рельефе скал, за которые привычно цепляешься, бесстрастная и неспособная страсть вызвать. ПУСТАЯ ОПРАВА Жемчужина выпала сегодня из одной из твоих сережек Пустая оправа царапнула мне палец когда я ждала в нетерпении когда же будет зеленый Сережки подаренные тобой на Рождество предназначались чтобы меня подкупить Я сняла их глядя в зеркальце заднего обзора и отложила Они и сейчас там в машине перекатываются беспокойно Лучше идти босиком чем хромать на одну ногу НАВЕЩАЯ РОДНОЙ ГОРОДОК Я замечаю в магазине молодые лица - не видела их раньше. Не представляю имен, но узнаю по этим подбородкам, по этим глазам, что у этих людей такие же матери и тетки, с которыми выросла я. Я знаю это так же хорошо, как знаю свою плоть и кровь, свою породу, свое поколение и свое место среди всего этого. НЕИЗВЕСТНЫЕ ВЕЛИЧИНЫ Никогда не могу вспомнить телефонные номера, телефонные коды - тем более. Зато всегда знаю, когда день рождения у каждого, кто хоть когда-нибудь был мне дорог. Я редко посылаю открытки, даже если знаю адрес, и я больше не желаю знать адрес того, кого очень хотела бы забыть, но помню.